И всегда нравился. Мы с отцом два сапога пара. И в один прекрасный день, когда Кармен перестанет бояться угрозы разоблачения, — Алекс тщательно подбирал слова, — мы открыто признаемся в нашем родстве. И плевать мы на всех хотели!
— Чудесно… Я счастлива, что все наконец встало на свои места. — Однако в голосе Кэти не слышалось радости. Она наконец поняла, зачем пришел Алекс, — рассказать ей «хэппи-энд» истории, которая началась с шантажа Кристофа.
Наступило неловкое молчание. Алекс взглянул на часы.
— Не стану задерживать тебя…
Звук ее разбитого сердца, казалось, огласил весь зал. Было бы легче не видеть мужа вовсе, чем вот так, ненадолго.
— Я купил дом за городом, — неожиданно сказал Серрано. — А лондонский-продаю.
Еще один гвоздь в крышку ее гроба. Кэти силилась представить Алекса среди зеленых полей… и не могла. Это была ее идея-жить за городом.
— Я думал, может, ты… ну, в общем, захочешь поехать посмотреть на дом.
— Зачем? — Господи, сколько же можно, в смятении подумала Кэти.
— Да так. Просто пришло в голову.
Снова последовало молчание.
— Ты нашла работу, — с усилием проговорил Алекс.
— Я здесь не останусь, — так же натянуто ответила Кэт. — Это только начало. У меня все в полном порядке, так что можешь не беспокоиться.
— А почему я должен беспокоиться? — Алекс задумчиво рассматривал свой бокал.
— Ты наверняка хотел, чтобы жизнь раздавила меня…
— Может быть, — не стал отрицать он.
— Мой адвокат уже связался с тобой? — В отчаянии Кэти продолжала сыпать соль себе на рану.
Опять наступило молчание, а потом Алекс угрюмо бросил:
— Ты выбросила все мои носки…
Бледность Кэтрин сменилась ярким румянцем. Она не осмеливалась встретиться с мужем взглядом.
— Это что-то вроде заявления.
— Я так и понял.
— Конечно, это выглядело по-детски, — с болью призналась она, водя пальцем по краю своего бокала. — Как поживает Мария? — задала Кэтрин вопрос, выдававший ее с головой.
— Счастлива… Муж приполз на брюхе в день этого дурацкого обеда. Мария пообещала сократить рабочий день, а этот дуралей согласился научиться то ли готовить, то ли стирать… словом, какую-то несусветную глупость! — Губы Алекса презрительно скривились, словно он не мог поверить, что такое возможно.
И снова молчание, еще более угнетающее, чем прежде. Во рту у Кэти пересохло. Она с трудом подняла глаза и встретила загадочный взгляд Алекса.
— Останешься со мной сегодня ночью? — Алекс, нисколько не смущаясь, нахально глядел на нее.
— Даже отвечать не стану… — не веря своим ушам, еле выговорила она. — Просто не могу поверить, что ты смеешь мне предлагать…
— А ты поверь. — Алекс пожирал жену глазами.
— Я же с тобой развожусь!
— У меня никого нет. Правда, — заверил Алекс голосом, полным отчаяния, будто это что-то меняло. — Я даже не смотрю на других женщин. Хочу только тебя…
— Это твои трудности. — Дрожа с головы до ног, Кэти поднялась. Несмотря ни на что, она испытывала такую тягу к мужу, что ненавидела себя.
Алекс схватил ее за руку.
— Мне не следовало так говорить… Я хотел сказать совсем другое! — В черных глазах стояла мольба.
— Но думал ты именно об этом! — прошипела она, вырвала руку и пошла к роялю.
Краем глаза Кэтрин видела, как Серрано вскочил и вышел из бара. Очень хотелось положить голову на клавиши и разрыдаться, однако работа есть работа: десятка два слушателей ждали, когда пианистка начнет играть.
В эту ночь Кэтрин не могла уснуть до четырех часов, но не плакала. Александр Серрано не стоил ее слез.
