Есть глупые варрканы, есть тупые варрканы, а есть просто бездарные. Я относился и к тем, и к другим, и к третьим. Я ведь с самого начала чувствовал, что мне что-то мешает, а что именно – понял только сейчас. Тела девушек были скрыты кустами и находились слишком низко к земле. Но как только они вышли на открытое место, моим глазам явилось такое! Увидев, как изменилось выражение моего лица, девушки вскрикнули и отпрянули назад, под прикрытие кустов.
– Тьфу ты, матерь божья!
Я думал, что это порядочные женщины. А у этих «порядочных» женщин вместо стройных ножек были хвосты селедок.
Позор на мою седую голову. Я даже скривился от досады. Это же надо, попался! Кремень, варркан, попался на крючок русалок!
Подружки долго смеялись мне вслед, глядя, как я судорожно собираю свои вещички и с красными ушами улепетываю от озера" в котором водятся русалки.
Опозоренный, но сохранивший достоинство, я сделал для себя вывод:
– Не вся та курица, что кудахчет… Успокоенный этой, не требующей доказательств истиной, я забыл позорные минуты и зашагал прямиком к деревне, клянясь, что больше никогда не заговорю с женщиной, пока не увижу ее ноги.
Первым, кого я встретил на краю селения была женщина. На сей раз вполне нормальная, с ногами и со всем прочим. Присмотревшись, я раскинул руки:
– Маро! Детка! Ты ли это?
Передо мной стояла та самая девочка, которая ухаживала за мной, когда я был беспомощен, избавившись от смерти в первое мое пришествие в этот мир.
Девчонку потрясло мое неожиданное появление и восторженное приветствие, которое я себе позволил. Ее платье развевалось на ветру, оголяя загорелые стройные ноги, а сама она уже в следующую секунду радостно завопила:
– Файон вернулся! Файон вернулся! И так мне стало хорошо в эту минуту, что я чуть не прослезился.
«Стрекоза» сделала свое дело. Из всех домов выходили люди, которые радостно приветствовали меня. Я думал, я боялся, что слава Черного Варркана долетела и до этой забытой Богом деревушки, но страх мой оказался напрасен. Видимо, глушь, она и останется глушью.
Я бегло отвечал на многочисленные вопросы, которые сыпались на меня со все нарастающей скоростью, жал руки тем, кто хотел прикоснуться ко мне. По всей вероятности, мое имя пользовалось популярностью.
Пропихиваясь сквозь толпу встречающих, я искал знакомые мне лица: Лиис, Лэд. Когда я уже перестал надеяться увидеть их, на мое плечо легла ладонь, которую я мог узнать из тысячи.
– Лиис! Старина!
– Файон!
Мы обнялись так крепко, что наши кости затрещали с хрустом, заглушавшим даже гомон толпы.
– Лиис!
– Файон!
В этом мире у меня не было никого, кого бы я так любил, исключая разве что Иннею.
Отбиваясь от наседавших на нас людей, желавших услышать о всех моих приключениях, мы добрались до домика Лииса и скрылись в нем под неодобрительный ропот поклонников и поклонниц моего варрканского искусства. Даже недобрая слава варркана, похоже, никого не смущала.
Пока Лиис готовил нехитрый завтрак холостяка, больше похожий на завтрак туриста, я скинул с себя всю амуницию, порядком мне опостылевшую, и растянулся на единственной кровати, которая стояла в жилище начальника вооруженного отряда деревни.
– Ну, как твои дела, Файон?
Лиис уселся за стол и посмотрел на меня чуть ли не влюбленным взглядом.
Я соскочил с кровати и присоединился к скромной компании за столом.
– Как мои дела? Это слишком сложный вопрос, Лиис. И долгий рассказ. Давай поедим твоих деревенских харчей, а уж потом будем говорить, и я обещаю тебе, что ты не сможешь заснуть в эту ночь.
Я рассчитывал задержаться в деревне не меньше суток, поэтому времени у меня было, хоть завались.
Набив животы, мы поделились всем тем, что накопилось в наших душах и в наших судьбах. С горечью я узнал, что старая Берта полгода назад ушла в пещеру Гномов и больше не появлялась в деревне. Лэд погиб в схватке с упырями. А в деревне в последнее время творятся странные вещи.
Конечно, я пообещал, что разберусь со всем этим. Мы мирно поболтали почти до половины ночи. Наконец, утомленные разговором и воодушевленные тем, что впереди у нас еще целый день, мы легли спать. Лиис уступил мне свое место на кровати, а сам отправился в сарай, где, по его словам, было гораздо приятней проводить время.
