Однако, им уже доводилось иметь с ней дело, и дежурный сержант просто намекнул, что, вероятно, она опять серьезно переборщила с дозировкой лития. Оскорбленная, она бросила трубку и повторно звонить отказалась.
Позже, одному из родителей удалось добиться своего, и днем приехала машина полицейского патруля. Свежевыбритый патрульный выбрался из машины и некоторое время смотрел на дыру. В это же время (3:30 pm), появился Ник Бейнс с полновесным матрацем, продавленным и выпотрошенным на уровне бедер, с торчащей из обивки проволокой пружин (матрацу было пятнадцать лет, а Ник весил почти 300 фунтов). Пришлось немного потолкать, однако матрац ушел вниз, сдирая и расширяя края дыры, чтобы освободить себе проход.
— Это карстовая трещина, — объяснил Ник, вероятно, припомнив в присутствии полицейского определенные распоряжения городских властей относительно свалки мусора. — Мы ее наполняем.
Молодой полисмен почесал в затылке, сглотнул, и по случаю сплюнул, чтобы скрыть свое изумление. Он уехал, но потом вернулся с нефтяной горелкой, круглой и черной, как бомба анархиста, увенчанной маленьким желтым языком пламени, который метался и дымился, и двумя деревянными козлами, выкрашенными в оранжевый цвет. Он расставил все это вокруг дыры.
— Это все, что я могу сделать, — извинился он. — Бригада дорожного ремонта на этой неделе работает пока что на западной стороне.
— Да, я знаю, — ответил Пойнтер.
Профессора геологии из кампуса филиала Государственного Университета вызвал его двоюродный брат, один из жителей Милтон Стрит. Профессор со знающим видом разглагольствовал о карстовых трещинах, пустотах в известняке и подземных потоках, пока не увидел дыру живьем, после чего странным образом умолк. Однако, профессора, который сам был давнишним жителем Путнама, позже видели ночью в свете мерцающего, будто на Хэллоуин, огонька нефтяной горелки, когда он вытаскивал из кузова своего фургона расколотый и пыльный унитаз и две потрепанных зимних покрышки. Перед тем как умчаться он оттащил их к дыре.
На следующее утро оранжевые ограждения покачивались на краю увеличившейся дыры, а желающие без разрешения избавиться от мусора стекались со всего города. Началось все с родственников жителей Милтон Стрит, но ими это не ограничилось.
Пойнтер видел как трое совершенно незнакомых людей приехали на грузовичке пикапе. Двое мужчин стащили к дыре диван-кровать, деревянный каркас которого треснул, а грязная бежевая обивка, видимо, была разодрана на лоскуты целой ордой кошек, и он исчез. Сопровождавшая их женщина радостно хлопала в ладоши, пока он уплывал из виду.
Комитет граждан Милтон Стрит поднялся, чтобы защитить себя от иноземного мусора, вернее, намеревался, если бы был в состоянии представлять собой единый фронт. Однако он быстро дегенерировал до европейской многопартийной системы: чистюли против наплевателей против изоляционистов.
Кригер, от природы лидер наплевателей, излагал позицию своей партии лаконично:
— Он не пахнет, и его не видно. Кому какое дело?
Сторонники теории об ограниченности ресурсов, возглавляемые мистером Френкелем, возразили:
— Мы не знаем, насколько глубоко простирается дыра. Как мы можем быть уверены, что там останется место для мусора наших детей?
Изоляционисты, под предводительством Литиумной Луизы, вмешались, взывая к глубоко укоренившейся в американцах традиционной паранойи:
— Мы же не знаем, где до этого был их мусор!
Билла Пойнтер беспокоил куда более неотложный вопрос — куда их мусор девается? Но к этому моменту комитет растворился в язвительных дебатах, и Пойнтер ушел выпить холодненького «Миллера» в одиночестве у себя на заднем дворе, так и не задав этот вопрос. Когда он закончил, он взял банку с собой на улицу и швырнул ее в дыру.