В восемь утра кто-то настойчиво постучал в дверь. С трудом поднявшись, Кэтрин накинула шаль и открыла дверь. В руках у нее оказался огромный букет алых роз. За букетом стоял Алекс-как всегда великолепен. Воспользовавшись тем, что со сна Кэти плохо соображала, Серрано быстро вошел и закрыл за собой дверь.
— И что мне с ними делать? — едва не закричала потрясенная Кэтрин, с ужасом думая, что поленилась смыть на ночь косметику, о темных кругах под глазами и растрепанных волосах. Тем более что тщательно ухоженный Алекс выглядел так, словно только что сошел с подиума.
— Поставь цветы в воду. — Несколько секунд Алекс молча смотрел на жену, а потом отвернулся и подошел к окну. Кэтрин воспользовалась подаренной возможностью ополоснуть лицо и слегка успокоиться.
— Все эти пять лет я почти не спал с другими женщинами, — вдруг сказал Алекс. — Большинство их было в первые месяцы после свадьбы. А в последний год и вовсе никого…
На глазах Кэтрин закипели злые слезы. Интересно, как она должна реагировать на это поразительное заявление? Не успев подумать, она просто ударила с размаху мужа букетом по спине. Алекс повернулся, но, вместо того чтобы защищаться, просто стоял перед ней, даже не сделав попытки прикрыть рукой лицо. Кэти снова ударила его. Несколько бутонов осыпались на вытертый ковер, а потом и сам букет выпал из ослабевших рук. Кэти почувствовала себя маньяком, охваченным внезапной жаждой крови, но покорность Алекса обезоружила ее.
Совершенно обессилевшая, Кэтрин опустилась на кровать и беззвучно заплакала. Слезы тихо струились по щекам. Алекс присел на корточки и взял ее за руки.
— Пожалуйста, пойдем домой, — хрипло выдохнул мужчина.
— Я не могу! — рыдала Кэтрин.
— Я не буду спрашивать, что ты делала этот месяц. Обещаю. И даже не вспомню о Стивенсоне, — как в бреду, клялся Алекс-Перестану тебя ревновать. Ты думаешь, я не справлюсь, а я смогу!
Кэти широко раскрыла мокрые от слез глаза и посмотрела на его склоненную голову.
— Ты ревновал?
— Сгорал от ревности. Ты думаешь, я каменный? — горячо зашептал Алекс. — Когда я увидел эти проклятые фотографии, то чуть с ума не сошел. Я не мог этого пережить, хотя знал, что могу потерять тебя… и потерял… Но теперь я справился с собой.
— Алекс… — У нее перехватило горло.
— В тот вечер в Мадриде я видел-ты думала о нем. А я думал, как же мне жить с этим…
— Я думала вовсе не о нем, а о тебе. Рамиро ошеломил меня своими признаниями, и я чувствовала себя виноватой, узнав то, что полагалось знать только тебе, — не задумываясь, объяснила Кэти.
— Я понятия не имел, что ты разговаривала с Рамиро. А когда на следующий день ты отдала мне этот ключ… то, как ты это сделала, весь твой вид… Я ведь понимал, что взамен ты хотела получить свободу, — с трудом произнес Алекс. — Я не мог приказать тебе остаться. Если ты действительно любишь Стивенсона, это бесполезно. Ты должна была решать сама… а мне совсем не хотелось уныло сидеть рядом и ждать, что ты предпримешь.
Кэти не ждала от мужа подобного признания в слабости. С потрясающей четкостью она увидела, что неуверенность в себе и нежелание поступиться гордостью привели Серрано к неверным выводам. В последнее время именно Алекс настаивал на сохранении их брака, а когда Кэти отдала этот злополучный ключ, Александр справедливо полагал, что именно она должна решить, как быть дальше, — ведь это она хотела свободы… Кэтрин с трудом проглотила комок в горле.
— Я не люблю Джери…
— Фотографии говорят другое. — Алекс выпустил ее руки, подошел к окну.
