Из-за нее весь сыр-бор? Может, я в суматохе не разглядела, и она изумрудная? Сейчас узнаем. Я набрала номер Галки, хорошо, что она днем дома.
— Галк, слушай внимательно. Пойди в мою комнату, достань там из шкафа тот костюм.
— Он висит?
— Нет, так лежит, в чистку его надо отдать. Посмотри внимательно, что в карманах и на нем, потом мне скажешь. Ну, нашла?
— В каком он виде! — начала ворчать Галка. — Была приличная вещь! В кармане салфетка, потом таблетка какая-то…
— Таблетку не трогай, положи в карман, только чтобы дети не нашли, она ядовитая. А еще что?
— Ничего больше нет, только на юбке две булавки.
— Точно две?
— Ну я же не слепая, — обиделась Галка.
Значит, так. Булавка была одна, вторая упала на пол у Валентины в гостиной. Для того я и взяла у нее брошку. А теперь вместо брошки вторая булавка, а ее я могла взять только у Кирилла, к нему я пришла с брошкой, если бы потеряла ее по дороге, юбка бы свалилась. В той квартире на Некрасова брошки не было, так сказала Валентина. Кстати, что она сама там делала рядом с покойником? Не она ли его… того? По характеру, во всяком случае, ей это больше подходит. Но на фото снята я, а милиция разбираться не будет.
У меня создалось впечатление, что Валентина и тот тип с измененным голосом работают каждый сам по себе, не связаны они друг с другом. Так или иначе, мне надо найти брошку и выяснить, в чем там дело, а для этого придется снова идти к Кириллу. Что-то я к нему зачастила. Но при всех моих неприятностях наши с Кириллом разногласия по поводу того, кто к кому пришел да кто кого затащил в постель, как-то отходят на второй план.
***
Опять я отпросилась у Миши, он уже косился и глядел хмуро, но отпустил сразу после закрытия магазина. Когда я шла по Кронверкскому, было еще светло. Я уже собиралась свернуть на Зверинскую, но заколебалась — нехорошо как-то к человеку врываться без приглашения. Может, он не один? Почему-то эта мысль мне не понравилась. Я поискала глазами телефонную будку и вдруг услышала:
— Здравствуйте, милая барышня!
Передо мной, улыбаясь, стоял тот чудный старичок, Карамазов.
— Здравствуйте, Николай Петрович! — Я даже обрадовалась, такой он был славный. — Как поживаете?
— По-стариковски, милая, по-стариковски. — Он церемонно пожал мне руку. — Вот иду от Марии Михайловны,, решил прогуляться, погоды стоят хорошие. — Он так и сказал — «погоды».
— Как здоровье Марии Михайловны?
— Так, все без перемен, ну и слава Богу!
— Верно, — согласилась я.
— А вы далеко ли направляетесь? — Видя, что я медлю с ответом, — мне не хотелось рассказывать ему, что я вечером иду к одинокому мужчине, который вовсе меня не ждет, — старичок очень сконфузился.
— Уж простите стариковское любопытство, вечно мы норовим все расспросить, — смущенно проговорил он.
— Что вы, Николай Петрович, я к подруге иду, вот тут она живет рядом!
— Ну всего наилучшего, милая Танечка, кланяйтесь от меня подруге-то. — Он хитро улыбнулся, и я подумала, что он догадался про Кирилла, очевидно, он знал, где тот живет.
Карамазов вежливо приподнял шляпу и удалился. На повороте я оглянулась — старичок шел легко, почти не опираясь на трость, очевидно он носил ее так, на всякий случай. Костюмчик на нем сегодня был другой — по солнечной погоде более светлый. По-прежнему, старичок был очень аккуратненький и выглядел вполне довольным жизнью.
Я вошла в уже знакомый проходной двор, там на лавочке сидели старушки, как летом. Они проводили меня неодобрительными взглядами и зашептались. Вспомнив утреннюю наглую бомжиху, я испугалась было, но потом сообразила, что бабушкам просто не понравилась длина моей юбки. Тут они правы, если опять буду домой возвращаться поздно, следует надеть брючный костюм, так спокойнее.
Я вошла в парадную и поднялась по ступенькам. Дверь в квартиру Кирилла была открыта, то есть не то, чтобы открыта, но слегка притворена. Мне это не понравилось, поэтому я нажала на звонок, но он не работал, во всяком случае звонка в квартире не было слышно.
— Кирилл! — Я постучала в дверь. — Ты дома?
Никто не отозвался, но где-то в глубине квартиры лилась вода. Если он принимает душ, то почему с открытой входной дверью? А может, Галка права, и он все-таки пьяница?
