— Наша лететь домой! — возликовал Джар Джар.

***
Город Тид странно выглядел этой ночью. Он был мрачен — не горели бесчисленные фонарики, обычно украшавшие фасады домов, в высоких стрельчатых окнах домов было темно. Он был тих — молчали фонтаны, не было слышно ни музыки, ни разговоров, ни смеха. Только ветер что-то невнятно шептал, подметая безлюдные улицы.
В королевском дворце в тронном зале Нуте Гунрай и Руне Хаако стояли перед фигурой человека в плаще. Голограмма сидящего Дарта Сидиуса возвышалась над ними.
— Возвращается королева, — говорил человек в плаще — если конечно это был человек. — Как только она прибудет, заставьте ее подписать договор.
— Да, влад'ика, — согласился наместник, кланяясь, чтобы скрыть выражение на своем лице.
В прошлый раз попытка заставить Амидалу поставить подпись на злополучном договоре стоила Федерации взвода дроидов и потери репутации. Если так пойдет дальше, джедаи просто перебьют всю их армию, а дом Гунрай потеряет кредит.
— Планета уже захвачена? — негромко поинтересовался Дарт Сидиус, и его голос, казалось, заполнил весь зал.
Нуте Гунрай поспешно склонился в поклоне, радуясь, что сошел со скользкой почвы на более твердую землю.
— Да, влад'ика, — заверил он. — Вплоть до м'елких посел'ений м'естных примит'ивных существ. Т'еперь мы полностью завлад'ели Набу.
Его собеседник кивнул — скорее своим мыслям, чем словам Нуте.
— Хорошо, — прошелестел его голос. — Я позабочусь, чтобы в Сенате все шло по-прежнему. Я посылаю к вам Дарта Маула. Он разберется с джедаями.
— Да, влад'ика, — повторил Нуте Гунрай и подумал, что эти слова скоро станут им заменой ежедневной молитвы, так часто приходится их повторять.
Голограмма растаяла в воздухе, но прошло достаточно много времени, прежде чем оба торговца пошевелились. Они опасались, что каким-то образом их грозный сообщник остался здесь и, невидимый, наблюдает за ними.
— Ситха — к нам? — испуганно прошептал Руне Хаако, и наместник ему не ответил.
ГЛАВА 17
Мальчишка сидел у пилотов. Он много времени проводил в кабине, внимательно изучая управление корабля и порой изумляя пилотов неожиданными познаниями.
Рик Олие уже обращался с ним словно с равным. Стоя в проеме люка, Куай-Гон наблюдал, как общаются эти двое.
Ничего неожиданного на Совете не произошло. Куай-Гон ни секунды не сомневался в их решении. Он мог понять их. Плохо, что Анакину много лет, но совсем не фатально в конкретном случае. Тем более, что прецеденты уже случались. Он мог бы напомнить, что даже среди членов Совета есть те, кого взяли на обучение гораздо позже, но не стал. Их беспокоил вовсе не возраст.
Их беспокоил конфликт. Мальчику много лет, ему больно, он тяжело переживает разлуку с матерью, с домом, с друзьями. Ему много лет, и он способен понять последствия своего ухода — он едва ли увидится с матерью. Анакин — не чистый лист, на котором Орден напишет все, что понадобится. Кому? Хороший вопрос… Неуверенность и страх живут в нем, словно зверьки в тесной клетке. И когда-нибудь эти зверьки могут перегрызть прутья и вырваться на свободу. Темная сторона… Все только и говорят, что о темной стороне. Все только говорят, говорят и говорят…
Куай-Гон покачал головой. Риск велик, и обучить мальчишку будет крайне сложно. Но без риска в этой жизни молено лишь лежать на удобной лежанке и рассуждать. Да и то — рискуешь, что кто-то нарушит твой блаженный покой: например, упавшая на голову люстра. Орден основан на безукоснительном подчинении правилам воспитания и обучения молодых джедаев, но везде могут быть исключения. Даже здесь. Раздражало лишь, что Совет даже на мгновение не дал себе труда подумать о возможности исключения. Ну и ситх. с ним, с Советом… Ему остается лишь верить и не терять своей веры, а это уже его личные проблемы.
Куай-Гон спустился уровнем ниже, где располагались каюты королевы. Амидала созывала совет.
Оказалось, что все давно собрались и ждут только его. Оби-Ван кивнул ему без всякого выражения, всеми силами стараясь не подавать вида, что обижен и раздосадован. Ему всегда плохо удавалось скрыть свои чувства, даже если считал себя непроницаемым, словно скала. Куай-Гон отвернулся. Надо было давно поговорить с ним, но как объясниться с тем, кто не слышит тебя?
