— Идиот! — сказал он Солу. — Вы выбросили целое состояние. Богатство, на поиски которого я потратил чуть ли не всю свою жизнь. Чем он тебе помешал, этот камень? И имеешь ли ты хоть какое-то представление, насколько он ценен?
Сол, не обращая на него внимания, заговорил со своими товарищами.
— Ни одному человеку с солнечным камнем доверять нельзя. Я убью его!
— Нет, — упрямо сказала Джин, — нет, Сол. Я обязана ему жизнью.
— Но он, может быть, раб, наемник, работающий на Коринов.
— Посмотри на его одежду, — сказала Джин. — И посмотри на его кожу. Утром она была белая, а сейчас красная. Ты видел когда-нибудь раба такого цвета? Или Корина? И видел ли ты подобное раньше в долине? Нас не так уж много, чтобы не заметить.
— Мы не можем рисковать, — сказал Сол.
— Ты всегда успеешь убить его. Но если он и вправду из-за гор, а может даже с Земли, — последнее слово она произнесла с запинкой, будто не была уверена в том, что такое место действительно существует, — мы можем узнать от него некоторые вещи, о которых забыли. Он может помочь нам, К тому же, другие тоже имеют право высказать свое мнение, прежде чем ты его убьешь.
Сол покачал головой.
— Мне это не нравится. Но… — он помолчал, задумчиво хмурясь. — Ладно. Мы уладим это в пещере. Пошли. Он повернулся к Треверу. — Пойдешь в середине. И если вздумаешь подать какой-нибудь сигнал…
— Какому дьяволу я буду сигналить? — огрызнулся Тревер. — Я страшно жалею, что вообще попал в вашу проклятую долину.
Но он не жалел. Не совсем так.
Все его чувства были насторожены, и он старался заметить каждый поворот пути, чтобы иметь возможность вернуться потом к солнечному камню… Ущелье то сужалось, то расширялось, изгибалось и выпрямлялось, но доступная тропа была только одна и шла рядом с руслом ручья. Через какое-то время ущелье разделилось чудовищным утесом, отклонившимся назад, словно бы остановленным в падении. Ручей выходил из левого ответвления. Сол пошел вправо.
Они не спускали глаз с Тревера, когда он лез, оскальзывался и забирался вместе с ними. Обломки первобытного катаклизма, образовавшего этот проем в горах, лежали там же, где упали первоначально, становясь грубее и опаснее с каждой разъедающей их грозой и заставлявшим трескаться морозом.
С обеих сторон над Тревером вершины гор поднимались за пределы атмосферы. Ниже были выступы. На них среди груды камней находились люди. Они кричали, и Сол отвечал им. В этой узкой горловине ни один человек не прошел бы живым, если бы они решили остановить его.
Через некоторое время люди спустились в ущелье и вместе с остальными стали подниматься по тропе, частично естественной, а частично прорубленной, но так грубо, что она казалась естественной. Тревер поднимался на утес, заканчивающийся узкой норой. Сол пошел через нее. Остальные по одному следовали за ним, и Тревер услышал, как голос Джин зовет Хьюга.
Внутри была пещера, очень большая, с темными закоулками и впадинами по стенам. Солнечные лучи проникали сквозь трещины в утесах, а в заднем конце пещеры, где пол резко опускался, горел огонь. Тревер видел раньше на Меркурии такое пламя, когда вулканические газы пробивались сквозь трещины и воспламенялись от случайных искр. Голубоватый столбик, изгибающийся вверх к потолку пещеры и злобно ревущий, производил сильное впечатление. Тревер чувствовал поток воздуха, проносившийся мимо него, когда горящий столбик втягивал воздух в себя.
В пещере были люди. «Меньше сотни, — подумал Тревер, — если не считать немногих детей и подростков». Женщин было меньше трети. На всех была одна и та же безошибочная печать: как ни тяжела была жизнь в пещере, раньше им было еще труднее.
Ноги Тревера подгибались от слабости, и он тяжело привалился к грубой стене.
Стройный молодой человек с узловатыми плечами и мышцами держал в объятиях Джин. Видимо, это и был Хьюго. Он и все остальные возбужденно кричали, задавая друг другу вопросы и отвечая на них. Затем они один за другим стали оглядываться на Тревера, и вскоре в пещере настала тишина.
— Ну, — грубо сказал Сол, глядя на Тревера, — давайте улаживать дело.
— Сам улаживай, — сказал Тревер. — Я устал. — Он поглядел на Сола и враждебно глядевшую на него толпу, и ему показалось, что все они поплыли перед его глазами. — Я землянин. Я вовсе не хотел попасть в вашу проклятую долину, но я здесь уже сутки и еще ни минуты не спал. Я хочу спать.
