Я встал почти у самого края воды, вытер рукой пот со лба и стал разглядывать овальное озерцо.
Зеленая вода искрилась на солнце. У самой ее поверхности носились тысячи белых мошек, которые поблескивали на свету, точно крошечные алмазы.
Вил поднял с земли тонкую ветку. Разломал ее на две половинки и зашвырнул одну половинку в торфяник.
Веточка ударилась о воду, но без всплеска, а скорей с глухим плюхом. И осталась лежать на поверхности.
Она не утонула.
– Ничего себе, – выдохнул я. – Давай попробуем что-нибудь потяжелее.
Я огляделся, ища глазами какую-нибудь подходящую корягу или камушек, но меня отвлекло чье-то глухое рычание. Я резко обернулся на звук и с удивлением обнаружил, что рычал Волк.
Он стоял весь напряженный, низко склонив к земле свою большую лохматую голову. Он как будто готовился отразить нападение или наброситься на врага. Он угрожающе скалил зубы. И глухо рычал.
– Кажется, он почуял опасность, – прошептал Вил.
Волк опять угрожающе зарычал, обнажив острые зубы. Шерсть у него на спине встала дыбом. Лапы подрагивали от напряжения, как бывает, когда собака готовится к атаке.
Раздался треск веток под чьими-то тяжелыми шагами. Я испуганно поднял глаза. В высокой траве на другой стороне торфяника мелькнула какая-то серая фигура.
– Кто… кто это? – выдавил Вил.
Я тупо смотрел вперед, не в силах выговорить ни слова.
– Это он? – спросил Вил со страхом в голосе.
– Да. Это он, – выдохнул я. – Болотный отшельник.
Я быстро плюхнулся на колени, очень надеясь, что теперь меня не будет видно с той стороны пруда.
Но может быть, он уже нас заметил?
Возможно, он с самого начала был там – на той стороне пруда – и видел, как мы подошли?
Вил как будто прочел мои мысли.
– Он что, шпионил за нами, этот ненормальный? – проговорил он то ли испуганно, то ли возмущенно. И тоже упал на землю.
Волк издал грозный рык. Он так и застыл в своей боевой стойке, готовый к атаке.
Я опустился на четвереньки и подобрался поближе к нему.
Рядом с Волком мне было как-то спокойнее.
Я очень надеялся, что в случае чего он меня защитит.
Я наблюдал за тем, как болотный отшельник пробирается через заросли высокой травы. Его длинные белые волосы были взлохмачены и топорщились во все стороны. Он то и дело оглядывался на ходу. Словно для того, чтобы убедиться, что никто не идет за ним по пятам.
За плечом он нес какой-то бурый мешок.
Он неожиданно остановился и посмотрел в нашу сторону. Я распластался по траве, стараясь спрятаться за Волком. Сердце у меня билось так, что казалось, сейчас разорвется.
Волк даже не шелохнулся. Хотя теперь он уже не рычал.
Он просто стоял, навострив уши и скаля зубы.
Даже с такого приличного расстояния я разглядел какие-то темные пятна на серой рубахе болотного отшельника.
Что это?
Кровь?
У меня по спине побежали мурашки.
Волк застыл, как изваяние, и смотрел прямо вперед.
Я думал, что просто умру от страха.
Но болотный отшельник спокойно пошел себе дальше и вскоре скрылся из виду в высокой траве. Но мы все равно слышали звук его тяжелых шагов – треск веток и шорох листьев.
Волк встряхнулся, как будто освобождаясь даже от воспоминаний о болотном отшельнике. Он разом расслабился и даже слегка завилял хвостом. Он тихонечко заскулил, словно хотел сказать мне, как сильно он испугался.
– Все хорошо, псина. – Я протянул руку и погладил его по голове. Он прекратил скулить и лизнул мне ладонь.
– Какой он все же противный и жуткий, – сказал Вил, медленно поднимаясь на ноги.
– Он даже пса напугал. – Я снова погладил Волка по голове. – Интересно, а что у него было в мешке?
– Наверное, чья-нибудь отрезанная голова.
Я рассмеялся. Думал, он шутит. Но нет. Когда я увидел, что Вил весь белый от страха, я тут же заткнулся.