Я решительно открыла дверь и вошла. В прихожей никого не было, кроме жуткого беспорядка. Вешалка болталась на одном гвозде, одежда валялась на полу. Столик для телефона теперь стоял на трех ногах, а телефонный аппарат, и раньше расколотый, теперь разбился окончательно. За дверью комнаты послышалось какое-то движение.
«Воры! — мелькнуло у меня в голове. — Чушь какая, что у него красть? Значит, была пьяная драка», — вспомнила я Галкины умозаключения.
Если я сейчас убегу, то бабки во дворе обязательно меня запомнят, а потом опознают. А вдруг там кого-то убили? Но кто же тогда двигается?
Я вооружилась четвертой ножкой от столика, которая валялась отдельно, и вошла в комнату. По сравнению с тем, что творилось в комнате, в прихожей был порядок, как на крейсере «Аврора» седьмого ноября.
Все ящики из платяного шкафа были вынуты, белье, носки и всякие шмотки валялись кучей на полу, то же самое творилось с письменным столом. Какие-то железки и бумажки лежали вперемешку. Посуда в серванте не побилась, это я заметила краем глаза. А в общем был ужасный разгром, а в довершение всего из-за стола торчали ноги в носках, и дырка на пятке была аккуратно заштопана.
В моих ушах почему-то зазвучал равнодушный голос диктора:
«… временно неработающий К. после совместного распития спиртных напитков…»
«Они его убили!»
Только этого мне не хватало. Обнаружить еще один труп, имея в сумочке фотографию, где рядом с покойником я, собственной персоной! Милиция будет просто в восторге!
Из-за стола раздался стон, и я во мгновение ока оказалась там. Кирилл открыл один глаз и с недоумением уставился на меня.
— А ты что тут делаешь?
Я подло обрадовалась, что он жив, — значит, он подтвердит, что не я устроила весь это разгром и не я его ударила.
— Кирилл, что с тобой? Кто это тебя так?
— Не знаю, черные какие-то.
— Черные? — Я вспомнила про молодого человека с консервной банкой, явно южной наружности.
Кирилл сделал попытку сесть, я подхватила его и увидела, что голова у него сзади вся в крови.
— О Господи, они тебя ранили!
— Еще бы, когда так по голове звезданули!
С большим трудом с моей помощью он дотащился до дивана. Диван не пострадал, правда пружины торчали в разные стороны, но это я помню по прежнему разу. Я сбегала на кухню, где был такой же разгром, намочила полотенце и обтерла ему голову. Кровь текла меньше.
— Кирилл, надо же «скорую» вызывать, тебя в больницу надо!
— Не суетись, — он показал на диван рядом с собой, — сядь, дай подумать.
— Что же случилось?
— Я в магазин ходил, продукты покупал.
— Яйца, молоко, масло сливочное…
— А ты откуда знаешь?
— Они все на кухне на полу.
Да, прихожу, дверь открываю, а тут погром, вылетает какой-то черный, я было его схватил, а тут — сзади — хрясь по голове, и больше ничего не помню. В общем, иди сейчас на третий этаж, квартира вот так, наискосок, спросишь там Геннадия, приведешь сюда.
— А номер квартиры какой?
— Забыл, — он посмотрел виновато, — голова болит.
Я взлетела на третий этаж и позвонила в нужную квартиру, открыла женщина.
— Простите, мне Геннадия срочно нужно.
— Гена! — крикнула она в глубину квартиры, но на меня посмотрела неприязненно.
Явился Гена в майке и тренировочных штанах, с пятилетней девчушкой на плече. Мне стало неудобно — врываюсь в семейный дом, человек отдыхает.
— Привет! — протянул Гена. — Ой, Ира, это же Кирюшина девушка!
Вот, теперь у них в районе все меня знают, как Кирюшину девушку.
— Пойдемте к нам, ему плохо.
— А чего плохо? — веселился Геннадий. — Перепил или перетрахался?
Геннадий! — прикрикнула жена. — Ты хоть при ребенке бы… — Она взглянула на меня и сказала еще строже: — Собирайся живо, Кирилл по пустякам беспокоить не будет.
Гена выскочил уже в рубашке и с чемоданчиком.
— Ну, чего там у вас?
— Напали на него, по голове дали сильно.
— Много народа?
— Минимум двое.
— Да с одним бы он справился. Кирилл же мастер спорта по самбо, он тебе не рассказывал?
Я вспомнила, как Кирилл ловко бросил Вадима на асфальт, и поверила.
Кирилл полусидел на диване, прижимая к голове полотенце, и был таким бледным, что Геннадий сразу посерьезнел, подскочил к нему, велел мне включить свет — оказывается, бандиты просто вывинтили пробки — и стал внимательно осматривать рану.
— Ничего, сейчас два шва наложим, а что кровь идет — так даже лучше, гематомы не будет.
— Вы что, прямо здесь будете зашивать?
