Ночь в пятницу третьего мая выдалась безлунная, пасмурная. По моим предположениям, именно в подобные ночи чудовище выбирается на поверхность из древней штольни. Около одиннадцати часов я вышел из дому, захватив с собой лампу и ружье. Предварительно оставил записку на столике в спальне, в которой сообщал, что, если не вернусь ко времени, меня следует искать в старой штольне.
Добравшись до каньона Голубого Джона, я притаился среди окал возле входной арки, погасил лампу и стал терпеливо ожидать, держа ружье наготове.
Время тянулось томительно медленно. Внизу, в долине, мерцали огоньки в окнах фермерских домиков. Звон церковного колокола, отбивавшего часы в Чэппель-Дэле, едва долетал до меня. Темнота и гнетущая тишина только усиливали чувство одиночества и тоски. Мне приходилось призывать все свое мужество, чтобы побороть страх и желание поставить крест на опасном предприятии и поживее убраться домой на ферму. Но самоуважение, заложенное в натуре каждого человека, заставляет его идти по намеченному пути. Это чувство собственного достоинства и было моим спасением: оно укрепляло мои силы и уверенность в борьбе с инстинктом самосохранения, который гнал меня прочь отсюда. Я рад, что у меня хватило выдержки. Как бы дорого ни обошлась мне моя затея, мужество мое, во всяком случае, было безупречным.
На далекой церкви пробило полночь. Затем – час ночи… Два… Это был самый темный час ночи. Тучи проносились над самой землей, едва не цепляясь за вершины холмов, и в небе не было видно ни звездочки. Где-то в скалах громко вскрикнула сова. И снова тишина. Только стелющийся шелест ветра…
И вдруг я услышал его!
Из далекой глубины ущелья донеслись приглушенные шаги – мягкие, крадущиеся и в то же время такие тяжелые. Загрохотали камни, осыпающиеся под могучей поступью гиганта. Шаги приближались. Они уже звучали рядом. Затрещали кусты, и в ночи возникли неясные очертания фантастического первобытного чудовища.
Меня парализовали изумление и ужас. Я ожидал увидеть нечто страшное, и все же оказался совсем неподготовленным к тому, что предстало перед моими глазами в эту минуту. Я замер, боясь шелохнуться, когда огромная черная масса пронеслась почти бесшумно в нескольких ярдах от меня и скрылась в ночной темноте.
Но я твердо решил дождаться возвращения чудовища и схватиться с ним. Уж на этот раз нервы мне не изменят! Оно не пройдет безнаказанно мимо меня! Стиснув зубы, я поклялся себе в этом. Ружье со взведенными курками было нацелено на вход в штольню.
Стояла удивительная тишина. Со стороны спящей деревни, где на свободе бродило это воплощение ужаса, не доносилось ни звука. Я нервничал, ибо не мог знать, как далеко ушло чудовище, что оно делает, когда вернется обратно.
И все-таки я едва не пропустил его вторично. Ничто не предвещало появления зверя, мягко ступающего по траве. Он появился неожиданно, когда я совсем его не ожидал. Черная, быстро движущаяся масса снова пронеслась мимо меня, направляясь к входу в штольню. И снова моя воля была парализована – палец мертво застыл на спусковом крючке ружья.
Невероятным усилием я стряхнул с себя оцепенение и, вскинув ружье, выстрелил в удаляющуюся черную тень. Это случилось в тот самый момент, когда чудовище, продравшись через кустарник, было у входа в штольню. В свете яркой вспышки выстрела я мельком увидел косматую гору: грубую ощетинившуюся шерсть – серую сверху и почти белую внизу, огромное тело на коротких и очень толстых кривых лапах. Видение это длилось один миг. Затем послышался грохот камней – то чудовище бросилось в штольню.
Откинув страх, я засветил свою мощную лампу и, держа ружье наготове, кинулся вслед за ним.