— Они сделаны давно. С того дня, как Джери приходил в лондонский дом, я его ни разу не видела. Все кончено. Это было простое увлечение… приключение… называй как хочешь. Думаю, все случилось, потому что я была одинока, мне было скучно и холодно, хотелось немного счастья…
— …Которое могла бы иметь, не будь я таким дураком и не носись я со своей гордостью. — Алекс повернулся к жене, и его лицо стало жестким. — Ты была со мной честнее, чем я того заслуживал, маленькая. И если бы я тебя потерял, то был бы сам виноват во всем. Я влюбился в тебя в тот самый день, когда впервые увидел… Ты не ошибалась, когда думала об этом. Такое впечатление, словно в меня ударила молния, и, когда очнулся от шока, мне первым делом захотелось убежать со всех ног…
— Не может быть… — прошептала Кэти, боясь поверить в то, что так долго отрицала. Значит, она все же не ошиблась в Алексе. Чувство, которое она ощутила много лет назад, оказалось правдой: это постоянное, сводящее с ума влечение было взаимным…
На Кэтрин пристально смотрели блестящие черные глаза.
— И я не знал, что с этим делать. Ты-совсем девочка, а я еще не готов к женитьбе. Потом вмешался Кристоф и все сделал по-своему. Неожиданно у меня не оказалось выбора…
Не смея поднять глаза, Кэтрин внимательно изучала потертый ковер под своими босыми ногами.
— До этого никто на свете не мог заставить меня делать то, чего я не хотел. Поверить не мог, что могу быть таким бессильным, ощущая себя племенным жеребцом, которого покупал тебе отец, — осевшим голосом признался Серрано. — Попался в лапы сопливой девчонке! После свадьбы я несколько месяцев был вне себя от бешенства. И тогда же поклялся-ты от этого брака не получишь ничего сверх того, что я сам пожелаю тебе дать!
Спасибо тебе, Кристоф, горько подумала Кэти. Огромное спасибо. Ты разрушил нашу любовь, когда она только зарождалась… Кэтрин слишком хорошо знала Алекса и понимала, каково пришлось этому гордецу, попавшему в паутину шантажиста, загнанному в угол, униженному. Она вспомнила ощущение молчаливой угрозы, исходившей от мужа в первый год их брака. Но он так и не позволил себе ничего плохого по отношению к жене. Самообладание у Алекса — просто дьявольское.
— Я тебя понимаю.
— Мы были женаты уже года два, когда во мне снова проснулись чувства к тебе, — продолжал с какой-то яростной решимостью Алекс, стремясь выговориться до конца. — Нет, я не показывал этого. Скорее позволил бы отрубить себе руку, чем подошел к тебе, — неохотно признался муж. — Вся моя гордость восставала против того, чтобы покориться Кристофу. Ты была единственной женщиной в мире, до которой я ни за что бы не дотронулся.
Слышать его слова было невыносимо больно, но Кэти следовало понять причины их загадочного брака.
— Я не брал в расчет тебя. Это была борьба между мной и Кристофом, а ты оказалась заложницей, — продолжал каяться Серрано. — Мне казалось не обязательным считаться с тобой: я всегда знал, что ты никуда не денешься. Пусть я не касался тебя, но этого не мог сделать и никто другой. Таким образом, я с грехом пополам мирился с жизнью.
Нервно рассмеявшись, Кэти сказала:
— А я превратилась в сосульку.
— Еще до смерти Кристофа я уже решил, что наш брак станет настоящим. Понимаешь, мне никогда не приходило в голову, что ты можешь думать по-другому… — При этих словах густой румянец выступил на скулах Алекса, черные глаза смотрели смущенно и виновато. — Ты ведь так долго мирилась со своим положением…
— Ты думал, будет достаточно одного твоего слова, и я упаду в твои объятия, — вставила Кэти. У нее тоже горели щеки, но она тактично не показывала виду, насколько приятно слышать, как Алекс кается в грехах. По крайней мере, Серрано имеет мужество быть честным…
— Я думал, ты меня любишь… и поэтому не уходишь. Теперь понимаю, что это самонадеянно.
Но, как никто другой, Кэти знала, что для такого предположения у Алекса были все основания.
