— Видите ли, сэр, кто бы ни знакомился с нашей работой, все интересовались стоимостью стимулятора и временем, потребным на его установку. При массовом применении стимулятора это безусловно проблема номер один. Поэтому-то мы и затратили массу усилий, чтобы максимально упростить и удешевить этот процесс. Теперь установка стимулятора занимает немногим больше времени, чем обычный укол.
— Ну, это вы, Далби, наверняка преувеличиваете.
— Нисколько, сэр. Сейчас доктор Цукки покажет вам, как это делается. Он усыпит вторую обезьяну и вставит ей стимулятор меньше чем за минуту. Вы готовы, доктор?
— Одну минутку, сейчас.
Цукки надел на лицо небольшой респиратор и достал из ящика стола прибор, похожий на электродрель.
— Это не просто дрель, сэр. Это автомат, — торжественно сказал Далби. — Как только сверло проходит черепную крышку, оно останавливается. Сжатый воздух проталкивает стимулятор через полое сверло и закупоривает оставшееся отверстие в кости специальным быстротвердеющим цементом. Ровно пятьдесят секунд, сэр.
— А это что у него? — спросил Труппер, кивая на небольшой цилиндрик в руках доктора.
— А, это тоже наше изобретение. Это мощнейший газ с наркотическим действием. Доля секунды, и объект спит. Само собой разумеется, что Цукки будет работать в камере, а мы будем следить через перископы.
Далби любовно посмотрел на красный цилиндрик и увидел, что палец доктора Цукки согнулся и резко нажал на штырек. «Он с ума сошел!» — пронеслось у него в голове, и он хотел крикнуть, но не успел открыть рот, как острый маслянистый запах сильно стеганул по лицу, мгновенно сковал мышцы, схватил сознание и выдернул его из головы.
«Действительно, ответы, оказывается, бывают простыми», — подумал Цукки, запирая дверь лаборатории. Он двигался не спеша, размеренно, и в такт неторопливым движениям неторопливо плыли мысли. Мысли были деловыми, и трудно было решить: то ли мысль, скользнув по нервам-проводам, рождала движение, то ли движение рождало мысль.
Надо соблюдать субординацию, подумал он, посмотрел на четырех человек на полу и приставил дрель к голове генерала Труппера. Сверло взвизгнуло, набрало обороты, ровно и тонко загудело. Удивительно, как металл любит человеческое тело, будь то пуля, нож или дрель. Как быстро идет сверло… Спустя сорок секунд сверло затихло и прибор два раза мягко чмокнул, словно поцеловал жертву. Это автомат вытолкнул стимулятор и залепил отверстие специальным быстротвердеющим цементом.
Кто там у них следующий? Наверное, этот молчаливый тип, Маккормак. Прошу вас, сэр, вашу головку. Ух, тяжелые у генералов головы. Начали. Не беспокоит?
Цукки почувствовал, что только респиратор не дает его губам расплываться в улыбке. Почему нужно улыбаться, когда своими руками кончаешь жизнь самоубийством? Интересно, получит ли мать страховку? Да, он кончает жизнь самоубийством. И это хорошо. Ты сошел с ума, Юджин! Да, сошел. Наверное, все рано или поздно сходят с ума. Он это делает сейчас. И хорошо делает. Ловко. Великая вещь — опыт и тренировка. Можешь думать что угодно, но руки делают свое дело. Кажется, есть такой рассказ у Бальзака. Циркач всю жизнь выступает с женой, бросает в нее ножи, которые вонзаются в доску рядом с ее телом. Однажды он узнает о ее измене и решает пронзить во время номера ее сердце ножом. Он целится, бросает нож, но рука привыкла к определенному движению, и нож, как и каждый день в течение двадцати лет, вонзается, дрожа, в доску рядом с ее плечом. Он собирает всю волю в кулак, но и второй нож вибрирует в доске.
Да, но он, Цукки, не промахнулся. Его нож уже в теле жертвы, уже третьей жертвы. Ах, Цукки, кто бы мог подумать о нем такое! Цукки-брюки, сопливая омега из Бруклина. Брайли правильно определил: омега. Нет, теперь он не омега и не альфа: он просто разжал пальцы и спрыгнул с лестницы. Это вовсе не так страшно, как он думал тогда во дворе, лет тридцать назад. Просто разжать пальцы. И все. И все-таки хорошо, что он не разжал тогда пальцы. Нельзя, чтобы тебя заставляли разжимать пальцы другие. Нельзя, чтобы чужие пальцы лезли к тебе. Он просто человек, который считает, что никто не имеет права насильно копаться в чужих мыслях. Человек рождается для того, чтобы думать, а не для того, чтобы покорно привести на цепочке свои мысли другим и сказать: вот, пожалуйста, выдрессируйте их как следует.
Да, Цукки, но, для того чтобы отстоять свое право на мысль, ты сейчас вгрызаешься сверлом в чужие головы. Ничего не поделаешь. Идеалисты слишком часто проигрывали, потому что стеснялись пользоваться оружием своих врагов. А у тех оружие всегда лучше, это их козырь.