Лампа залила тоннель ярким светом, совсем непохожим на желтое мерцание свечи, с которой я брел здесь двенадцать дней назад. Стремительно несясь по тоннелю, я не упускал из виду чудовище, бежавшее впереди меня. Ого мчалось большими скачками, раскачиваясь из стороны в сторону. Громадное тело заполнило все пространство между стенами тоннеля. Шерстью, свисавшей длинными густыми космами, развевавшейся на бегу, животное напоминало гигантскую неостриженную овцу, но ростом превосходило самого крупного слона.
Сейчас мне и самому кажется невероятным, что я отважился преследовать такое страшилище в недрах Земли. Но когда в жилах человека закипает кровь от сознания, что из рук ускользает добыча, в нем пробуждаются первобытные инстинкты охотника, а осторожность и страх отступают прочь. Сжимая в руке ружье, позабыв обо всем, я что есть силы бежал за чудовищем.
Я заметил, что животное очень быстро и проворно. Увы, очень скоро мне на собственном опыте привелось убедиться, что оно еще и коварно. Вообразив, что зверь бежит в панике и остается только преследовать его, я даже не подумал, что он может сам напасть на меня.
Ранее я уже писал, что тоннель ведет в большую центральную пещеру. До крайности возбужденный, я влетел в нее, боясь лишь одного – потерять след животного. И вот в этот момент чудовище неожиданно повернулось ко мне. Спустя миг мы оказались лицом к лицу.
То, что я увидел в ослепительном свете лампы, навсегда запечатлелось в моем мозгу. Зверь вскинулся на задние лапы, как медведь, и застыл передо мной, огромный, яростный. Ни в одном кошмаре моему воображению не являлось ничего подобного.
Я сказал, что зверь поднялся на задние лапы, как медведь. Он и напоминал его, только раз в десять был больше самого огромного из живущих на земле медведей. У него были длинные кривые лапы с изогнутыми когтями, бугристая и на вид очень толстая шкура, заросшая густой шерстью. Но самое страшное – громадная кроваво-красная разверстая пасть, усаженная клыками, и белые выпученные глазищи, сверкавшие в ослепительном свете лампы.
Над моей головой взметнулись гигантские лапы, и чудовище с ревом бросилось на меня. Я отпрянул, уронил лампу и рухнул на камни без сознания…
В себя я пришел уже на ферме Эллертонов. Со времени этого ужасного происшествия в каньоне Голубого Джона минуло два дня. Всю ночь я пролежал бездыханный в штольне. У меня оказалось легкое сотрясение мозга, левая рука моя и два ребра были сломаны.
К счастью, оставленную мною записку нашли утром, и сразу же группа из дюжины фермеров бросилась на мои розыски. Меня обнаружили в бессознательном состоянии и отнесли домой.
От диковинного зверя не осталось и следа. Не были найдены даже пятна крови, которые могли бы свидетельствовать, чти моя пуля попала в него. Кроме моего бедственного состояния да еще следов на грязи в тоннеле, ничто не подтверждает моих рассказов.
Сейчас уже прошло шесть недель. Я снова могу выходить и греться на солнышке. Как раз напротив меня высится отвесный склон холма и видны серые известковые скалы. Там, на этом склоне, – темная расщелина, вход в древнюю штольню – каньон Голубого Джона.
Но каньон этот никогда уже не будет источником ужаса. Никогда больше ни одно загадочное существо не выползет из него, чтобы проникнуть в мир людей.
Ученые и образованные интеллигенты типа доктора Джонсона могут смеяться надо мной, но местные фермеры, люди простые, ни разу не усомнились в моей правдивости.
На следующий день после того, как ко мне вернулось сознание, сотни фермеров собрались у входа в каньон Голубого Джона.
Вот что писал об этом «Кастльтонский курьер»:
«Наш корреспондент, а также некоторые предприимчивые и смелые люди, прибывшие из Матлока, Бэкстона и других мест, тщетно требовали позволить им спуститься в штольню, чтобы обследовать ее из конца в конец и окончательно проверить рассказ доктора Джеймса Хардкастля. Местные селяне приняли иное решение. С самого утра они прилежно заваливали камнями вход в штольню. Возле нее поднимается крутой склон холма. Сотни добровольцев скатывали по нему огромные камни и обломки скал, пока каньон не оказался полностью забаррикадированным. Так закончился трагический эпизод, породивший столь великое возбуждение в умах жителей нашего края.