— Когда я случайно услышал твой телефонный разговор со Стивенсоном, то был совершенно подавлен. Впрочем, сам виноват. — Кэтрин чувствовала, как тяжело мужу говорить. — И решил пойти на крайние меры, чтобы удержать тебя. На самом деле я не считал, что это свидетельство по-прежнему представляет для меня серьезную опасность…
— В самом деле? — привскочила изумленная Кэти.
— Просто использовал его как средство удержать тебя и дать нашему браку шанс выжить, хотя и не имел на это никакого права. Но у меня и в мыслях не было расставаться с тобой.
— Ну да. Кто бы еще стал покупать тебе носки? — дерзко сказала Кэти, шагая из угла в угол крошечного гостиничного номера.
— Еще недавно у меня было столько носков, что хватило бы до конца жизни. — Наступила долгая пауза. Тишина звенела в ушах. Осторожно Алекс откашлялся. — Я искренне завидовал решимости Изабеллы, которая наотрез отказалась расстаться с Франциско Марфори.
— Так Франциско-Марфори?
— Младший брат Марии. Разве ты не знала? Кэтрин покачала головой. Снова откашлявшись, Алекс с заминкой произнес:
— Маленькая Белла не позволила гордости помешать голосу ее сердца. А я позволил.
Сапфировые глаза остановились на заострившемся лице мужа, и внезапно Кэтрин поняла, что хочет сказать Алекс. Наверное, Серрано не рассказал бы всего этого никогда, если бы мог обойтись фразой, которую обронил вчера: «Останешься со мной сегодня ночью?». Кэти почувствовала, как на нее накатывает волна счастья.
— Когда я вернулся из Парижа, а тебя не оказалось дома, то почувствовал себя, словно очутился в пустыне, — сказал Алекс срывающимся голосом. — Сделал ставку и проиграл. Ты убежала из нашего дома, будто из тюрьмы! Я не могу без тебя. Вернись!
— Ты же продаешь наш дом, — напомнила Кэти со злорадством, которого раньше за собой не замечала.
— Смейся, смейся… Для меня неважно, что ты не любишь меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
— Чудесно… Я счастлива, что все наконец встало на свои места. — Однако в голосе Кэти не слышалось радости. Она наконец поняла, зачем пришел Алекс, — рассказать ей «хэппи-энд» истории, которая началась с шантажа Кристофа.
Наступило неловкое молчание. Алекс взглянул на часы.
— Не стану задерживать тебя…
Звук ее разбитого сердца, казалось, огласил весь зал. Было бы легче не видеть мужа вовсе, чем вот так, ненадолго.
— Я купил дом за городом, — неожиданно сказал Серрано. — А лондонский-продаю.
Еще один гвоздь в крышку ее гроба. Кэти силилась представить Алекса среди зеленых полей… и не могла. Это была ее идея-жить за городом.
— Я думал, может, ты… ну, в общем, захочешь поехать посмотреть на дом.
— Зачем? — Господи, сколько же можно, в смятении подумала Кэти.
— Да так. Просто пришло в голову.
Снова последовало молчание.
— Ты нашла работу, — с усилием проговорил Алекс.
— Я здесь не останусь, — так же натянуто ответила Кэт. — Это только начало. У меня все в полном порядке, так что можешь не беспокоиться.
— А почему я должен беспокоиться? — Алекс задумчиво рассматривал свой бокал.
— Ты наверняка хотел, чтобы жизнь раздавила меня…
— Может быть, — не стал отрицать он.
— Мой адвокат уже связался с тобой? — В отчаянии Кэти продолжала сыпать соль себе на рану.
Опять наступило молчание, а потом Алекс угрюмо бросил:
— Ты выбросила все мои носки…
Бледность Кэтрин сменилась ярким румянцем. Она не осмеливалась встретиться с мужем взглядом.
— Это что-то вроде заявления.
— Я так и понял.
— Конечно, это выглядело по-детски, — с болью призналась она, водя пальцем по краю своего бокала. — Как поживает Мария? — задала Кэтрин вопрос, выдававший ее с головой.