Стоящий рядом с Оби-Ваном Панака ничего не пытался скрыть. Он даже не кипел от переполнявшей его досады, он испарялся на глазах. Джар Джар Бинкс так плотно прижался к стене, будто хотел раствориться в ней. Похоже, до прихода Куай-Гона здесь бушевал ураган. Невозмутимой оставалась лишь королева.
Амидала сидела на небольшом троне. Справа от нее стояла Рабе, слева — Эйртае. Выбеленное лицо королевы было спокойным, взгляд, которым она одарила рыцаря, был холоднее, чем лед, но в словах пылал жаркий огонь.
— Когда мы высадимся на Набу, — заговорила она, когда рыцарь, поклонившись, занял место возле Панаки, а не Оби-Вана, как бывало прежде, — я собираюсь начать операции по противодействию оккупантам. Мой народ выстрадал слишком много.
Панака едва не взорвался. Ну что ж, по крайней мере, сегодня причиной его раздражения была королева, не джедаи. Его темное лицо стало пепельным от сдерживаемого гнева.
— Когда мы высадимся, ваше величество, представители Федерации арестуют вас и заставят подписать договор! — крикнул он.
Куай-Гон кивнул своим мыслям. Но Амидала, видимо, сочла, что он согласен с Панакой. Поскольку и это было правдой, он подтвердил: + Я согласен.
Королева продолжала молча смотреть на него. Тогда он добавил:
— Не понимаю, чего вы надеетесь добиться.
— Набу вернут себе то, что принадлежит им по праву.
Девчонку можно было не вырезать из камня, а просто так выставить вместо памятника. Куай-Гон пожалел тех, кто по недомыслию решит встать у нее на пути.
— Нас всего двенадцать человек! — вмешался кипящий Панака. И запоздало добавил: — Ваше величество. У нас нет армии!
Королева перевела взгляд на Куай-Гона. Тот покачал головой.
— Орден не будет вмешиваться в эту войну, — сказал он ровным голосом. — Я смогу лишь защищать вас.
Взгляд Амидалы, не останавливаясь на Оби-Ване, переместился к гунгану. Тот внимательно изучал свои ноги.
— Джар Джар Бинкс! — окликнула его королева.
Гунган подпрыгнул на месте.
— Моя, ваша величества?! + Да, — подтвердила Амидала, королева Набу. — Ты мне поможешь.

***
На болотистом берегу озера они ждали возвращения Джар Джара. Было жарко, джунгли как и прежде жили своей собственной жизнью, не обращая внимания на небольшую группу людей. Разговаривать не хотелось, каждый развлекал себя сам, как умел. Никто не решился выспросить у королевы ее планы. Амидала сказала лишь то, что хотела — что ей угодно наладить контакт с гунганами и что посланником станет Джар Джар. И настояла, чтобы корабль сел на болотах.
Панака немедленно сообщил свое мнение: это опасно и не очень разумно. К его изумлению, Куай-Гон согласился с ним.
Блокада была снята. На орбите они заметили одну-единственную станцию, управляющую армией дроидов. Когда Панака вслух удивился этому факту, КуайГон сухо заметил, что в блокаде нет нужды, если контролируешь всю планету.
Анакин сидел на валуне и смотрел на воду. Ее было так много. Он даже не представлял, что может быть так много воды в одном месте. Поверхность ее казалась одновременно плотной и зыбкой. В глубине играли рыбешки.
Чья-то тень заслонила солнце, и Анакин поднял голову. Рядом стояла Падме, сменившая алое платье на темные брюки и куртку. На поясе у нее висел бластер.
— Как ты, Ани? — спросила девочка-ангел, присаживаясь на песок.
Он невесело пожал плечами:
— Я в порядке. Я скучал без тебя. После отлета с Корусканта он даже не видел ее.
— Я не… я… — он запнулся и стал разглядывать носки ботинок. — Они решили, что не будут делать меня джедаем.
Оказывается, она уже знала, но он все равно рассказал про Совет, про вопросы, про решение. Падме выслушала внимательно, потом погладила его по щеке кончиками тонких пальцев.
— Они могут и передумать. Не сдавайся, Ани, — она посмотрела в ту сторону, где отдельно от всех стоял Куай-Гон Джинн. — Я должна тебе кое-что сказать.
Королева приняла трудное решение. Для Набу это решение изменит весь уклад жизни. Мы мирный народ, мы никогда не верили, что войной можно что-то добиться. Но иногда выбора не остается. Либо ты меняешь свои принципы, либо ты умираешь. Королева решила. Набу будет сражаться.
— Будет битва? — быстро спросил Анакин. Падме кивнула:
— Боюсь, что да.
— И ты примешь участие?
Она улыбнулась, но улыбка была невеселой.
— Иногда выбора не остается, — повторила она.