Кстати, местные жители разделились в суждениях по этому вопросу на два лагеря. Одни считают, что слабое здоровье и, возможно, некоторое повреждение мозга на почве туберкулезного процесса вызвали у доктора Хардкастля странные галлюцинации. По мнению приверженцев этой теории, доктор Хардкастль спускался в штольню, одержимый навязчивой идеей поисков фантастических чудовищ, а его ранения они объясняют падением со скалы. Противная сторона утверждает, что легенда о загадочном чудовище, таящемся в ущелье, родилась задолго до приезда достопочтенного мистера Хардкастля в наши края. Многие фермеры рассматривают рассказ доктора Хардкастля и его ранения, как лишнее подтверждение реальной почвы этой легенды.
Так обстоит дело и таким загадочным оно останется, ибо нет никакой возможности дать более или менее научное обоснование изложенным выше событиям».
Так, повторяю, писал «Кастльтонский курьер».
Возможно, со стороны газеты было бы более разумным, прежде чем печатать эту статью, направить ко мне своего корреспондента. Я – непосредственный участник событий, проанализировал их, как никто другой, и наверняка помог бы устранить некоторые недоумения, неизбежно возникающие при объяснении описываемой драмы, и этим приблизить вопрос к научному признанию.
Итак, попробую дать то единственно верное толкование, которое, как мне думается, способно пролить свет на это дело. Гипотеза моя может показаться неправдоподобной, но никто по крайней мере не станет утверждать, что она вздорна.
Моя точка зрения возникла, как видно из дневника, задолго до событий в каньоне Голубого Джона. Она предполагает, что в этой части Англии должно находиться большое подземное озеро, а возможно, даже и море, питаемое множеством ручьев, протекающих в недра Земли через пористые известняковые породы. Но хорошо известно: там, где много воды, должно быть и значительное испарение ее с последующим оседанием влаги в виде тумана или дождя. А последнее предполагает всегда наличие растительного мира, что, в свою очередь, допускает возможность существования животного мира в недрах Земли.
Я полагаю, что растительный и животный мир под землей возникал из тех видов флоры и фауны, которые существовали в ранний период истории нашей планеты, когда связь подземного и внешнего миров была более доступной. Впоследствии связь эта нарушилась, и животный мир подземных глубин переродился в соответствии с новыми условиями существования. Изменения коснулись всех существ, включая и тех чудовищ, одно из которых я видел.
Возможно, это древний пещерный медведь. Многие века наземные и подземные обитатели Земли были отделены друг от друга. Но вот образовалась брешь в глубинах земной коры, позволившая одному из обитателей недр выходить через древнюю римскую шахту на поверхность.
Как и все обитатели подземного мира, животное утратило зрение, но потеря эта, несомненно, была возмещена природой в чем-то другом. Возможно, в обонянии. Животное могло находить дорогу в полной темноте и нападать на овец, пасшихся на склонах близлежащих холмов. Что же касается темных ночей, которые оно выбирало для своих набегов, то, согласно моей теории, это можно объяснить чрезвычайно болезненным действием света на огромные выпуклые глаза животного, привыкшего к мраку. Вероятнее всего, яркий свет моей лампы и спас мне жизнь, когда я очутился с ним один на один.
Таково мое объяснение этой загадки природы. Я оставляю собранные мною факты на ваше усмотрение. Захотите поверить им – сделайте это, предпочтете усомниться – сомневайтесь. Ваше доверие или недоверчивость теперь уже не могут ни изменить изложенных мною фактов, ни оскорбить того, чья задача в этом мире уже выполнена…»
Так заканчивается странный рассказ покойного доктора Джеймса Хардкастля.

1 2 3