К тайному облегчению Пойнтера, темпы роста дыры замедлились. Через два дня явился городской инженер, собственной персоной.
— Самое время, — сказал Пойнтер.
— Вот видите? Демократия действительно работает на местном уровне, — гордо заметил Смит.
— Я слышал, он передает контракт на засыпку улиц солью своему брату, — мрачно прошептал Тед Френкель, — по этому у нас ее и не досыпают.
— Я думал, что отказ от соли просто был экономической мерой, пока они не получат заем, вместе с наладкой освещения на каждой второй улице, и закрытием пожарного депо на Оук Стрит.
— Не-е, это было лобби против фторидирования. Они запретили рассыпку соли три года назад.
— А я не знал, что в уличной соли содержится фторид…
Городской инженер надел белую каску, и с планшетом прошелся кругом. Он смерил окружность блестящим металлическим приспособлением, похожим на колесико детской коляски на палочке, и негромко проконсультировался со своим помощником. Когда он повернулся обратно к группе обеспокоенных жителей Милтон Стрит, топтавшихся на тротуаре, он улыбался.
— Все в порядке? — с тревогой спросила Луиза Хайнес. — Вы сможете ее заделать?
— Она перестанет расширяться?
— Нас за это оштрафуют? — спросил Кригер еще более взволнованно.
Инженер неясно махнул рукой, и шаг его ускорился по направлению к своему грузовику.
— Ребята, обо всем этом позаботятся.
— Как позаботятся? — потребовал ответа Ник Бейнс, встав у него на дороге.
— Ну… — инженер запнулся, — Вы же знаете, перед Путнамом давно стоит проблема уничтожения отходов…
Все знали. «Пост» еженедельно печатал об этом, и колонку полемики в письмах в редакцию на третий день после каждой статьи. Предложение по постройке мусоросжигательного завода требовало огромного займа, а население Путнама не получало займов уже четыре года. Затем было предложение воспользоваться свалкой Салли Тауншип, которое сошло на нет под судебным иском. Геологические отчеты о загрязнении подземных вод дико разнились в зависимости от того, какая сторона нанимала геологоразведчиков.
Жители Путнама пришли к согласию, что жители Салли Тауншип были кучкой эгоистов, не обладающих духом коллективизма. Жители Салли Тауншип посоветовали в подстрекающих письмах в «Путнам Пост», что жители Путнама могли бы сваливать свой мусор прямо перед мэрией, или прессовать его и хранить даже более в интимных местах. Подтасованные цитаты из просочившихся отчетов ЭПА летали туда и сюда словно пули. Президент Лиги «Женщины голосуют» и директриса Комитета озабоченных граждан Салли Тауншип, по слухам, едва не разодрались на городской консультационной встрече.
Тем временем, поверхность текущей свалки поднялась из вогнутого состояния до выпуклого, и начинала зловеще распухать, словно склон вулкана Святой Елены перед извержением. Жесткие отчеты об этом всецело прибывали в мэрию Путнама каждый день.
— Ну? — спросил Бейнс инженера.
— Ну… Возможно, мы нашли решение.
Комитет граждан Милтон Стрит мгновенно сплотился перед лицом своего общего врага.
— Вы не можете превратить Милтон Стрит в городскую свалку!
— Все эти огромные грузовики, разворачивающиеся здесь… Знаете, здесь играют дети… Они могут кого-нибудь переехать…
— Это наша дыра!
— Точно, — согласился Уэлдо Симпсон. — Я нашел ее. И в доказательство могу предъявить счет за ремонт.
Инженер шмыгнул носом.
— В отличие от Салли Тауншип, — ответил он надменно, — имеющаяся здесь дыра уже является муниципальной собственностью. Городу принадлежат улицы вплоть до тротуаров.