Сол начал что-то говорить, но муж Джин встал перед ним.
— Он спас жизнь Джин, — сказал он. — Пусть он поспит.
Он отвел Тренера к тому месту, где были навалены сухие виноградные лозы и горные лианы, колючие и полные пыли, но все же более мягкие, чем просто каменный пол. И Тревер, произнеся несколько слов благодарности, уснул едва ли не раньше, чем они вышли из его рта.
Через час, неделю, а может, и всего через несколько минут его разбудило сильное и настойчивое потряхивание. Над ним склонились лица. Он видел их, как в тумане, и их вопросы проникали в него медленно и мало что означали.
— Зачем ты хотел иметь солнечный камень?
— А почему бы мне и не хотеть? Я отвез бы его на Землю за большую цену.
— Что делают на Земле с солнечными камнями?
— Строят электронные приборы, чтобы изучать разные вещи, В некоторых случаях длинные волны слишком коротки. И даже мили-волны… А вам-то что?
— На Земле носят во лбу солнечные камни?
— Нет… — протянул он, и голоса или их призраки оставили его.
Был все еще день, когда он проснулся, на этот раз сам. Он сел, чувствуя себя скованным и больным, но все же отдохнувшим. К нему подошла улыбающаяся Джин, держа в руках кусок чего-то, в чем Тревер признал род горных ящериц. Он с жадностью вгрызался в мясо, а Джин между тем сообщила, что он проспал почти сутки.
— Они решили оставить тебе жизнь.
— Уверен, в этом немалая твоя заслуга. Спасибо, Джин.
Она пожала голыми плечами со свежими ранами там, где ее плечи рвали соколы-ящерицы. У нее был измученный и усталый взгляд, какой бывает после тяжелейшего стресса, и глаза ее, даже когда она разговаривала с Тревером, непрерывно следили за Хьюго, который что-то делал.
— Я не могла бы ничего сделать, если бы они не поверили твоему рассказу. Они спрашивали тебя в то время, когда ты так устал, что не мог лгать. Ты очень смутно об этом помнил. И они не поняли твоих ответов, но знали, что они правдивы. И они осмотрели твою одежду. Такой ткани не делают в долине. И та штука, что соединяет ее, — он догадался, что она имела в виду застежку-молнию, — нам не известна. Так что ты, видимо, и вправду пришел из-за гор. И они хотят знать точно, как ты пришел и можешь ли ты уйти обратно тем же путем.
— Нет, — сказал Тревер и объяснил Джин, почему не может. — Я волен ходить здесь, куда хочу?
Она некоторое время смотрела на него, а потом ответила:
— Ты чужой. Ты не наш. Ты легко можешь выдать нас Коринам.
— Зачем я стану это делать? Они же и за мной охотились.
— Из-за солнечных камней, может быть… Ты чужой. Они хотели взять тебя живым. Во всяком случае, будь осторожен. Будь очень осторожен, чем бы ты не занимался.
Снаружи послышался крик:
— Соколы! Прячьтесь, соколы летят!
ГЛАВА 3
Все в пещере тут же замолчали и стали следить за местами, где сквозь трещины в скале пробивался солнечный свет. Тревер представил себе, как соколы кружат по ущелью и ищут. Снаружи грубый камень выглядел весь одинаково. Тревер подумал, что в этом множестве трещин нелегко найти несколько маленьких скважин, которые ведут в пещеру. Но он тоже непрерывно следил с ощущением опасности.
Из ущелья не доносилось ни звука. В полнейшей тишине испуганное хныканье ребенка прозвучало, как громкий крик, но тут же прекратилось. Стрелы солнечных лучей медленно ползли по стенам. Джин, казалось, не дышала. Глаза ее горели, как у зверя.
Черная тень стремительно пересекла солнечный луч и исчезла. Сердце Тревера екнуло. Он ждал, что тень вернется, закроет этот луч, пройдет по нему и превратится в жирно-красного демона с солнечным камнем во лбу. Он ждал целую вечность, но тень не вернулась, а затем во входное отверстие вполз человек и сказал:
— Улетели.
Джин опустила голову на колени. Она вся дрожала. Хьюго обнял ее и что-то говорил, успокаивая. Она рыдала, и Хьюго через плечо взглянул на Тревера.
— Ей здорово досталось.
— Да, — согласился Тревер, глядя на солнечные лучи. — Соколы часто прилетают?
— Их часто посылают в надежде захватить нас врасплох. Если бы они нашли пещеру, они бы выкурили нас отсюда и отвели бы обратно в долину. Но пока что не нашли.
