"Ладно-ладно, соколик, должность-то тебе не достанется, иначе это оговорили бы в радиограмме; моего преемника доставит сюда "Ковчег" следующим рейсом".
Но вслух этого не произнес; условности чересчур связывали меня.
Я сказал: "Мисс Олльте, разрешите вам представить..." Они переглянулись и захохотали, и тут я вспомнил. Конечно, Риген и Нувелина вместе учились у меня в группе астроботаников, так же как брат-близнец Нувелины Увибод. Но только, разумеется, никто не величал рыжих близнецов Нувелиной и Увибодом. Все знакомые называли их Нув и Ув.
- Я встречал Нув, когда она сходила с "Ковчега", - заметил Риген. - Объяснил ей, как пройти в ваш кабинет, раз уж вы не присутствовали на торжественной встрече.
- Спасибо, - сказал я. - А арматурные стержни прибыли?
- Наверное. Там сгрузили какие-то контейнеры. Торопились в обратный рейс. Уже стартовали.
Я что-то промычал.
- Ну, займусь грузом, - сказал Риген. - Я ведь только хотел вручить вам радиограмму: думал, добрую весть стоит сообщить пораньше.
Он ушел, а я злобно посмотрел ему вслед. Ах он паршивец! Ах он...
- Мне сразу приступать к работе, мистер Рэнд? - спросила Нувелина.
Я изо всех сил постарался выдавить на своем лице подобие улыбки.
- Конечно, нет, - ответил я. - Сначала надо освоиться на новом месте. Осмотреть пейзажи, акклиматизироваться. А хотите, пройдемтесь до поселка, там можно выпить.
- Конечно, хочу.
Мы неспешно двинулись по тропе к горстке домов; все дома были на одно лицо - маленькие, одноэтажные и квадратные.
- Здесь... здесь славно, - сказала она. - Как будто по воздуху шагаешь, до того я легонькая. Какое тут тяготение?
- Ноль семьдесят четыре земного, - ответил я. - Если на Земле вы весите... ну, допустим, сто двадцать фунтов, то здесь - всего восемьдесят девять. И на вас это прекрасно действует.
Она рассмеялась.
- Спасибо, учитель... Ах да, вы мне теперь не учитель. Вы мой начальник, и вас надо величать мистер Рэнд.
- Если вы не хотите называть меня просто Фил.
- Ладно, только и вы называйте меня Нув; терпеть не могу имени Нувелина, а Ув еще сильнее ненавидит имя Увибод.
- Как поживает Ув?
- Прекрасно. Преподает в Политехническом, но не очень доволен работой. - Она вгляделась в лежащий впереди поселок. Почему выстроили так много маленьких домиков, а не три-четыре больших дома?
- Потому что на Планетате любое здание держится в среднем не дольше трех недель. И никак не угадаешь заранее, когда именно дом рухнет, а ведь внутри могут быть люди. Это у нас самая сложная проблема. Остается только строить маленькие, легкие дома на крепчайших фундаментах. Пока при разрушении дома никто еще серьезно не пострадал, именно поэтому, но... Чувствуете?
- Вибрацию? Что это было, землетрясение?
- Нет, - сказал я. - Полет птиц.
- Что?
У нее было такое выражение лица, что я расхохотался.
- Планетат - безумная планета, - пояснил я. - Минуту назад вам казалось, будто вы шагаете по воздуху. Так вот, в некотором роде именно так оно и было. Планетат - одно из считанных небесных тел, состоящих как из обычной, так и из тяжелой материи. У тяжелой материи молекулярная структура сплющенная; подобные вещества до того тяжелы, что вы бы не подняли и камешка. Из такого вещества состоит ядро Планетата; вот почему на этой крохотной планетке с поверхностью, примерно вдвое превышающей остров Манхэттен, тяготение составляет ноль семьдесят четыре земного. В ядре есть жизнь животная, но не разумная. Есть птицы, и по молекулярной структуре их тела сходны с ядром планеты - такие плотные, что обычная материя для них разрежена, как для нас воздух. Они буквально летают в обычной материи, как на Земле птицы летают в воздухе. С их точки зрения, мы ходим по атмосфере Планетата.
- И от их подземного полета рушатся дома?
- Да, и хуже того: птицы пролетают сквозь фундаменты, из чего бы мы их ни делали. Любой материал, с каким мы умеем обращаться, для здешних птиц - все равно что газ. Они летают в чугуне и стали так же легко, как в песке и глине. Только что привезли особо крепкий строительный материал - особый стальной сплав, тот самый, о котором я справлялся у Ригена, - но я не очень-то надеюсь, что от него будет толк.