– Все говорят, что он вполне мирный и безобидный, – сказал я уже серьезно.
– Да у него вся рубаха была в крови. – Вила аж передернуло. Он нервно пригладил ладонью свою коротко подстриженную макушку.
Солнце скрылось за облаками, и сразу же стало сумрачно и как-то даже уныло. Длинные тени легли на зеленую воду торфяника. Веточки, которую Вил бросил в болото, больше не было видно. Она все-таки утонула в густой мутной жиже.
– Пойдем домой, – предложил я.
– Пойдем, – тут же согласился Вил.
14
Я позвал Волка, который увлеченно обнюхивал камыши.
Он нехотя оторвался от своего занятия, и мы побрели обратно. По той же самой тропинке, петляющей в зарослях.
Поднялся ветерок. Он прошелся по кронам деревьев, и листья гулко зашелестели. Всколыхнулись зеленые листья папоротников. Тени сгустились.
Теперь Волк решил пойти сзади. Я слышал, как шуршат листья под его мощными лапами. Как шелестит трава и трещат кусты, когда он ломится прямо сквозь заросли.
Мы уже почти дошли до того места, где кончались деревья и начинался открытый луг, который переходил прямо в лужайку на нашем заднем дворе. Еще минут пять – и мы выберемся из болот. Но тут Вил неожиданно остановился.
Его глаза расширились от страха.
Он открыл рот, но не сумел выдавить из себя ни слова.
Я проследил за направлением его взгляда…
Сдавленно вскрикнул и зажмурил глаза, чтобы не видеть этого жуткого и отвратительного зрелища.
15
Наконец я открыл глаза. Не мог же я вечно стоять так, зажмурившись, и надеяться в тайне, что мне это все померещилось.
– Что это? – выдавил Вил, с ужасом глядя на груду окровавленных перьев и разодранного мяса.
Я даже не сразу сообразил, что это птица. Большая птица.
Ее было трудно узнать в этой разорванной в клочья туше.
Длинные белые перья были разбросаны по земле. Из вспоротого живота вывалились все внутренности. Все вокруг было залито кровью.
– Это болотный отшельник! – закричал Вил.
– Что? – тупо переспросил я. Я отвернулся и изо всех сил постарался забыть то, что видел.
– Вот почему у него вся рубаха была в крови! – заключил Вил.
– Но зачем ему было рвать птицу на части? – спросил я с дрожью в голосе.
– Потому что… потому что он просто чудовище!
– Никакое он не чудовище. Обычный старик. Ну, может, немножечко странный… Живет себе на болотах, один. Никого не трогает. – Я даже не знаю, кого я хотел убедить, Вила или себя. – Это не он, Вил. Это какой-то зверь. Посмотри. – Я указал на мертвую птицу.
Повсюду вокруг виднелись следы звериных лап, хорошо отпечатавшиеся в мягкой земле.
– На собачьи следы похоже, – заметил я.
– Собаки не рвут птиц на части, – тихо проговорил Вил.
В эту секунду из зарослей травы вынырнул Волк. Он подбежал к мертвой птице и собрался ее обнюхать.
– Волк, фу. Отойди, – прикрикнул я. – Отойди. Не трогай.
Я оттащил его назад, обеими руками вцепившись в шерсть у него на шее.
– Пойдем домой, – сказал Вил. – Нечего тут стоять и на это смотреть. После такого я ночью вообще не засну. Или засну, но тогда мне приснится кошмар. Точно приснится.
Мне пришлось тащить Волка за собой. Он все норовил вырваться и обнюхать птицу. Мы сошли с тропинки, чтобы не наступить на кровь. Потом мы вновь вернулись на тропинку и поспешили к краю болот. За всю дорогу мы не произнесли ни слова. Наверняка находились под впечатлением увиденного. И впечатление, надо сказать, было тягостное.
Когда мы выбрались на лужайку, я сказал Виду «пока» и поспешил домой. Вил тоже едва ли не бегом бросился к своему дому. Волк, дурачась, рванулся ему вдогонку, но передумал и вернулся ко мне.