— Счастлива… Муж приполз на брюхе в день этого дурацкого обеда. Мария пообещала сократить рабочий день, а этот дуралей согласился научиться то ли готовить, то ли стирать… словом, какую-то несусветную глупость! — Губы Алекса презрительно скривились, словно он не мог поверить, что такое возможно.
И снова молчание, еще более угнетающее, чем прежде. Во рту у Кэти пересохло. Она с трудом подняла глаза и встретила загадочный взгляд Алекса.
— Останешься со мной сегодня ночью? — Алекс, нисколько не смущаясь, нахально глядел на нее.
— Даже отвечать не стану… — не веря своим ушам, еле выговорила она. — Просто не могу поверить, что ты смеешь мне предлагать…
— А ты поверь. — Алекс пожирал жену глазами.
— Я же с тобой развожусь!
— У меня никого нет. Правда, — заверил Алекс голосом, полным отчаяния, будто это что-то меняло. — Я даже не смотрю на других женщин. Хочу только тебя…
— Это твои трудности. — Дрожа с головы до ног, Кэти поднялась. Несмотря ни на что, она испытывала такую тягу к мужу, что ненавидела себя.
Алекс схватил ее за руку.
— Мне не следовало так говорить… Я хотел сказать совсем другое! — В черных глазах стояла мольба.
— Но думал ты именно об этом! — прошипела она, вырвала руку и пошла к роялю.
Краем глаза Кэтрин видела, как Серрано вскочил и вышел из бара. Очень хотелось положить голову на клавиши и разрыдаться, однако работа есть работа: десятка два слушателей ждали, когда пианистка начнет играть.
В эту ночь Кэтрин не могла уснуть до четырех часов, но не плакала. Александр Серрано не стоил ее слез.
В восемь утра кто-то настойчиво постучал в дверь. С трудом поднявшись, Кэтрин накинула шаль и открыла дверь. В руках у нее оказался огромный букет алых роз. За букетом стоял Алекс-как всегда великолепен. Воспользовавшись тем, что со сна Кэти плохо соображала, Серрано быстро вошел и закрыл за собой дверь.
— И что мне с ними делать? — едва не закричала потрясенная Кэтрин, с ужасом думая, что поленилась смыть на ночь косметику, о темных кругах под глазами и растрепанных волосах. Тем более что тщательно ухоженный Алекс выглядел так, словно только что сошел с подиума.
— Поставь цветы в воду. — Несколько секунд Алекс молча смотрел на жену, а потом отвернулся и подошел к окну. Кэтрин воспользовалась подаренной возможностью ополоснуть лицо и слегка успокоиться.
— Все эти пять лет я почти не спал с другими женщинами, — вдруг сказал Алекс. — Большинство их было в первые месяцы после свадьбы. А в последний год и вовсе никого…
На глазах Кэтрин закипели злые слезы. Интересно, как она должна реагировать на это поразительное заявление? Не успев подумать, она просто ударила с размаху мужа букетом по спине. Алекс повернулся, но, вместо того чтобы защищаться, просто стоял перед ней, даже не сделав попытки прикрыть рукой лицо. Кэти снова ударила его. Несколько бутонов осыпались на вытертый ковер, а потом и сам букет выпал из ослабевших рук. Кэти почувствовала себя маньяком, охваченным внезапной жаждой крови, но покорность Алекса обезоружила ее.
Совершенно обессилевшая, Кэтрин опустилась на кровать и беззвучно заплакала. Слезы тихо струились по щекам. Алекс присел на корточки и взял ее за руки.
— Пожалуйста, пойдем домой, — хрипло выдохнул мужчина.
— Я не могу! — рыдала Кэтрин.
— Я не буду спрашивать, что ты делала этот месяц. Обещаю. И даже не вспомню о Стивенсоне, — как в бреду, клялся Алекс-Перестану тебя ревновать. Ты думаешь, я не справлюсь, а я смогу!