- А разве эти птицы не опасны? Помимо того, что они валят дома? Разве такая птица не может с размаху вылететь из-под земли в воздух? Ведь тогда ей ничего не стоит пролететь сквозь любого из нас.
- Ей ничего не стоит, - сказал я, - но так не бывает. Почему-то они приближаются к поверхности не больше чем на несколько сантиметров. Каким-то чутьем улавливают, что рядом опасная зона. Похоже на ультразвуковой аппарат летучих мышей. Вы, конечно, знаете, почему летучая мышь даже в кромешной тьме не натыкается на предметы.
- Да, у нее есть нечто вроде радиолокатора.
- Вот именно, только летучая мышь испускает не радиоволны, а звуковые волны. Вот и у птиц-големов, видимо, есть орган, работающий по тому же принципу, только наоборот: они сворачивают в нескольких сантиметрах не от препятствия, а от того, что для них равносильно вакууму. Они ведь состоят из тяжелой материи, в воздухе жить и летать не могут, точно так же как обыкновенные птицы не могут жить и летать в вакууме.
В поселке, за коктейлем, Нувелина опять заговорила о своем брате:
- Уву вовсе не по душе преподавание, Фил. Нет ли возможности подыскать ему работу на Планетате?
- Я давно извожу Землю - Центр, требую еще одного заместителя, - сказал я. - Работы стало неизмеримо больше, с тех пор как мы освоили новые земли. Ригену действительно нужна помощь. Я...
Ее лицо засветилось ожиданием. И тут я вспомнил. Ведь у меня уже все позади. Я подал в отставку, и Земля - Центр посчитается с моей рекомендацией не больше, чем с рекомендацией птицы-голема. Я неловко докончил:
- Посмотрим, нельзя ли чего-нибудь придумать.
- Спасибо... Фил, - ответила она. Моя ладонь лежала на столе возле стакана, и на какой-то миг девушка прикрыла ее своей. Ладно, пусть это выражение избитосказать, что меня словно током ударило. Но так оно и случилось, причем удар был не только духовный, но и физический: я тотчас понял, что влюблен по уши. Такой катастрофы на Планетате еще не бывало ни с одним зданием. От грохота у меня дыхание перехватило. Я не видел лица Нувелины, но, судя по тому, как она на миллисекунду прижала свою руку к моей и тут же отдернула, словно обожглась, она тоже ощутила частицу того тока.
Я встал, чуть пошатываясь, и предложил вернуться в комендатуру.
Дело в том, что положение было совершенно невыносимым. Теперь Центр принял мою отставку, и я остался без всяких явных или скрытых средств к существованию. В минуту помешательства я сам себе вырыл яму. У меня даже не было уверенности, что я получу место преподавателя. Земля - Центр - самое могущественное учреждение во Вселенной, нет такого начинания, к которому оно не приложило бы руки. Если там меня занесут в черный список...
На обратном пути разговаривала в основном Нувелина; мне было над чем поразмыслить. Я хотел открыть ей всю правду... и в то же время не хотел.
Отделываясь односложными ответами, я мысленно боролся с самим собой. И в конце концов проиграл сражение. Или выиграл. Ничего ей не скажу - скажу только перед самым приходом "Ковчега". Притворюсь пока, будто все в порядке, все нормально, дам себе случай выяснить, безразличен ли я для Нувелины. Не стану отнимать у себя всякую надежду. Мой единственный шанс - это четыре дня.
А потом... что же, если к тому времени она начнет относиться ко мне так же, как я к ней, объясню, каким был дураком, и скажу, что хотел бы... Нет, даже если она того пожелает, не разрешу ей вернуться со мной на Землю, пока не увижу просвета в туманном будущем. Скажу только, что если я когда и пробью себе дорогу к приличной работе, - в конце концов, мне всего тридцать один год и я еще...
В таком духе.
В кабинете меня дожидался Риген, злющий как мокрая оса. Он сказал:
- Эти олухи в погрузочном отделе Земля - Центр опять все перепутали. В контейнерах с особой сталью - ну и ну!
- Что "ну и ну"?
- Да вообще ничего. Пустые контейнеры. В укладочной машине что-то разладилось, но об этом так никто и не узнал.
- Ты уверен, что наш груз должен находиться именно в этих контейнерах?
- Уверен, будьте уверены. Все остальное прибыло, а по накладным в этих контейнерах значится сталь.
Он провел рукой по взъерошенным волосам. Это придало ему еще большее сходство с эрдель-терьером, чем обычно.
Я ухмыльнулся.
- Может быть, сталь невидимая.
- Невидимая, невесомая и неосязаемая. Можно я сам составлю радиограмму в Центр, выложу им все, что о них думаю?
- Валяй, выкладывай, - ответил я. - Впрочем, подожди меня здесь минутку. Я покажу Нув, где ее апартаменты, а потом мне надо с тобой поговорить.