Облака разошлись, и вновь показалось солнце. И хотя уже близился вечер, еще было очень светло. Я даже прищурился с непривычки, ведь на болотах весь день было сумрачно. Я увидел, что папа возится в оленьем загоне – что-то прилаживает там к стене, – и поспешил к нему.
– Привет, пап.
Он оторвался от своего занятия и повернулся ко мне. Он был в джинсовых шортах и желтой майке. А на голову он напялил бейсболку, повернув ее козырьком назад.
– Как дела, Грэди?
– Мы с Вилом видели мертвую цаплю, – выдохнул я.
Я никак не мог отдышаться, ведь последнюю часть пути мы с Вилом почти что бежали.
– Где? На болотах? – полюбопытствовал папа безо всякого интереса. Скорее из вежливости. Он снял бейсболку, вытер рукой пот со лба и снова надел, только теперь козырьком вперед.
– Папа, ее разорвали на части!
– Такова жизнь в дикой природе, – невозмутимо отозвался он. Он наклонился к ближайшему оленю и приподнял над землей его переднюю ногу, чтобы рассмотреть копыто. – Ты же знаешь, Грэди. В природе случаются всякие вещи. Иногда очень жестокие, на наш человеческий взгляд. Я же тебе объяснял про теорию выживания. Выживает сильнейший, и все такое.
– Нет, папа. Это совсем другое, – с жаром проговорил я. – Эта цапля… ее разорвали надвое. Я хочу сказать, как будто кто-то взял ее и…
– Наверное, какая-нибудь другая птица. – Папа внимательно изучал оленье копыто. Я вообще удивляюсь, как он еще слышал, что я ему говорю. – Большая хищная птица. Это могла быть…
– Мы видели болотного отшельника, – перебил его я. – У него вся рубаха была в крови. А рядом с цаплей было полно следов. Звериных следов.
– Грэди, ты успокойся. – Папа наконец отпустил ногу оленя и повернулся ко мне. – Если ты собираешься часто ходить на болота, тогда лучше сразу готовься к тому, что там ты увидишь много чего такого, что покажется тебе неприятным и страшным. Только не надо воображать себе всякие ужасы. Я знаю, воображение у тебя богатое.
– Вил сказал, что это сделало какое-то чудовище! – воскликнул я.
Папа нахмурился и почесал макушку прямо через бейсболку.
– Я смотрю, у твоего нового друга тоже богатое воображение, – тихо заметил он.
Родители разрешили, чтобы Волк ночью спал у меня в комнате. Я ужасно обрадовался. Когда с тобой в комнате спит здоровенный пес, ты себя чувствуешь гораздо спокойнее.
Как я ни старался, но не сумел выкинуть из головы этот противный и страшный образ разодранной в клочья цапли. Он так и стоял у меня перед глазами. Я смотрел телевизор до ужина. После него мы с Эмили засели играть в шахматы.
Но чем бы я ни занимался, я вновь и вновь вспоминал эту груду растерзанного мяса и окровавленных белых перьев.
Вот почему я обрадовался, что Волк будет спать со мной.
– Ты ведь меня защитишь, если что, правда, пес? – прошептал я ему с кровати.
Он устроился на коврике рядом с кроватью. Когда я к нему обратился, он тихонечко рыкнул. Свет полной луны лился в окно и падал прямо на Волка. Я увидел, что он лежит, опустив голову на передние лапы. Кажется, он уже засыпал.
Я тоже закрыл глаза и почти мгновенно заснул.
Не знаю, сколько я спал.
Но посреди ночи меня разбудил страшный грохот.
Я рывком сел на постели. Поначалу я вообще ничего не соображал, но потом понял, что грохот донесся из гостиной. Кто-то вломился к нам в дом!
16
Грабитель?!
Я встал с кровати и на цыпочках подошел к двери.
Сердце бешено колотилось в груди.
Я встал у двери, не решаясь выглянуть в коридор.
Снова раздался грохот.
Потом шаги.
– Кто… кто здесь? – выдавил я. Это был даже не шепот, а сдавленный хрип.
Я открыл дверь, вышел в темный коридор и, распластавшись по стенке, направился в гостиную.
– Кто здесь? – выкрикнул я уже чуть увереннее.
