Немного приукрасив, малость умолчав, я таки добился того, что мне назначили «собеседование». Итак, завтра. А сегодня я решил обновить гардероб, нисколько не смущаясь тем, что заплатить мне нечем.
- Юрий Иванович, к главе рода Земцовых на собеседование!
Ворота загородного особняка открылись, и я вошел. Поместье было огромным, и закрадывалась мысль о том, что при таких деньгах найти верных людей не должно составлять проблемы.
Но тут мы прибыли, и я предстал перед лицом человека лет пятидесяти, с породистой сединой и густым баритоном.
- Итак, вы предлагаете свою кандидатуру, Юрий Иванович?
- Именно за тем я здесь.
- Сколь часто приходилось вам выполнять подобную работу и есть ли у вас отзывы?
Сопровождать мне приходилось только Инну, а представив, что она могла сказать «по поводу», я с трудом сдержал улыбку. Но нагло врать ни в коем случае не рекомендуется, и я ответил почти правду:
- Всего лишь один раз, и клиентка осталась довольна.
- Могу я узнать имя госпожи?
Это уже слишком, и я резко ответил:
- Нет, ни в коем случае!
Он благосклонно кивнул и представился:
- Меня зовут Павел Модестович, и, вероятно, мы поладим.
Откуда-то сбоку послышался вздох. но лицо собеседника оставалось непроницаемым.
- О чем конкретно идет речь? - Но он лишь покачал головой:
- Не сегодня, а пока возьмите, за потраченное время. - В прозрачном мешочке лежало десять червонцев. - Я думаю, мы еще увидимся.
Кивнув на прощание, он вышел.
Меня проводила к выходу девушка лет двадцати восьми. Наверное, секретарь, подумал я, не переставая удивляться странной аудиенции. Но сто рублей внушали чувство оптимизма, и я постарался отбросить сомнения. Спутница внимательно разглядывала меня, как будто пытаясь увидеть что-то, ведомое лишь ей одной. Но на женщин я всегда обращал мало внимания, а потому, лишь сухо кивнув на прощание, вышел.
Наутро мне позвонили и, осведомившись о состоянии духа, попросили прийти снова. Не вдаваясь особо в подробности, нас с секретаршей представили друг другу, после чего мне сообщили, что я должен ее сопровождать из пункта А в пункт Б. Я заполнил стандартное соглашение, обязуясь защищать «собственность дома Земцовых», не щадя живота своего. Если только девушка была собственностью. После чего получил тысячу рублей аванса и был отпущен до завтра.
Не представилось случая ознакомиться с банковской системой Империи, а потому капиталы я припрятал возле водопада. Немного посомневался и увеличил свой арсенал на один револьвер с двумя коробками патронов. Хотя, судя по новостям, на российских просторах царило благодушное спокойствие и в индейцев поиграть вряд ли удастся.
Всё происходило как-то буднично. Мы сели в поезд и приехали в Марсель. Попутчица моя в руках держала небольшой саквояж. К груди, впрочем, не прижимая и беспокойства особого не выказывая. В месте назначения остановились на постоялом дворе и, переночевав, наутро отправились в загородный особняк, чем-то похожий на парижский. Спутница прошла куда-то вовнутрь, а меня попросили подождать в холле, любезно предложив перекусить и выпить чаю. Спустя часа два девушка вернулась и, кивком пригласив за собой, проследовала к выходу. Напряженно-настороженное выражение на ее лице сменилось облегчением, и я расслабился, решив, что миссия выполнена.
Они появились в поезде. Вошли в наше купе, наглые и уверенные в себе преторианцы. Никогда и ни в чем не знающие отказа и практически не встречающие сопротивления. Экспресс несся со скоростью сто верст в час, а потому игры с коридором отменялись. Хотя нет, в режиме возврата я действовать мог. Девушка побледнела и судорожно сжала в кулаке кулон, висящий на цепочке. На губах старшего заиграла глумливая улыбка.
- На полном ходу не спрыгнешь, а соскочишь - так не вернешься.
Убежать-то можно в любую минуту, но вот «выйти» назад в купе поезда, который давно ушел, было проблематично. И падать на рельсы с огромной скоростью не хотелось. Интересно, смогу ли я взять ее с собой в прошлое? С Инной такие штучки удавались, но не очень.
Улыбка сошла с его лица, и уже официальным голосом он продолжил:
- Именем Его Императорского Величества, Государя Всея Руси и губерний Павла Четвертого вы, боярыня Земцова, обвиняетесь в измене государевой и схоронении осколка камня Божьего, собственностью короны российской являющегося. Властью, данной мне Государем, повелеваю сдать оный немедля, уповая на милость Божию и Дома Царского.