Кэти широко раскрыла мокрые от слез глаза и посмотрела на его склоненную голову.
— Ты ревновал?
— Сгорал от ревности. Ты думаешь, я каменный? — горячо зашептал Алекс. — Когда я увидел эти проклятые фотографии, то чуть с ума не сошел. Я не мог этого пережить, хотя знал, что могу потерять тебя… и потерял… Но теперь я справился с собой.
— Алекс… — У нее перехватило горло.
— В тот вечер в Мадриде я видел-ты думала о нем. А я думал, как же мне жить с этим…
— Я думала вовсе не о нем, а о тебе. Рамиро ошеломил меня своими признаниями, и я чувствовала себя виноватой, узнав то, что полагалось знать только тебе, — не задумываясь, объяснила Кэти.
— Я понятия не имел, что ты разговаривала с Рамиро. А когда на следующий день ты отдала мне этот ключ… то, как ты это сделала, весь твой вид… Я ведь понимал, что взамен ты хотела получить свободу, — с трудом произнес Алекс. — Я не мог приказать тебе остаться. Если ты действительно любишь Стивенсона, это бесполезно. Ты должна была решать сама… а мне совсем не хотелось уныло сидеть рядом и ждать, что ты предпримешь.
Кэти не ждала от мужа подобного признания в слабости. С потрясающей четкостью она увидела, что неуверенность в себе и нежелание поступиться гордостью привели Серрано к неверным выводам. В последнее время именно Алекс настаивал на сохранении их брака, а когда Кэти отдала этот злополучный ключ, Александр справедливо полагал, что именно она должна решить, как быть дальше, — ведь это она хотела свободы… Кэтрин с трудом проглотила комок в горле.
— Я не люблю Джери…
— Фотографии говорят другое. — Алекс выпустил ее руки, подошел к окну.
— Они сделаны давно. С того дня, как Джери приходил в лондонский дом, я его ни разу не видела. Все кончено. Это было простое увлечение… приключение… называй как хочешь. Думаю, все случилось, потому что я была одинока, мне было скучно и холодно, хотелось немного счастья…
— …Которое могла бы иметь, не будь я таким дураком и не носись я со своей гордостью. — Алекс повернулся к жене, и его лицо стало жестким. — Ты была со мной честнее, чем я того заслуживал, маленькая. И если бы я тебя потерял, то был бы сам виноват во всем. Я влюбился в тебя в тот самый день, когда впервые увидел… Ты не ошибалась, когда думала об этом. Такое впечатление, словно в меня ударила молния, и, когда очнулся от шока, мне первым делом захотелось убежать со всех ног…
— Не может быть… — прошептала Кэти, боясь поверить в то, что так долго отрицала. Значит, она все же не ошиблась в Алексе. Чувство, которое она ощутила много лет назад, оказалось правдой: это постоянное, сводящее с ума влечение было взаимным…
На Кэтрин пристально смотрели блестящие черные глаза.
— И я не знал, что с этим делать. Ты-совсем девочка, а я еще не готов к женитьбе. Потом вмешался Кристоф и все сделал по-своему. Неожиданно у меня не оказалось выбора…
Не смея поднять глаза, Кэтрин внимательно изучала потертый ковер под своими босыми ногами.
— До этого никто на свете не мог заставить меня делать то, чего я не хотел. Поверить не мог, что могу быть таким бессильным, ощущая себя племенным жеребцом, которого покупал тебе отец, — осевшим голосом признался Серрано. — Попался в лапы сопливой девчонке! После свадьбы я несколько месяцев был вне себя от бешенства. И тогда же поклялся-ты от этого брака не получишь ничего сверх того, что я сам пожелаю тебе дать!
Спасибо тебе, Кристоф, горько подумала Кэти. Огромное спасибо. Ты разрушил нашу любовь, когда она только зарождалась… Кэтрин слишком хорошо знала Алекса и понимала, каково пришлось этому гордецу, попавшему в паутину шантажиста, загнанному в угол, униженному. Она вспомнила ощущение молчаливой угрозы, исходившей от мужа в первый год их брака. Но он так и не позволил себе ничего плохого по отношению к жене. Самообладание у Алекса — просто дьявольское.