Мама, папа и Эмили тоже вышли из своих комнат. Так что в коридоре мы все и встретились. Даже в темноте я сумел разглядеть, что все они растеряны и напуганы.
Я первым вошел в гостиную.
Там было не так темно, как в коридоре – в большое окно лился бледный свет полной луны.
– Эй! Есть тут кто? – позвал я.
И тут я увидел Волка. Я сначала даже не понял, что происходит. Он бросился прямо на окно. Его мощные плечи глухо ударились о стекло.
– Волк, прекрати! – заорал я.
Теперь я понял, что это был за ужасный грохот, который меня разбудил. Волк опрокинул журнальный столик, а заодно и торшер, который стоял у окна.
– Он… он пытается выйти на улицу, – пробормотал я.
Папа положил руку мне на плечо:
– Ну он тут и устроил… похоже, торшер разбил.
Волк снова набросился на окно.
– Волк, прекрати! – прикрикнул я.
Он повернулся ко мне, тяжело дыша. В лунном свете его глаза отсвечивали красным блеском.
– Чего он так рвется на улицу? – спросила Эмили.
– Если он будет такое устраивать каждую ночь, мы не сможем держать его в доме, – сказала мама.
Волк наклонил голову и возбужденно зарычал.
Его длинный хвост стоял дыбом.
– Откройте кто-нибудь дверь. Пусть он выйдет. – Голос у мамы был хриплым со сна. – Пока он не разнес весь дом.
Папа пошел в коридор и открыл переднюю дверь. Волк мгновенно сорвался с места, в три прыжка добрался до выхода и выскочил на улицу, едва не сбив папу с ног.
Я подошел к окну, чтобы посмотреть, что он будет делать. Но пес уже скрылся за домом. Как я понял, он побежал на задний двор. И тут до меня дошло, куда он так рвался.
– По-моему, он побежал на болота.
– Он ломился прямо в окно, – сказала мама. Эмили включила свет.
– Он такой сильный… он мог и стекло разбить, – тихо проговорила она.
Папа закрыл дверь и запер ее на замок. Потом зевнул и повернулся ко мне:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Зеленая вода искрилась на солнце. У самой ее поверхности носились тысячи белых мошек, которые поблескивали на свету, точно крошечные алмазы.
Вил поднял с земли тонкую ветку. Разломал ее на две половинки и зашвырнул одну половинку в торфяник.
Веточка ударилась о воду, но без всплеска, а скорей с глухим плюхом. И осталась лежать на поверхности.
Она не утонула.
– Ничего себе, – выдохнул я. – Давай попробуем что-нибудь потяжелее.
Я огляделся, ища глазами какую-нибудь подходящую корягу или камушек, но меня отвлекло чье-то глухое рычание. Я резко обернулся на звук и с удивлением обнаружил, что рычал Волк.
Он стоял весь напряженный, низко склонив к земле свою большую лохматую голову. Он как будто готовился отразить нападение или наброситься на врага. Он угрожающе скалил зубы. И глухо рычал.
– Кажется, он почуял опасность, – прошептал Вил.
Волк опять угрожающе зарычал, обнажив острые зубы. Шерсть у него на спине встала дыбом. Лапы подрагивали от напряжения, как бывает, когда собака готовится к атаке.
Раздался треск веток под чьими-то тяжелыми шагами. Я испуганно поднял глаза. В высокой траве на другой стороне торфяника мелькнула какая-то серая фигура.
– Кто… кто это? – выдавил Вил.
Я тупо смотрел вперед, не в силах выговорить ни слова.
– Это он? – спросил Вил со страхом в голосе.
– Да. Это он, – выдохнул я. – Болотный отшельник.
Я быстро плюхнулся на колени, очень надеясь, что теперь меня не будет видно с той стороны пруда.
Но может быть, он уже нас заметил?
Возможно, он с самого начала был там – на той стороне пруда – и видел, как мы подошли?
Вил как будто прочел мои мысли.
– Он что, шпионил за нами, этот ненормальный? – проговорил он то ли испуганно, то ли возмущенно. И тоже упал на землю.
Волк издал грозный рык. Он так и застыл в своей боевой стойке, готовый к атаке.