***
Оби-Вана послали сообщить рыцарю, что Джар Джар уже отправился в город гунганов. Учитель коротко сказал: хорошо. И замолчал, глядя на озеро. Или — на туман, клубящийся, над водой.
Туман был красив, утреннее солнце забралось достаточно высоко, чтобы его лучи превратили обычный пар в фантастические фигуры, но еще не нагрелось настолько, чтобы рассеять их.
Учитель с ним не разговаривал. Нет, он не показывал, что рассержен или раздосадован. Скорее, был огорчен. И не разговаривал. Кивал при встрече, но взгляд скользил мимо, словно Оби-Вана там и вовсе не было. Учитель повысил голос всего один раз, во время их последнего спора. И перестал разговаривать. Во время перелета к Оби-Вану подошел Анакин, попросил прощения, что стал причиной их размолвки, говорил, что не хотел этого, но Оби-Ван не стал слушать и ушел, отведя мальчика рукой в сторону. Тот недоуменно и расстроено посмотрел на него и убежал. К Куай-Гону. Они теперь вообще проводили друг с другом много времени. Читали, играли, спорили так увлеченно, что даже не замечали, как Оби-Ван сумрачно мнется в углу и изнывает от тягостного и непонятного чувства. Один раз Оби-Ван наткнулся на Анакина, вооруженного невесть откуда взявшейся палкой. Мальчишка с воплями размахивал ею и гонялся за Куай-Гоном. На него они по-прежнему не обращали внимания. Оба.
Учитель стоял на берегу озера в двух шагах от Оби-Вана — молчаливая, неподвижная тень, затерявшаяся в пестрых сумерках здешнего леса. Можно было протянуть руку и коснуться его плаща. И сказать, как ему жаль, что вел себя, словно невежливый малек. Что он всегда восхищался решительной и беспредельной верой, потому что сам всегда боялся открыть свои чувства перед кем бы то ни было. И боялся показаться глупым и смешным. И что он просто не понял тогда, на Совете, что никто от него не отказывался, что… и что он очень боится, что сейчас его рука вместо ткани старого плаща встретит пустоту.
— Я думаю, — вдруг негромко произнес Куай-Гон.
Оби-Ван даже вздрогнул от неожиданности, его пальцы замерли в воздухе.
— Королева собирается начать войну, — глубокий голос учителя не был окрашен эмоциями, — а мы не имеем права помочь ей. Мы даже не имеем права уговаривать гунганов выступить на ее стороне. У нас нет полномочий, чтобы принять хоть какое-то решение.
— Зато есть полномочия охранять королеву! — запальчиво возразил Оби-Ван.
Куай-Гон повернул голову; их взгляды, наконец, встретились. Он о чем-то сожалеет, вдруг подумал Оби-Ван. И совсем не о нынешнем положении дел с королевой. Он думает, что напрасно был так резок с… ну, не с Советом же, ошарашено понял Оби-Ван.
— Значит, именно этим мы и будем заниматься, — отрешенно сказал мастерджедай.
— Учитель, — Оби-Ван поперхнулся и закашлялся, густо покраснев.
— Не запирай дыхания, — привычно посоветовал Куай-Гон и стал ждать продолжения. — Сколько раз повторять?
— Учитель, — все-таки заговорил Оби-Ван. — Я… извините меня, учитель. Я не должен был спорить с вами из-за мальчика. Я глупо вел себя на Совете. Я был не прав. Я не хотел выказывать вам неуважения. Мне… очень стыдно. Я не хочу быть проблемой.
— И никогда не был, — откликнулся мастер-джедай. — Ты прекрасный ученик, Оби-Ван. Ты был честен со мной, а честность никогда не бывает неправильной.
И я не солгал Совету, сказав, что ты готов стать рыцарем. Ты готов. Я научил тебя всему, чему смог. И ты станешь великим джедаем, мой юный падаван. Я еще буду гордиться тобой.
Ощутив у себя на плече его руку, Оби-Ван осмелился поднять взгляд. Все-таки хорошо чувствовать, что это не ты оказался дураком. То есть не совсем дураком.
Учитель улыбался. Почти незаметно, может, своим мыслям, но все-таки улыбался. Значит, мир вновь пришел в норму, решил Оби-Ван.

***
Спустя какое-то время из воды вылез Джар Джар. Он отряхнулся, обескураженно пробормотал, что «там никого нету, город гунганов пусто-пусто». Потом он уселся на кочку и грустно поведал, что видел следы сражения, гунганы исчезли, как не бывало, совсем никого не осталось.
— Считаешь, что их забрали в лагеря? — спросил Оби-Ван.
— Скорее, их уничтожили! — гневно перебил его Панака.
Джар Джар замотал головой:
— Моя так не думай. Гунганы хитрая! Когда совсем беда, гунганы уходи в святое место.
— Священное место?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33