— Не выйдет, Хосе! — заорал Кригер, — Сперва вам придется получить оценку нанесения ущерба окружающей среде из ЭПА! Таков закон!
При упоминании об ЭПА, инженер бросил на него ненавистный взгляд.
— Увидим, — твердо сказал он. Громко хлопнув дверцей своей машины, он уехал, наводнив ужас своим прощальным заявлением.
Следующим утром, выйдя полить свежепосаженные петунии в клумбу из окрашенной белой краской тракторной покрышки, что было возданной данью Пойнтера искусству устроения садов и ландшафтов, он отправился проинспектировать дыру и, возможно, чуть отодвинуть ограждения, если будет нужно. На удивление Пойнтера в этом не было необходимости. Вместо того, чтобы увеличиться, казалось, что дыра за ночь ужалась. Между краем кратера неровно обломанной мостовой и ровным кругом цвета тревожной полночи появилось кольцо мелкой сухой пыли шириной в дюйм. Когда Пойнтер пришел проверить ее еще раз вечером, оно было уже в два дюйма шириной.
— Она уходит, — с надеждой выдвинул он теорию. — Туда, откуда появилась.
Комитет граждан Милтон Стрит хором издал вздох облегчения, после чего рассыпался на индивидуалистов мародеров, кинувшихся по гаражам и чердакам ради последней возможности избавиться от мусора. Закрывалась дыра гораздо быстрее, чем росла. На следующее утро она ужалась до малюсенькой черной точки.
— Она исчезла! — в исступлении воскликнула миссис Людвиг, мамаша Эмили. — Теперь я могу отпустить детей на улицу!
— Не совсем, — произнес Пойнтер. Он скормил дыре пару травинок, которые исчезли точно так же, как и самые первые древесные ветви, только в миниатюре. — Не совсем…
Городской инженер вновь посетил Милтон Стрит, а через десять минут уехал: его плечи опустились от горького разочарования. Под выкрикиваемые вопросы жителей, когда сюда собирается прибыть дорожная бригада и залепить дыру, он просто натянул свою каску на глаза и пробормотал:
— По графику.
Три дня спустя бригада асфальтоукладчиков так и не появилась. Билл Пойнтер стоял на карачках на своем переднем газоне, пучками извлекая корни росички. Гарольд Кригер, чье отношение к конкурентной борьбе растений на его собственном газоне описывалось как «пусть выживет достойный», стоял на тротуаре, давая непрошеные советы.
— Как жалко, что наша дыра так быстро наполнилась, — скорбел Кригер, — Я так и не собрался вычистить свой подвал. А было так удобно. И все же, было бы не так здорово, если бы в нее свалились наши дома. По крайне мере, в ней не поселились аллигаторы, как в той, что была во Флориде.
— Ты до сих пор думаешь, что это была карстовая трещина? — приостановился Пойнтер и выпрямился, чтобы дать роздых своей спине.
— Конечно, что ж еще?
— Я не знаю. Мне всегда было интересно, — Пойнтер запнулся. — А не мог ли это быть…
Мягкий хлопок с улицы заставил обоих мужчин вздрогнуть. Их головы, как на шарнирах, повернулись на шум.
Дыра вернулась также внезапно, и в свой полный диаметр, может даже немного больше. Окружность на мостовой перед домом Пойнтера могла увеличиться.
— Господи, может я смогу избавиться от того старого карточного столика, — радостно заголосил Кригер, побежав поперек тротуара с удвоенной энергией.
Пойнтер поднялся на ноги и схватил Кригера за руку.
— Подожди…
— Чего ждать? Она может исчезнуть в любую минуту.
— Мне просто интересно…
В черноте круга что-то зашевелилось. Узкий, отливающий бронзой шест вылетел как ракета из своей шахты, дугой пролетел по воздуху и со звоном приземлился на улицу в нескольких ярдах от дыры. Пойнтер и Кригер отскочили. В ракете Пойнтер опознал шест от старого светильника Ника Бейнса — последний кусок хлама, который запихнули в затягивающуюся дыру на прошлой неделе.