Я отвел Нувелину к лучшей из свободных хижин, возведенных вокруг комендатуры. Нувелина еще раз поблагодарила меня за то, что я помогу Уву получить здесь работу, и, когда я вернулся в кабинет, настроение у меня упало ниже того уровня, на котором птипы-големы хоронят своих покойников.
- Да, шеф? - напомнил о себе Риген.
- Насчет радиограммы в Центр, - сказал я ему. - Той самой, что я отправил утром. Прошу тебя ничего не говорить о ней Нувелине.
Он хмыкнул.
- Хотите рассказать ей сами, да? Ладно. Буду нем как рыба.
Я с гримасой прибавил:
- Не исключено, что с моей стороны глупо было посылать такую радиограмму.
- То есть как? - удивился он. - А я рад, что вы ее послали. Это вы здорово придумали.
Он ушел, а я сдержался и ничем не запустил ему вслед.
Следующий день был вторник, если это важно. Мне он запомнился как день, когда я разрешил одну из двух главных проблем Планетата. Хотя, правда, и не вовремя.
Я диктовал заметки о культуре зеленотала; Планетат, конечно, важен для Земли тем, что некоторые здешние растения, не желающие произрастать в других местах, дают препараты, без которых фармакопее было бы трудно обойтись. Дело подвигалось туго, оттого что я смотрел, как Нувелина записывает; она настояла на том, чтобы приступить к работе на второй день своего пребывания здесь.
И вдруг как гром среди ясного неба меня осенила идея. Я прекратил диктовку и вызвал Ригена. Он явился.
- Риген, - сказал я, - закажи пять тысяч ампул улучшателя рефлексов К-17. Вели поторопиться с отправкой.
- Шеф, разве вы не помните? Мы ведь пробовали. Думали привить себе нормальное зрение на периоды среднестояния, но эта штука не действовала на оптические нервы. Мы по-прежнему видели всякую бредятину. К-17 хорош, когда надо приучать людей к высоким или низким температурам или...
- Или к удлиненным или укороченным периодам сна и бодрствования, - перебил я. - Об этом-то я и говорю, Риген. Сам посуди: Планетат обращается вокруг двух светил, день и ночь чередуются на нем так неравномерно, что мы никогда не относились к ним по-серьезному. Верно?
- Конечно, но...
- Но, поскольку на Планетате нет логически замотивированных дней и ночей, мы стали рабами третьего светила, до того далекого, что его даже не видно. Мы живем по двадцатичетырехчасовому циклу. А период среднестояния регулярно наступает через каждые двадцать часов. Улучшатель рефлексов поможет нам приспособиться к двадцатичасовым суткам - семь часов сна, тринадцать бодрствования, - и все мы блаженно проспим именно то время, когда наши собственные глаза играют над нами подлые шутки. Причем в затемненных спальнях, где мы ничего не увидим, даже если проснемся. Дней в году станет больше, но они будут короче, и никто из нас не свихнется. Расскажи, какие недостатки ты находишь в моем проекте.
Риген выкатил осоловелые, бессмысленные глаза и звонко хлопнул себя по лбу. Он сказал:
- Слишком все просто, вот что я нахожу. Так просто, что додуматься до этого только гению под силу. Два года я медленно схожу с ума, а выход до того ясен, что его никто не видит. Сейчас же отправлю заказ.
Он было пошел к двери, но вернулся.
- Ну-ка, а как сделать, чтобы дома не падали? Скорее, пока у вас не прошла аура или как там называется ваше озарение.
Я со смехом ответил:
- Отчего бы не испытать невидимую сталь из пустых контейнеров?
Он сказал: "А ну вас" - и закрыл дверь.
А на другой день, в среду, я махнул рукой на дела и повел Нувелину гулять по Планетату. Обойти вокруг нашего шарика это как раз хорошая однодневная прогулка. Но с Нувелпной Олльте любая однодневная прогулка будет хорошей. Я, правда, помнил, что могу провести с Нувелиной еще только один полный день. Конец света наступит в пятницу.
Завтра с Земли стартует "Ковчег" с улучшателем рефлексов, который разрешит половину наших проблем, и с человеком, которого Земля - Центр посылает мне на смену. "Ковчег" вынырнет из нуль-пространства в точке, достаточно удаленной от солнц Арджайл I - II, а там включатся планетарные двигатели. К нам он прибудет в пятницу и вывезет меня отсюда. Но об этом я старался не думать.
Я довольно удачно забыл про все до тех пор, пока мы не вернулись в комендатуру и Риген не встретил меля усмешкой, при этом его некрасивая физиономия разделилась на две половины по горизонтали.
1 2 3