— А что, из-за такой ерунды в больницу его тащить? Давай воды кипяченой принеси быстро!
Черт знает что, как в полевых условиях! Но спорить я не стала.
— Ты крови боишься?
— Нет, — твердо ответила я.
Если бы он знал, сколько ссадин и царапин обработала я детям в последнее время, он бы не задавал таких глупых вопросов. Гена возился с раной, что-то там делал, потом достал ампулы.
— Укол ему надо сделать.
— Надеюсь, хоть шприц-то у вас одноразовый? — не удержалась я.
— Да убери ты ее отсюда! — простонал Кирилл.
— Все, марш на кухню, чайку поставь!
Я кое-как разгребла весь хаос на кухне, нашла две целые чашки, все продукты с пола, кроме трех уцелевших яиц и пачки масла, выбросила в мусорное ведро, отыскала в шкафчике по л пачки печенья. Когда я принесла чай, Гена уже собирал чемоданчик.
— Все, завтра полежишь, а послезавтра в больницу зайдешь, невропатолог посмотрит, хотя я думаю, что сотрясения нет. Ты не оставляй его, если ночью плохо будет — рвота там, боли головные, — сразу ко мне беги.
Он залпом выпил чашку чаю и ушел. Мы с Кириллом остались одни, причем он поглядывал на меня очень подозрительно. Чтобы не встречаться с ним глазами, я стала убирать в комнате. Всю одежду, не разбирая, я просто запихнула в шкаф, собрала книги и поставила их на полку, тоже все подряд, замела осколки от разбившейся настольной лампы, а кавардак на письменном столе прикрыла газеткой. Когда я после всех трудов оглянулась на Кирилла, он лежал, закрыв глаза. Я было обрадовалась, что он заснул и теперь проспит до утра, а завтра я смогу улизнуть, не вступая с ним в опасные разговоры, но не тут-то было. Кирилл открыл глаза и похлопал рукой по дивану.
— Сядь вот тут рядом и скажи, в чем дело.
— Ты о чем?
— Ты что-то знаешь про этих черных, я же видел, как ты вскинулась, когда я про них упомянул. И зачем ты сегодня сюда притащилась? Мы ведь вроде не договаривались.
Я еще немного походила по комнате, перекладывая вещи с места на место, а потом села рядом с ним на диван.
— Я тебе говорила, что про воскресенье ничего не помню?
— Ну, говорила.
— Но это только с вечера субботы и до утра понедельника. А что было до того, я очень хорошо помню, раньше никогда у меня провалов в памяти не было. И что после тоже. Так вот, я тебе вкратце расскажу. Познакомились мы с Валентиной в Болгарии две недели назад. Я там в отпуске была с дочкой, а что она делала — не знаю. Потом уже здесь она мне в пятницу позвонила, пригласила в гости, говорит, познакомлю с интересным мужчиной, это не про тебя.
— Я понял.
Мужик этот ко мне стал клеиться, ну ты видел. А потом я их случайно с Валентиной застала в спальне, когда они целовались, и по разговорам было понятно, что они любовники. Только ты на меня не наезжай в гневе праведном, что, мол, жена друга и все такое, я что видела, то тебе и говорю. Так что приятель твой сильно ветвистый.
— А на кой черт она тогда его в дом привела и тебе сватала? Валентина, знаешь, такая женщина, что просто так ничего не делает, у нее — все продумано. И зачем ты поперлась за ними следить?
— Для ушибленного головой ты неслабо соображаешь. Говорю тебе, случайно зашла в спальню, булавка у меня на юбке лопнула. Мне неудобно было, что они меня застанут, я спряталась и все слышала.
— А потом? — недоверчиво спросил Кирилл.
— А потом они ушли, я заколола юбку и решила тихонько оттуда убраться, но ошиблась дверью…
— Случайно? — В его голосе слышалось ехидство.
— Да, случайно. А дальше ты все знаешь.
Он долго молчал. Да, это объясняет, почему она так бегала от того ненормального Вадима, но все же…
— Больше я с Валентиной не виделась, а вот сегодня она меня встретила утром у дома и закатила скандал, была прямо не в себе.
Весь наш разговор с Валентиной я пересказала довольно подробно, хотя Кирилл недоверчиво щурился. Про то, что меня преследуют, про записку таинственного Шамана и про зловещую фотографию я, естественно, не упомянула.
— И вот я думала-думала, ты только не считай, что я совсем свихнулась, но единственное, что я у Валентины взяла — это та брошечка. Вот я и пришла к тебе спросить — может, ты ее нашел, когда пол подметал?
— Какую-то фантастику рассказываешь!
— А тогда я еще спрошу — как Валентина узнала, что я у тебя ночевала, ты дружку своему закадычному небось сразу побежал хвастаться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31