— … а что если это был проход? — шепотом закончил Пойнтер.
Потом началось извержение вулкана. Машины уклонялись и движение встало, пока дыра в течение нескольких минут не отрыгнула весь мусор, что глотала днями. Детские коляски, сломанные игрушки, черные пластиковые мешки с мусором, что от удара о мостовую или тротуар взрывались словно зловонная шрапнель — где бы ни был этот хлам в течение нескольких прошедших недель, он подвергся влиянию времени с тем же темпом, что текло и на Милтон Стрит, — и многочисленные другие предметы, засевшие в памяти и теперь узнаваемые. Заляпанный и грязный диван-кровать взмыл, раскрывшись, будто собирался спланировать на деревья подобно громадной летучей мыши, но вместо этого рухнул на мостовую с увесистым ударом, который потряс землю и потрескал асфальтовое покрытие. Фарфоровый стульчак, приземлившись, разлетелся белыми черепками. Две покрышки взметнулись ввысь, чтобы отскочить от склона нарастающей кучи и погнаться друг с другом на перегонки, прокатившись всю дорогу до самого угла, где они испугали проезжавшую «Субару», которая вывернула на тротуар и вмазалась в дуб.
Все жители Милтон Стрит выбежали на переднее крыльцо своих домов, где они благоразумно оставались под навесом, чтобы в ужасе наблюдать как у них на глазах формируются новый горный хребет.
Наконец, все кончилось. Разбитый «Биг Уил» выскочил из кальдеры и загрохотал, переворачиваясь, по склону кучи, чтобы оказаться в мешанине щебня у ее подножья. Затем три или четыре палки, а потом семифутовая ветка. И тишина.
Пойнтер издал дрожащий вздох, и выполз из-под навеса своего крыльца, где они цеплялся за Кригера.
Кригер, как человек общительный, посещающий церковь и читающий библию, дрожащим голосом изрек:
1 2 3
Позже, одному из родителей удалось добиться своего, и днем приехала машина полицейского патруля. Свежевыбритый патрульный выбрался из машины и некоторое время смотрел на дыру. В это же время (3:30 pm), появился Ник Бейнс с полновесным матрацем, продавленным и выпотрошенным на уровне бедер, с торчащей из обивки проволокой пружин (матрацу было пятнадцать лет, а Ник весил почти 300 фунтов). Пришлось немного потолкать, однако матрац ушел вниз, сдирая и расширяя края дыры, чтобы освободить себе проход.
— Это карстовая трещина, — объяснил Ник, вероятно, припомнив в присутствии полицейского определенные распоряжения городских властей относительно свалки мусора. — Мы ее наполняем.
Молодой полисмен почесал в затылке, сглотнул, и по случаю сплюнул, чтобы скрыть свое изумление. Он уехал, но потом вернулся с нефтяной горелкой, круглой и черной, как бомба анархиста, увенчанной маленьким желтым языком пламени, который метался и дымился, и двумя деревянными козлами, выкрашенными в оранжевый цвет. Он расставил все это вокруг дыры.
— Это все, что я могу сделать, — извинился он. — Бригада дорожного ремонта на этой неделе работает пока что на западной стороне.
— Да, я знаю, — ответил Пойнтер.
Профессора геологии из кампуса филиала Государственного Университета вызвал его двоюродный брат, один из жителей Милтон Стрит. Профессор со знающим видом разглагольствовал о карстовых трещинах, пустотах в известняке и подземных потоках, пока не увидел дыру живьем, после чего странным образом умолк. Однако, профессора, который сам был давнишним жителем Путнама, позже видели ночью в свете мерцающего, будто на Хэллоуин, огонька нефтяной горелки, когда он вытаскивал из кузова своего фургона расколотый и пыльный унитаз и две потрепанных зимних покрышки. Перед тем как умчаться он оттащил их к дыре.