Я лежал и не мог заснуть. Наконец-то, я дома. Только это место и эта деревня что-то значили для меня. Лишь здесь я смог почувствовать то чувство, которое я испытывал на земле, возвращаясь домой после долгих командировок и отпусков.
Передо мной прокрутились, как в старом немом фильме, все мои странствия в этом темном, мрачном, но в то же время донельзя родном мире, где я нашел свою любовь – Иннею, и друга – Лииса. Мысли баюкали меня, и я не заметил, как заснул: сладко и спокойно, как еще никогда в своей жизни.
Я проснулся от того, что чье-то горячее дыхание обжигало мне кожу. Еще не совсем понимая, что происходит, я расклеил глаза и посмотрел в окружающую темноту, стараясь разглядеть, что заставило меня проснуться.
Надо мной стоял Лиис. Но зрение варркана дало мне больше сведений о том, кто стоял, склонившись над моей постелью. Это был Лиис, но в то же время ничего человеческого в нем не осталось. Черты его исказились, приобрели характерную темно-зеленую окраску. Бешеные глаза, округленные до невозможности, смотрели на меня.
Холодная испарина выступила у меня на лбу. Убаюканный видимым спокойствием обстановки и присутствием старого друга, я совершенно забыл об элементарной осторожности. И даже не поставил простого духового сторожа и не позаботился о том, чтобы сознание следило за порядком. Впервые за свою варрканскую жизнь я доверился спокойствию, и это спокойствие наказало меня.
Что-то случилось с этим миром, если лучшие друзья становятся заклятыми врагами, уничтожать которых – моя профессия. Как и следовало ожидать, я оказался связанным по рукам и ногам. Было просто удивительно, что я не почувствовал даже этого прикосновения.
На крепость веревки были слишком прочными. Даже мне, с моей варрканской силой, не удалось их порвать. Я только поранил руки. Веревка врезалась в кисти, и я оставил все попытки освободиться. Разум тщетно искал путь к спасению. Но что-то произошло с моим всесильным разумом. Словно маленький ребенок, он метался, хватался то за одно, то за другое и ничего не мог сделать!
Зеленое лицо Лииса склонилось надо мной:
– Ну вот мы и встретились, варркан Файон! Зрелище было омерзительное. Как и от любого другого нелюдя, от Лииса нестерпимо воняло. Пересилив себя, я заставил себя смотреть на бывшего друга, не отрывая глаз.
– И давно это с тобой? – разжал я зубы. Что мог ответить мне вампир? Вероятнее всего, в границе чистоты случился прорыв и жители деревни стали подвергаться нападениям нелюдей. И Лиис. Бедный Лиис…
А в это время тот, кем стал Лиис, обхватил мою голову и с силой запрокинул ее вверх, обнажая горло. Почти с нечеловеческой силой я вернул голову на место и прижал подбородок, защищая последнее, что можно было защищать.
Существо зашипело, но вскоре голос Лииса, звучащий из тела нежити, заменил этот неприятный тон.
– Почему ты стараешься помешать мне? Разве смерть для тебя так страшна?
– Я бы сказал тебе, что для меня смерть, но для этого ты должен развязать меня.
Если я надеялся, что время глупых вампиров еще не закончилось, то я ошибался. Вампир нынче пошел на редкость образованный и сообразительный.
Он засмеялся, и от сотрясения его головы из черепа на мою грудь посыпались клочья волос. С вампиром происходила вполне обычная вещь. Чем больше он находился в своем образе, тем меньше у него оставалось человеческого. Сейчас на меня смотрело существо, которое даже при близком рассмотрении трудно было назвать Лиисом.
Неожиданно, сильным ударом руки Лиис откинул мою голову и прижал ее к изголовью. Затем наклонился к моему лицу, тягучая слюна выскользнула из его все время увеличивающейся пасти и стекла прямо на мои губы.
Меня чуть не вырвало. Я с отвращением поперхнулся и точным плевком послал слюну обратно ему в рожу.
Лиис-вампир задрал голову в рыке, подтверждая мое предположение, что слюна – не самое лучшее оружие против существ подобного рода. Мои руки и ноги находились в таком напряжении, что, казалось, еще чуть-чуть и – я смогу порвать веревки. Мне не было видно своих конечностей, но, казалось, веревки на руках уже добрались до костей. Но дальше дело просто не двигалось.
Язык Лииса описал широкую окружность вокруг его пасти, означая, по-видимому, его желание попить моей кровушки. Руки тряслись от жадности, как у параноика, а цвет кожи менялся от бледно-зеленого до темно-плесневого.