— Я тебя понимаю.
— Мы были женаты уже года два, когда во мне снова проснулись чувства к тебе, — продолжал с какой-то яростной решимостью Алекс, стремясь выговориться до конца. — Нет, я не показывал этого. Скорее позволил бы отрубить себе руку, чем подошел к тебе, — неохотно признался муж. — Вся моя гордость восставала против того, чтобы покориться Кристофу. Ты была единственной женщиной в мире, до которой я ни за что бы не дотронулся.
Слышать его слова было невыносимо больно, но Кэти следовало понять причины их загадочного брака.
— Я не брал в расчет тебя. Это была борьба между мной и Кристофом, а ты оказалась заложницей, — продолжал каяться Серрано. — Мне казалось не обязательным считаться с тобой: я всегда знал, что ты никуда не денешься. Пусть я не касался тебя, но этого не мог сделать и никто другой. Таким образом, я с грехом пополам мирился с жизнью.
Нервно рассмеявшись, Кэти сказала:
— А я превратилась в сосульку.
— Еще до смерти Кристофа я уже решил, что наш брак станет настоящим. Понимаешь, мне никогда не приходило в голову, что ты можешь думать по-другому… — При этих словах густой румянец выступил на скулах Алекса, черные глаза смотрели смущенно и виновато. — Ты ведь так долго мирилась со своим положением…
— Ты думал, будет достаточно одного твоего слова, и я упаду в твои объятия, — вставила Кэти. У нее тоже горели щеки, но она тактично не показывала виду, насколько приятно слышать, как Алекс кается в грехах. По крайней мере, Серрано имеет мужество быть честным…
— Я думал, ты меня любишь… и поэтому не уходишь. Теперь понимаю, что это самонадеянно.
Но, как никто другой, Кэти знала, что для такого предположения у Алекса были все основания.
— Когда я случайно услышал твой телефонный разговор со Стивенсоном, то был совершенно подавлен. Впрочем, сам виноват. — Кэтрин чувствовала, как тяжело мужу говорить. — И решил пойти на крайние меры, чтобы удержать тебя. На самом деле я не считал, что это свидетельство по-прежнему представляет для меня серьезную опасность…
— В самом деле? — привскочила изумленная Кэти.
— Просто использовал его как средство удержать тебя и дать нашему браку шанс выжить, хотя и не имел на это никакого права. Но у меня и в мыслях не было расставаться с тобой.
— Ну да. Кто бы еще стал покупать тебе носки? — дерзко сказала Кэти, шагая из угла в угол крошечного гостиничного номера.
— Еще недавно у меня было столько носков, что хватило бы до конца жизни. — Наступила долгая пауза. Тишина звенела в ушах. Осторожно Алекс откашлялся. — Я искренне завидовал решимости Изабеллы, которая наотрез отказалась расстаться с Франциско Марфори.
— Так Франциско-Марфори?
— Младший брат Марии. Разве ты не знала? Кэтрин покачала головой. Снова откашлявшись, Алекс с заминкой произнес:
— Маленькая Белла не позволила гордости помешать голосу ее сердца. А я позволил.
Сапфировые глаза остановились на заострившемся лице мужа, и внезапно Кэтрин поняла, что хочет сказать Алекс. Наверное, Серрано не рассказал бы всего этого никогда, если бы мог обойтись фразой, которую обронил вчера: «Останешься со мной сегодня ночью?». Кэти почувствовала, как на нее накатывает волна счастья.
— Когда я вернулся из Парижа, а тебя не оказалось дома, то почувствовал себя, словно очутился в пустыне, — сказал Алекс срывающимся голосом. — Сделал ставку и проиграл. Ты убежала из нашего дома, будто из тюрьмы! Я не могу без тебя. Вернись!
— Ты же продаешь наш дом, — напомнила Кэти со злорадством, которого раньше за собой не замечала.
— Смейся, смейся… Для меня неважно, что ты не любишь меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22