Джин успокоилась. Хьюго похлопал ее по плечу своей огромной рукой.
— Она, наверное, говорила тебе насчет тебя самого. Будь очень осторожен.
— Да, — сказал Тревер, — говорила. Послушай, я еще ничего не знаю о том, как твой народ очутился здесь, и вообще ничего о нем не знаю. Когда мы бежали от Коринов, Джин что-то говорила насчет приземления трехсотлетней давности. Триста земных лет.
— Примерно. Кое-кто помнил достаточно хорошо, чтобы найти след.
— Примерно тогда первые колонисты с Земли стартовали на Меркурий в две или три самые большие долины — шахтерские колонии. Это одна из них?
— Нет, — покачал головой Хьюго. — Рассказывали, что пришел большой корабль с переселенцами с Земли. Это правда, потому что корабль все еще здесь. Так мы и появились. Часть людей на корабле была переселенцами, а часть — каторжниками.
Он произнес последнее слово с той же ненавистью и презрением, какие всегда сопровождали название «Корин». Тревер быстро сказал:
— Когда-то так делалось. Осужденных использовали в рудниках. Но произошло так много беспорядков, что такое использование пришлось прекратить. Значит, Корины…
— Были каторжниками. Большой корабль разбился в долине, но большинство людей осталось в живых. После аварии каторжники убили команду и заставили переселенцев им повиноваться. Так все началось. Вот почему мы гордимся тем, что мы рабы, — потому что мы потомки переселенцев.
Тревер отчетливо видел всю эту картину, тем более, что подобное случалось и раньше. Корабль с эмигрантами шел к одной из колоний и был сбит с курса чудовищными магнитными завихрениями, которые и теперь делают Меркурий кошмаром для космолетчиков.
Они не могли даже позвать на помощь или дать знать о себе: страшная близость Солнца делает невозможной любую форму дальней радиосвязи. А потом каторжники обрели свободу, перебили офицеров и неожиданно почувствовали себя почти в раю с прислуживающими им рабами — переселенцами. И рай этот был довольно-таки безопасным. На Меркурии великое множество долин; все они из космоса выглядят более или менее одинаково, полускрытые темными воздушными одеялами, и только очень немногие из них доступны и безошибочно определены по размеру их постоянных колоний. Вверх и вниз на космическом корабле — вот единственный способ войти и выйти, и если по какому-то случаю корабль не приземлится прямо на эти долины, первоначальные пленники никогда не будут обнаружены.
— А солнечные камни? — спросил Тревер, касаясь лба. — Как насчет них и соколов? И каторжники ведь не пользовались ими, когда приземлились сюда.
— Нет, это произошло позднее, — Хьюго тревожно огляделся. — Видишь ли, Тревер… Это такая вещь, о которой мы почти не говорим. Сам поймешь, почему, если подумаешь, что это сделало с нами. А ты вообще и не должен говорить об этом.
— Но как они вставили эти камни в голову? И зачем? И самое главное — зачем они тратят камни на соколов?
Джин сумрачно глянула на него.
— Мы не знаем точно. Но соколы — глаза и уши Коринов. И с тех пор, как Корины впервые воспользовались солнечными камнями, у нас не стало надежды на свободу.
То, что таилось в подсознании Тревера с ночных вопросов, вдруг всплыло на поверхность.
— Мысли-волны — вот что это такое! Ну, конечно! — Он в возбуждении наклонился вперед, и Джин сердито велела ему понизить голос. — Будь я проклят! С тех пор, как солнечные камни были обнаружены, с ними экспериментировали на Земле, но ученые никогда не подозревали о…
— На Земле тоже есть эти камни? — с отвращением спросила Джин.
— Нет. Только те, что привезены с Меркурия. Близость Меркурия к Солнцу, сверхдозы солнечного излучения и перепады жары, холода и давления создали этот особый вид кристаллов. Наверное, поэтому их и назвали солнечными камнями. — Он кивнул. — Да. Вот, значит, как они работают — прямая мысленная связь между Коринами и соколами через камень. Довольно просто. Вставить их в череп, почти в контакт с мозгом, и не нужно никаких сложных машин, приемников и передатчиков, с которыми с давних пор столько путаются лаборатории. Но, признаться, — он вздрогнул, — мне эта идея не нравится; в ней есть что-то отталкивающее.
Хьюго сказал с горечью:
— Когда они были просто людьми, каторжниками, мы могли в один прекрасный день, надеяться побить их, хотя у всех у них было оружие. Но когда они стали Коринами… — Он указал на темные альковы пещер, — это вот единственная свобода, какую мы теперь можем иметь.
1 2 3 4 5 6 7 8