Я опустился на четвереньки и подобрался поближе к нему.
Рядом с Волком мне было как-то спокойнее.
Я очень надеялся, что в случае чего он меня защитит.
Я наблюдал за тем, как болотный отшельник пробирается через заросли высокой травы. Его длинные белые волосы были взлохмачены и топорщились во все стороны. Он то и дело оглядывался на ходу. Словно для того, чтобы убедиться, что никто не идет за ним по пятам.
За плечом он нес какой-то бурый мешок.
Он неожиданно остановился и посмотрел в нашу сторону. Я распластался по траве, стараясь спрятаться за Волком. Сердце у меня билось так, что казалось, сейчас разорвется.
Волк даже не шелохнулся. Хотя теперь он уже не рычал.
Он просто стоял, навострив уши и скаля зубы.
Даже с такого приличного расстояния я разглядел какие-то темные пятна на серой рубахе болотного отшельника.
Что это?
Кровь?
У меня по спине побежали мурашки.
Волк застыл, как изваяние, и смотрел прямо вперед.
Я думал, что просто умру от страха.
Но болотный отшельник спокойно пошел себе дальше и вскоре скрылся из виду в высокой траве. Но мы все равно слышали звук его тяжелых шагов – треск веток и шорох листьев.
Волк встряхнулся, как будто освобождаясь даже от воспоминаний о болотном отшельнике. Он разом расслабился и даже слегка завилял хвостом. Он тихонечко заскулил, словно хотел сказать мне, как сильно он испугался.
– Все хорошо, псина. – Я протянул руку и погладил его по голове. Он прекратил скулить и лизнул мне ладонь.
– Какой он все же противный и жуткий, – сказал Вил, медленно поднимаясь на ноги.
– Он даже пса напугал. – Я снова погладил Волка по голове. – Интересно, а что у него было в мешке?
– Наверное, чья-нибудь отрезанная голова.
Я рассмеялся. Думал, он шутит. Но нет. Когда я увидел, что Вил весь белый от страха, я тут же заткнулся.
– Все говорят, что он вполне мирный и безобидный, – сказал я уже серьезно.
– Да у него вся рубаха была в крови. – Вила аж передернуло. Он нервно пригладил ладонью свою коротко подстриженную макушку.
Солнце скрылось за облаками, и сразу же стало сумрачно и как-то даже уныло. Длинные тени легли на зеленую воду торфяника. Веточки, которую Вил бросил в болото, больше не было видно. Она все-таки утонула в густой мутной жиже.
– Пойдем домой, – предложил я.
– Пойдем, – тут же согласился Вил.
14
Я позвал Волка, который увлеченно обнюхивал камыши.
Он нехотя оторвался от своего занятия, и мы побрели обратно. По той же самой тропинке, петляющей в зарослях.
Поднялся ветерок. Он прошелся по кронам деревьев, и листья гулко зашелестели. Всколыхнулись зеленые листья папоротников. Тени сгустились.
Теперь Волк решил пойти сзади. Я слышал, как шуршат листья под его мощными лапами. Как шелестит трава и трещат кусты, когда он ломится прямо сквозь заросли.
Мы уже почти дошли до того места, где кончались деревья и начинался открытый луг, который переходил прямо в лужайку на нашем заднем дворе. Еще минут пять – и мы выберемся из болот. Но тут Вил неожиданно остановился.
Его глаза расширились от страха.
Он открыл рот, но не сумел выдавить из себя ни слова.
Я проследил за направлением его взгляда…
Сдавленно вскрикнул и зажмурил глаза, чтобы не видеть этого жуткого и отвратительного зрелища.
15
Наконец я открыл глаза. Не мог же я вечно стоять так, зажмурившись, и надеяться в тайне, что мне это все померещилось.
– Что это? – выдавил Вил, с ужасом глядя на груду окровавленных перьев и разодранного мяса.
Я даже не сразу сообразил, что это птица. Большая птица.
Ее было трудно узнать в этой разорванной в клочья туше.
Длинные белые перья были разбросаны по земле. Из вспоротого живота вывалились все внутренности. Все вокруг было залито кровью.