На следующее утро оранжевые ограждения покачивались на краю увеличившейся дыры, а желающие без разрешения избавиться от мусора стекались со всего города. Началось все с родственников жителей Милтон Стрит, но ими это не ограничилось.
Пойнтер видел как трое совершенно незнакомых людей приехали на грузовичке пикапе. Двое мужчин стащили к дыре диван-кровать, деревянный каркас которого треснул, а грязная бежевая обивка, видимо, была разодрана на лоскуты целой ордой кошек, и он исчез. Сопровождавшая их женщина радостно хлопала в ладоши, пока он уплывал из виду.
Комитет граждан Милтон Стрит поднялся, чтобы защитить себя от иноземного мусора, вернее, намеревался, если бы был в состоянии представлять собой единый фронт. Однако он быстро дегенерировал до европейской многопартийной системы: чистюли против наплевателей против изоляционистов.
Кригер, от природы лидер наплевателей, излагал позицию своей партии лаконично:
— Он не пахнет, и его не видно. Кому какое дело?
Сторонники теории об ограниченности ресурсов, возглавляемые мистером Френкелем, возразили:
— Мы не знаем, насколько глубоко простирается дыра. Как мы можем быть уверены, что там останется место для мусора наших детей?
Изоляционисты, под предводительством Литиумной Луизы, вмешались, взывая к глубоко укоренившейся в американцах традиционной паранойи:
— Мы же не знаем, где до этого был их мусор!
Билла Пойнтер беспокоил куда более неотложный вопрос — куда их мусор девается? Но к этому моменту комитет растворился в язвительных дебатах, и Пойнтер ушел выпить холодненького «Миллера» в одиночестве у себя на заднем дворе, так и не задав этот вопрос. Когда он закончил, он взял банку с собой на улицу и швырнул ее в дыру.
К тайному облегчению Пойнтера, темпы роста дыры замедлились. Через два дня явился городской инженер, собственной персоной.
— Самое время, — сказал Пойнтер.
— Вот видите? Демократия действительно работает на местном уровне, — гордо заметил Смит.
— Я слышал, он передает контракт на засыпку улиц солью своему брату, — мрачно прошептал Тед Френкель, — по этому у нас ее и не досыпают.
— Я думал, что отказ от соли просто был экономической мерой, пока они не получат заем, вместе с наладкой освещения на каждой второй улице, и закрытием пожарного депо на Оук Стрит.
— Не-е, это было лобби против фторидирования. Они запретили рассыпку соли три года назад.
— А я не знал, что в уличной соли содержится фторид…
Городской инженер надел белую каску, и с планшетом прошелся кругом. Он смерил окружность блестящим металлическим приспособлением, похожим на колесико детской коляски на палочке, и негромко проконсультировался со своим помощником. Когда он повернулся обратно к группе обеспокоенных жителей Милтон Стрит, топтавшихся на тротуаре, он улыбался.
— Все в порядке? — с тревогой спросила Луиза Хайнес. — Вы сможете ее заделать?
— Она перестанет расширяться?
— Нас за это оштрафуют? — спросил Кригер еще более взволнованно.
Инженер неясно махнул рукой, и шаг его ускорился по направлению к своему грузовику.
— Ребята, обо всем этом позаботятся.
— Как позаботятся? — потребовал ответа Ник Бейнс, встав у него на дороге.
— Ну… — инженер запнулся, — Вы же знаете, перед Путнамом давно стоит проблема уничтожения отходов…
Все знали. «Пост» еженедельно печатал об этом, и колонку полемики в письмах в редакцию на третий день после каждой статьи. Предложение по постройке мусоросжигательного завода требовало огромного займа, а население Путнама не получало займов уже четыре года. Затем было предложение воспользоваться свалкой Салли Тауншип, которое сошло на нет под судебным иском. Геологические отчеты о загрязнении подземных вод дико разнились в зависимости от того, какая сторона нанимала геологоразведчиков.