Виновница «измены государевой» молчала, упрямо стиснув губы, и указывала мне глазами на стоп-кран. Между мной и ним было около полутора метров и два здоровенных преторианца. Старший что-то понял и дал команду своим псам. Те бросились на девушку, а я прыгнул на них, не строя никаких планов и полностью доверившись рефлексам. Они были очень сильны, но я не ставил своей целью ни победить их, ни закрыть от них мою спутницу. И потому до стоп-крана добрался.
- Мужика держите, - заорал старшой, но поздно. «Да уж, не отмотаете», - злорадно подумал я. Моя же подзащитная схватила меня за руку и, сжав в другой кусок хрусталя, висевший у нее на шее «перешла».
19
«Мы никогда не ходим друг к другу в гости», - вспомнились слова аббата. Что ж, не ходите - и ни ходите себе.
Что это за место, я понял сразу. Такое же небо, без солнца, но более голубое. Вместо реки имелось озеро, с растущими на берегу плакучими ивами. Сочная трава и следы лагеря. Я осматривался, крутя головой, а девушка удивленно уставилась на меня:
- Как вы себя чувствуете?
- Превосходно, и голова не кружится.
- И… что вы видите? - взволнованно спросила она.
- Надеюсь, то же, что и вы. Прекрасное озеро, чудесный луг и стоянку первобытного человека.
- Не может быть! Или же это знак свыше.
Я немного погордился, так как быть знамением было приятно. Но Елена не разделяла моих чувств и горько разрыдалась. Я обнял ее и гладил по голове, пытаясь найти слова утешения. Хотя какое тут утешение. Государственная измена дело не шуточное. И уже не суть важно, прав ты или виноват, всё равно замаран. Как в той байке: «То ли он украл, то ли у него украли, в общем, была там какая-то неприятная история».
- Ах, если б я знала. - Она хлюпала носом, храбро пытаясь улыбнуться. Что ж, не она первая, не она последняя.
- И что бы было?
- Я бы спрятала камень, а нет улик - нет и измены.
- Возможно, - осторожно начал я, - я смогу вам помочь, но в ответ хочу кое-что узнать об этом камне.
- Да я и сама ничего не знаю, так, бабушкины сказки. - Это мы слышали.
- Но всё же, - не сдавался я.
- Ну… это привилегия царствующего дома. Говорят, раньше каждый дом имел несколько камней, но теперь их почти не осталось.
- И для чего они нужны?
В ответ она лишь повела глазами вокруг. Я тоже огляделся и изобразил недоумение.
- С его помощью получается уйти сюда. Можно спрятать фамильные сокровища. Скажем, уезжая из Парижа, я беру сюда сундук, а приехав в Лондон - забираю.
- И больше ничего? - Меня интересовала возможность «возврата».
- Нет, но разве этого мало? - Было немало, и я согласно кивнул.
Поразительно, как самые либеральные правительства, по триста лет держащие бразды правления, относятся к пусть даже гипотетической угрозе своей власти. Что же это за штука такая, ради сохранения которой ни в чем не повинные в общем-то люди объявляются «врагами народа». И неужто так страшно ее потерять? На ум пришла читанная когда-то история, про одного африканского царька, который стал вождем, или как он там у них называется, убив собственного отца. И приказавший убивать всех своих многочисленных отпрысков, угрозу этой самой власти представляющих. Опять-таки неосязаемую. К счастью, я этого никогда не узнаю.
* * *
- Скажите, Елена, как скоро всё уляжется? - Хотя ответ был очевиден.
- Что вы, Юрий, за измену государю нет срока давности. - Губы ее дрожали.
- Ваш отец, он тоже пострадает?
- Это мой дворецкий. А слуги не несут ответа за деяния господ. Я потому и искала человека со стороны, что надеялась сохранить всё в тайне.
Тоже мне, конспираторы. Раз здесь существует коридор, да еще в разных ипостасях, то есть и такие, как я. Выходит, я тоже живое воплощение «измены». С каждой минутой местность казалась всё более уютной, и «выходить» не хотелось. Должно быть, власть здесь принадлежит обладателям «дара». И причем давно. И жестоко преследуются конкуренты, чего удалось избежать моему миру. Если даже безобидные женщины подвергаются гонениям на государственном уровне, то таких, как я, вероятно, уничтожают на месте. Контролировать-то при желании нас можно, но для этого нужен огромный аппарат, состоящий целиком из «старших». А кто же будет сторожить сторожей?