– Это болотный отшельник! – закричал Вил.
– Что? – тупо переспросил я. Я отвернулся и изо всех сил постарался забыть то, что видел.
– Вот почему у него вся рубаха была в крови! – заключил Вил.
– Но зачем ему было рвать птицу на части? – спросил я с дрожью в голосе.
– Потому что… потому что он просто чудовище!
– Никакое он не чудовище. Обычный старик. Ну, может, немножечко странный… Живет себе на болотах, один. Никого не трогает. – Я даже не знаю, кого я хотел убедить, Вила или себя. – Это не он, Вил. Это какой-то зверь. Посмотри. – Я указал на мертвую птицу.
Повсюду вокруг виднелись следы звериных лап, хорошо отпечатавшиеся в мягкой земле.
– На собачьи следы похоже, – заметил я.
– Собаки не рвут птиц на части, – тихо проговорил Вил.
В эту секунду из зарослей травы вынырнул Волк. Он подбежал к мертвой птице и собрался ее обнюхать.
– Волк, фу. Отойди, – прикрикнул я. – Отойди. Не трогай.
Я оттащил его назад, обеими руками вцепившись в шерсть у него на шее.
– Пойдем домой, – сказал Вил. – Нечего тут стоять и на это смотреть. После такого я ночью вообще не засну. Или засну, но тогда мне приснится кошмар. Точно приснится.
Мне пришлось тащить Волка за собой. Он все норовил вырваться и обнюхать птицу. Мы сошли с тропинки, чтобы не наступить на кровь. Потом мы вновь вернулись на тропинку и поспешили к краю болот. За всю дорогу мы не произнесли ни слова. Наверняка находились под впечатлением увиденного. И впечатление, надо сказать, было тягостное.
Когда мы выбрались на лужайку, я сказал Виду «пока» и поспешил домой. Вил тоже едва ли не бегом бросился к своему дому. Волк, дурачась, рванулся ему вдогонку, но передумал и вернулся ко мне.
Облака разошлись, и вновь показалось солнце. И хотя уже близился вечер, еще было очень светло. Я даже прищурился с непривычки, ведь на болотах весь день было сумрачно. Я увидел, что папа возится в оленьем загоне – что-то прилаживает там к стене, – и поспешил к нему.
– Привет, пап.
Он оторвался от своего занятия и повернулся ко мне. Он был в джинсовых шортах и желтой майке. А на голову он напялил бейсболку, повернув ее козырьком назад.
– Как дела, Грэди?
– Мы с Вилом видели мертвую цаплю, – выдохнул я.
Я никак не мог отдышаться, ведь последнюю часть пути мы с Вилом почти что бежали.
– Где? На болотах? – полюбопытствовал папа безо всякого интереса. Скорее из вежливости. Он снял бейсболку, вытер рукой пот со лба и снова надел, только теперь козырьком вперед.
– Папа, ее разорвали на части!
– Такова жизнь в дикой природе, – невозмутимо отозвался он. Он наклонился к ближайшему оленю и приподнял над землей его переднюю ногу, чтобы рассмотреть копыто. – Ты же знаешь, Грэди. В природе случаются всякие вещи. Иногда очень жестокие, на наш человеческий взгляд. Я же тебе объяснял про теорию выживания. Выживает сильнейший, и все такое.
– Нет, папа. Это совсем другое, – с жаром проговорил я. – Эта цапля… ее разорвали надвое. Я хочу сказать, как будто кто-то взял ее и…
– Наверное, какая-нибудь другая птица. – Папа внимательно изучал оленье копыто. Я вообще удивляюсь, как он еще слышал, что я ему говорю. – Большая хищная птица. Это могла быть…
– Мы видели болотного отшельника, – перебил его я. – У него вся рубаха была в крови. А рядом с цаплей было полно следов. Звериных следов.
– Грэди, ты успокойся. – Папа наконец отпустил ногу оленя и повернулся ко мне. – Если ты собираешься часто ходить на болота, тогда лучше сразу готовься к тому, что там ты увидишь много чего такого, что покажется тебе неприятным и страшным. Только не надо воображать себе всякие ужасы. Я знаю, воображение у тебя богатое.