Жители Путнама пришли к согласию, что жители Салли Тауншип были кучкой эгоистов, не обладающих духом коллективизма. Жители Салли Тауншип посоветовали в подстрекающих письмах в «Путнам Пост», что жители Путнама могли бы сваливать свой мусор прямо перед мэрией, или прессовать его и хранить даже более в интимных местах. Подтасованные цитаты из просочившихся отчетов ЭПА летали туда и сюда словно пули. Президент Лиги «Женщины голосуют» и директриса Комитета озабоченных граждан Салли Тауншип, по слухам, едва не разодрались на городской консультационной встрече.
Тем временем, поверхность текущей свалки поднялась из вогнутого состояния до выпуклого, и начинала зловеще распухать, словно склон вулкана Святой Елены перед извержением. Жесткие отчеты об этом всецело прибывали в мэрию Путнама каждый день.
— Ну? — спросил Бейнс инженера.
— Ну… Возможно, мы нашли решение.
Комитет граждан Милтон Стрит мгновенно сплотился перед лицом своего общего врага.
— Вы не можете превратить Милтон Стрит в городскую свалку!
— Все эти огромные грузовики, разворачивающиеся здесь… Знаете, здесь играют дети… Они могут кого-нибудь переехать…
— Это наша дыра!
— Точно, — согласился Уэлдо Симпсон. — Я нашел ее. И в доказательство могу предъявить счет за ремонт.
Инженер шмыгнул носом.
— В отличие от Салли Тауншип, — ответил он надменно, — имеющаяся здесь дыра уже является муниципальной собственностью. Городу принадлежат улицы вплоть до тротуаров.
— Не выйдет, Хосе! — заорал Кригер, — Сперва вам придется получить оценку нанесения ущерба окружающей среде из ЭПА! Таков закон!
При упоминании об ЭПА, инженер бросил на него ненавистный взгляд.
— Увидим, — твердо сказал он. Громко хлопнув дверцей своей машины, он уехал, наводнив ужас своим прощальным заявлением.
Следующим утром, выйдя полить свежепосаженные петунии в клумбу из окрашенной белой краской тракторной покрышки, что было возданной данью Пойнтера искусству устроения садов и ландшафтов, он отправился проинспектировать дыру и, возможно, чуть отодвинуть ограждения, если будет нужно. На удивление Пойнтера в этом не было необходимости. Вместо того, чтобы увеличиться, казалось, что дыра за ночь ужалась. Между краем кратера неровно обломанной мостовой и ровным кругом цвета тревожной полночи появилось кольцо мелкой сухой пыли шириной в дюйм. Когда Пойнтер пришел проверить ее еще раз вечером, оно было уже в два дюйма шириной.
— Она уходит, — с надеждой выдвинул он теорию. — Туда, откуда появилась.
Комитет граждан Милтон Стрит хором издал вздох облегчения, после чего рассыпался на индивидуалистов мародеров, кинувшихся по гаражам и чердакам ради последней возможности избавиться от мусора. Закрывалась дыра гораздо быстрее, чем росла. На следующее утро она ужалась до малюсенькой черной точки.
— Она исчезла! — в исступлении воскликнула миссис Людвиг, мамаша Эмили. — Теперь я могу отпустить детей на улицу!
— Не совсем, — произнес Пойнтер. Он скормил дыре пару травинок, которые исчезли точно так же, как и самые первые древесные ветви, только в миниатюре. — Не совсем…
Городской инженер вновь посетил Милтон Стрит, а через десять минут уехал: его плечи опустились от горького разочарования. Под выкрикиваемые вопросы жителей, когда сюда собирается прибыть дорожная бригада и залепить дыру, он просто натянул свою каску на глаза и пробормотал:
— По графику.