– У тебя не слишком-то приятная внешность, Лиис! – попробовал я отвлечь его внимание от предвкушения закуски.
Лиис ничего не ответил, но я почувствовал, как пальцы на моей голове сжались с большей силой и вампир начал склоняться к моей шее. Лучше бы он закончил все сразу, но этот гад словно решил поиздеваться надо мной.
Языком, от которого бросало в дрожь, он провел по моей шее, этим же языком нашел то место, где пульсировала жилка, и припал к ней своей вонючей пастью.
Я закрыл глаза и приготовился умереть. Меня не удивляло, что меня не спасают ни Повелитель Мира, ни Глаз Дракона. Мир был спасен, а что для таких гигантов какой-то человечек. Я готовился отойти в мир иной и, возможно, более справедливый, чем оба мира вместе взятые.
Вот острые зубы нащупали вену и начали осторожно двигаться, перетирая кожу.
Порыв ветра, толчок, и вампира отбросило от меня. Я всмотрелся в темноту, стараясь рассмотреть своего спасителя или очередного претендента попить моей кровушки. Сначала ничего не было видно, но через несколько секунд мой спаситель одним движением распустил веревки и приблизился ко мне.
Ничего симпатичней я в жизни не видал. Это было именно лицо, сколько в нем светилось любви, ума и радости.
Ну конечно, кто еще мог прийти мне на помощь в самый необходимый момент? Кто мог отыскать меня среди всего этого мира и не забыть то добро, которое я для него сделал?
Прямо передо мной стоял Джек, черный как ночь, величественный как скала, преданный, как первая девушка.
Я соскочил с неудавшегося смертного одра и посмотрел на то, что осталось от Лииса, моего друга, превратившегося в вампира и желавшего попить моей кровушки. И хотя радость жизни переполняла меня, я все равно немного повздыхал над превратностями судьбы.
Теперь настало время обратить внимание на того, кому я обязан жизнью.
– Милый мой песик, – я прижался к Джеку и долго гладил его по бархатной шерсти, слушая, как радостно урчит эта божья тварь, отыскавшая меня среди дебрей мира.
Но ласки ласками, а дело требовало, чтобы я до конца выполнил свои обязанности перед обществом. Следом за Джеком я осторожно вышел из дома и первое, на что наткнулся, была одежда. Очевидно, Джек прекрасно поработал, перед тем как спасти меня. Подняв материю, я содрогнулся. Я держал платье Маро. Потрясение. Только так можно сказать о состоянии, которое я испытывал.
Маленькая девочка, милое создание, в жизни тоже оказалась вампиром и тоже сгорела в серебряном пламени. Сколько их еще в этой деревне? Я сжал «Лучший» и сделал шаг навстречу тем, кто мог скрываться за каждым углом.
И тут я понял, что больше не смогу убить ни одного вампира этой деревни. Я их знал всех в лицо, и были они почти родными – жители этой маленькой деревушки.
– А, черт с ними!
Под недоуменные взгляды Джека я развернулся и зашагал в сторону леса, чтобы больше никогда не приходить в этот ад, который был для меня олицетворением моего дома и который превратился в одну большую могилу.
Пускай все идет своим чередом, я достаточно убивал и лишал жизни. Знаю, что мой поступок можно назвать слабостью, и не знаю, кто мог бы понять меня. Я просто ушел.
Зима наступила незаметно и быстро. Холодный ветер слетел с гор и нагнал черные тучи, из которых целыми днями шел мелкий, нудный дождь, забиравшийся сквозь одежду и неприятно холодивший кожу.
Мы с Джеком, усталые и продрогшие, довольно сносно устроились на ночлег в просторной пещере. Вот уже третьи сутки мы с моим другом и воспитанником, проклиная скользкие камни и мерзкую погоду, карабкались по горам. Недостаточно высоким, чтобы называться настоящими горами, но достаточно коварными, чтобы сломать здесь себе шею. Ущелья, оползни и прочие сюрпризы поджидали нас на каждом шагу, но путь наш лежал к морю, и другой короткой дороги просто не существовало.
Растительность отсутствовала и, как следствие этого, отсутствовало и само понятие -дичь. Вторые сутки наши желудки громко урчали и требовали положенного рациона. Джек только что вернулся, мокрый и жалкий, после неудачной охоты. Как и следовало ожидать, мой интендант не принес ничего. Мне было жаль смотреть на прилипшую к ребрам шкуру Джека.
– Ну что, Джек! Придется опять ложиться спать с пустыми желудками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41