– Вил сказал, что это сделало какое-то чудовище! – воскликнул я.
Папа нахмурился и почесал макушку прямо через бейсболку.
– Я смотрю, у твоего нового друга тоже богатое воображение, – тихо заметил он.
Родители разрешили, чтобы Волк ночью спал у меня в комнате. Я ужасно обрадовался. Когда с тобой в комнате спит здоровенный пес, ты себя чувствуешь гораздо спокойнее.
Как я ни старался, но не сумел выкинуть из головы этот противный и страшный образ разодранной в клочья цапли. Он так и стоял у меня перед глазами. Я смотрел телевизор до ужина. После него мы с Эмили засели играть в шахматы.
Но чем бы я ни занимался, я вновь и вновь вспоминал эту груду растерзанного мяса и окровавленных белых перьев.
Вот почему я обрадовался, что Волк будет спать со мной.
– Ты ведь меня защитишь, если что, правда, пес? – прошептал я ему с кровати.
Он устроился на коврике рядом с кроватью. Когда я к нему обратился, он тихонечко рыкнул. Свет полной луны лился в окно и падал прямо на Волка. Я увидел, что он лежит, опустив голову на передние лапы. Кажется, он уже засыпал.
Я тоже закрыл глаза и почти мгновенно заснул.
Не знаю, сколько я спал.
Но посреди ночи меня разбудил страшный грохот.
Я рывком сел на постели. Поначалу я вообще ничего не соображал, но потом понял, что грохот донесся из гостиной. Кто-то вломился к нам в дом!
16
Грабитель?!
Я встал с кровати и на цыпочках подошел к двери.
Сердце бешено колотилось в груди.
Я встал у двери, не решаясь выглянуть в коридор.
Снова раздался грохот.
Потом шаги.
– Кто… кто здесь? – выдавил я. Это был даже не шепот, а сдавленный хрип.
Я открыл дверь, вышел в темный коридор и, распластавшись по стенке, направился в гостиную.
– Кто здесь? – выкрикнул я уже чуть увереннее.
Мама, папа и Эмили тоже вышли из своих комнат. Так что в коридоре мы все и встретились. Даже в темноте я сумел разглядеть, что все они растеряны и напуганы.
Я первым вошел в гостиную.
Там было не так темно, как в коридоре – в большое окно лился бледный свет полной луны.
– Эй! Есть тут кто? – позвал я.
И тут я увидел Волка. Я сначала даже не понял, что происходит. Он бросился прямо на окно. Его мощные плечи глухо ударились о стекло.
– Волк, прекрати! – заорал я.
Теперь я понял, что это был за ужасный грохот, который меня разбудил. Волк опрокинул журнальный столик, а заодно и торшер, который стоял у окна.
– Он… он пытается выйти на улицу, – пробормотал я.
Папа положил руку мне на плечо:
– Ну он тут и устроил… похоже, торшер разбил.
Волк снова набросился на окно.
– Волк, прекрати! – прикрикнул я.
Он повернулся ко мне, тяжело дыша. В лунном свете его глаза отсвечивали красным блеском.
– Чего он так рвется на улицу? – спросила Эмили.
– Если он будет такое устраивать каждую ночь, мы не сможем держать его в доме, – сказала мама.
Волк наклонил голову и возбужденно зарычал.
Его длинный хвост стоял дыбом.
– Откройте кто-нибудь дверь. Пусть он выйдет. – Голос у мамы был хриплым со сна. – Пока он не разнес весь дом.
Папа пошел в коридор и открыл переднюю дверь. Волк мгновенно сорвался с места, в три прыжка добрался до выхода и выскочил на улицу, едва не сбив папу с ног.
Я подошел к окну, чтобы посмотреть, что он будет делать. Но пес уже скрылся за домом. Как я понял, он побежал на задний двор. И тут до меня дошло, куда он так рвался.
– По-моему, он побежал на болота.
– Он ломился прямо в окно, – сказала мама. Эмили включила свет.
– Он такой сильный… он мог и стекло разбить, – тихо проговорила она.
Папа закрыл дверь и запер ее на замок. Потом зевнул и повернулся ко мне:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11