- Скажите, Елена, что могло бы служить для вас паролем? - Она смотрела недоуменно. - Ну, какое-нибудь воспоминание детства, настолько интимное, что об этом знаете только вы?
По-прежнему не понимая, она хлопала глазами.
- Допустим, если бы часа три назад к вам подошел некто, желающий предупредить об опасности, каким бы словам вы поверили?
- Пожалуй, что никаким. - Я понимающе хмыкнул:
- А если бы посланец знал все подробности, связанные с камнем, и, скажем, передал привет от кого-то, кому вы доверяете. Вы бы вняли предостережению?
- Ну… возможно. - Но уверенности в ее голосе не было.
- Тогда расскажите мне. Я не враг вам, поверьте!
Часа два мы беседовали, ее недоверие постепенно таяло, а повествование обрастало всё новыми подробностями. Всё же тяжело быть ведьмой, особенно во время сезона охоты, длящегося триста лет.
«Колдуньями» не становились, ими рождались, но девочка ничем особым не выделялась из множества своих сверстниц. Отличия начинались под воздействием камня. С виду вполне обыкновенного, похожего на кусок стекла. Камни могли быть «холодными», и тогда это были бесполезные осколки. Но и эти никчемные стекляшки надлежало сдать имперскому чиновнику. И «теплыми», дававшими владелицам необычные свойства. Ее камень был «холодным», вернее, остыл лет десять назад. Она как раз вступила в пору юности, и это показалось совершенно неважным. Он, почти забытый, лежал на дне шкатулки с драгоценностями. Но около месяца назад на имя «боярыни Земцовой» пришло послание, в котором предлагалось «зарядить» талисман, вернув ему былую теплоту. Не бесплатно, ибо за операцию потребовали почти килограмм фамильных бриллиантов. Решив не обращать на письмо внимание, Елена через неделю засомневалась, потом перечитала послание еще раз. Потом стала подсчитывать драгоценности…
Мне, знающему все свойства «места», дающего ощущение полной свободы и долголетие в придачу, было понятно состояние девушки. Я бы тоже не устоял, а скорее со всех ног бросился бы совершать противоправные действия.
- Так вы говорите, нет улик - нет и обвинения?
- Да, это так.
- Придется вам мне поверить на слово.
Я задумал «вернуться». И уговорить ее отдать мне камень, спрятав его возле водопада. А по приезде в поместье возвратить владелице.
Меня иногда занимал вопрос, а что происходит с «нереализованными» реальностями. Вот я уйду, а Елена останется. Предупредив ее, я помогу избежать обвинения, и сюда мы не вернемся. Всё происшедшее останется только в моей памяти. Но куда же денется девушка? А может, ничего на самом деле не происходит и это мой мозг каким-то неведомым способом «моделирует» ситуации и выбирает оптимальный вариант? И «коридор» всего лишь защитный механизм, существующий лишь в воображении? Но если это и бред, то, надо сказать, вполне последовательный и осязаемый. И избавиться от него невозможно. Правда, я и не пытался.
Мы «вышли» на рельсы, моя нанимательница не успела ничего сообразить, а я уже схватил ее в охапку и «перетащил» к водопаду. Причиной столь поспешных действий стало оцепление, отрезавшее все пути. Причем, как я понял, ловить нас никто не собирался и выстрелы были на поражение.
Теперь настала ее очередь удивляться. Но, надо сказать, адаптировалась девушка довольно быстро. Помня, какие ощущения испытывала Инна в коридоре, стоило мне выключить прибор, я приступил к эксперименту с опаской. Но нет, Елена чувствовала себя как обычно, и я принял это за действие камня. Нужно было срочно «возвращаться» и переигрывать. Я не собирался стрелять, но всё произошло инстинктивно. Не знаю, можно ли было избежать подобной развязки, и не собираюсь выяснять. Осталось выбрать точку выхода. Я счел наилучшим моментом время ожидания в вестибюле поместья. Вряд ли имело смысл возвращаться раньше, так как по виду девушки было ясно, что от камня отказываться она не собирается.
У меня имелись большие подозрения насчет этого таинственного особняка. Уж больно быстро нас вычислили. И очень вовремя. Как раз тогда, когда цена уплачена и улики налицо. А если учесть, что имущество «государева изменника» отходило в казну…
Сидят себе людишки в тайной канцелярии, рассылают письма всем подозрительным. Даже ежели и один из десяти откликнется - уже людишки хлеб свой не зря едят, принося казне пользу огромную и укреплению власти способствуя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47