Три дня спустя бригада асфальтоукладчиков так и не появилась. Билл Пойнтер стоял на карачках на своем переднем газоне, пучками извлекая корни росички. Гарольд Кригер, чье отношение к конкурентной борьбе растений на его собственном газоне описывалось как «пусть выживет достойный», стоял на тротуаре, давая непрошеные советы.
— Как жалко, что наша дыра так быстро наполнилась, — скорбел Кригер, — Я так и не собрался вычистить свой подвал. А было так удобно. И все же, было бы не так здорово, если бы в нее свалились наши дома. По крайне мере, в ней не поселились аллигаторы, как в той, что была во Флориде.
— Ты до сих пор думаешь, что это была карстовая трещина? — приостановился Пойнтер и выпрямился, чтобы дать роздых своей спине.
— Конечно, что ж еще?
— Я не знаю. Мне всегда было интересно, — Пойнтер запнулся. — А не мог ли это быть…
Мягкий хлопок с улицы заставил обоих мужчин вздрогнуть. Их головы, как на шарнирах, повернулись на шум.
Дыра вернулась также внезапно, и в свой полный диаметр, может даже немного больше. Окружность на мостовой перед домом Пойнтера могла увеличиться.
— Господи, может я смогу избавиться от того старого карточного столика, — радостно заголосил Кригер, побежав поперек тротуара с удвоенной энергией.
Пойнтер поднялся на ноги и схватил Кригера за руку.
— Подожди…
— Чего ждать? Она может исчезнуть в любую минуту.
— Мне просто интересно…
В черноте круга что-то зашевелилось. Узкий, отливающий бронзой шест вылетел как ракета из своей шахты, дугой пролетел по воздуху и со звоном приземлился на улицу в нескольких ярдах от дыры. Пойнтер и Кригер отскочили. В ракете Пойнтер опознал шест от старого светильника Ника Бейнса — последний кусок хлама, который запихнули в затягивающуюся дыру на прошлой неделе.
— … а что если это был проход? — шепотом закончил Пойнтер.
Потом началось извержение вулкана. Машины уклонялись и движение встало, пока дыра в течение нескольких минут не отрыгнула весь мусор, что глотала днями. Детские коляски, сломанные игрушки, черные пластиковые мешки с мусором, что от удара о мостовую или тротуар взрывались словно зловонная шрапнель — где бы ни был этот хлам в течение нескольких прошедших недель, он подвергся влиянию времени с тем же темпом, что текло и на Милтон Стрит, — и многочисленные другие предметы, засевшие в памяти и теперь узнаваемые. Заляпанный и грязный диван-кровать взмыл, раскрывшись, будто собирался спланировать на деревья подобно громадной летучей мыши, но вместо этого рухнул на мостовую с увесистым ударом, который потряс землю и потрескал асфальтовое покрытие. Фарфоровый стульчак, приземлившись, разлетелся белыми черепками. Две покрышки взметнулись ввысь, чтобы отскочить от склона нарастающей кучи и погнаться друг с другом на перегонки, прокатившись всю дорогу до самого угла, где они испугали проезжавшую «Субару», которая вывернула на тротуар и вмазалась в дуб.
Все жители Милтон Стрит выбежали на переднее крыльцо своих домов, где они благоразумно оставались под навесом, чтобы в ужасе наблюдать как у них на глазах формируются новый горный хребет.
Наконец, все кончилось. Разбитый «Биг Уил» выскочил из кальдеры и загрохотал, переворачиваясь, по склону кучи, чтобы оказаться в мешанине щебня у ее подножья. Затем три или четыре палки, а потом семифутовая ветка. И тишина.
Пойнтер издал дрожащий вздох, и выполз из-под навеса своего крыльца, где они цеплялся за Кригера.
Кригер, как человек общительный, посещающий церковь и читающий библию, дрожащим голосом изрек:
1 2 3