Ничего, Юджин, сорок лет не так уж мало. Зато ты сможешь улыбнуться, даже если это будет в последний раз. А почему в последний? Ведь шансы есть… Не нужно думать о шансах. Чем больше цепляешься за них, тем меньше их остается. Не думай ни о чем. Это ведь, наверное, не так трудно — ни о чем не думать. Нужно просто все время думать о том, что не должен думать. Ни о чем.
Ни о чем…
Цукки принялся за Фортаса. Лицо у того было бледно, и в кустистых бровях блестели седые длинные волоски. Светлый пиджак отогнулся, и из-под воротника белой рубашки выступал край бордового галстука.
Все. Готово. Цукки встал, включил рубильник вытяжного шкафа и прислушался к гудению вентилятора, высасывавшего воздух из лаборатории. Теперь можно снять респиратор и улыбнуться. Спят, бедняжки. Притомились. Он выключил мотор, достал из ящика стола зеленый цилиндр, нажал кнопку, поднес по очереди к ноздрям каждого из четырех. Через минуту они проснутся, придут в сознание.
Цукки уселся в кресло, вытер бумажной салфеткой «клинекс» пот со лба и достал сигарету. Смешно. Последние две недели он ловил себя на том, что с трудом мог раскрыть крышку сигаретной пачки — так дрожали пальцы. Сейчас он лихо щелкнул по пачке, как это делают в кино ловкие мужчины с сильными плечами и каменными лицами, настоящие альфы, и взял губами наполовину вылезшую сигарету. Надо все-таки бросить курить, подумал он и усмехнулся. Ничего, скоро, наверное, ему помогут это сделать.
Первым зашевелился Далби, потом Маккормак. Полковник открыл глаза, зевнул, страшно скривив рот, и улыбнулся.
— Что это здесь произошло? — спросил он у Цукки и посмотрел на лежавших рядом с ним людей.
— Ничего, — сухо ответил Цукки, — просто вы все немного устали и прилегли на пол отдохнуть.
— Отдохнуть? — Далби сел, провел ладонью по лбу и засмеялся. — Вот чудеса! Четверо взрослых людей ложатся на пол поспать. — Он уже не просто смеялся, он покатывался со смеху, закидывая голову, и кадык на его горле ходил вверх и вниз. — Просто чудеса, Цукки! Четверо взрослых людей во главе с генералом Труппером, самим Труппером, ложатся на пол в лаборатории и засыпают. А вы нас, часом, не усыпили, дорогой доктор Цукки?
— Усыпил. И даже вставил стимуляторы.
— Стимуляторы? Ох и шутник же вы!.. — На мгновение в глазах Далби мелькнул страх, но тут же исчез, вымытый весельем. — Стимуляторы, регуляторы, генераторы, трансформаторы — все это, дорогой Цукки, чушь. Не знаю почему, но мне сейчас весело и покойно, как никогда в жизни. Наверное, и вправду вы всунули в меня эту штуку. Но тес!.. Вот и остальные проснулись.
Генерал Труппер встал, потянулся, посмотрел на часы и весело ухмыльнулся:
— Пора, джентльмены, мы уже здесь лишних пятнадцать минут. — Он посмотрел на Фортаса и Маккормака, вставших с пола, и расхохотался: — Прилегли, а? Ха-ха-ха-ха!.. — Он не мог остановиться. Смех заставлял его сгибаться, и на глазах появились слезы. — А может быть, полежим еще немножко, а? Так сладенько потянемся… А, джентльмены? Что вы посоветуете, дорогой доктор? Простите, забыл ваше имя…
— Цукки, — с широкой улыбкой подсказал Фортас.
— Цукки, ну конечно же, Цукки. Так что вы посоветуете, дорого" доктор Цукки? Знаете, такого симпатичного лица, как у вас, я не встречал никогда в жизни. Доктор, — генерал заговорщически понизил голос, — может быть, вам что-нибудь нужно? Ну, что-нибудь. А? Вы не стесняйтесь, такими друзьями, как я, не бросаются. У меня, знаете, много друзей: «Эндрю, не мог бы ты устроить мне одно небольшое дельце, так, ерунда: заказик на пятнадцать миллионов…», «Эндрю, замолви там словечко…», «Эндрю, моему сыну хотелось бы вернуться домой к рождеству…» И знаете, дорогой Цукки, все всем делаю. Всем, кто что-нибудь делает мне… Ха-ха-ха!.. Закон взаимного притяжения… Но вам, дорогой Цукки, я сделаю все. От души. Приказывайте, командуйте! Смешно, что старый Эндрю Труппер говорит вам такие слова, а?
— Что вы, сэр, нисколько, — рассеянно сказал Цукки и посмотрел на часы. — Если вы не возражаете, выйдем на улицу, здесь что-то становится душно.
— С удовольствием, — сказал генерал и попытался галантно открыть дверь. — Вы что, дорогой, нас заперли?
— На всякий случай, — сказал Цукки и повернул ключ. — Пошли.
«Выпусти, сынок, моих друзей!»
Недалеко от лаборатории стояли Дэн, Фло и майор Уэбб. Цукки почувствовал, как впервые за последний час в нем шевельнулся тошнотворный испуг. Но было уже поздно, поздно было думать и поздно было бояться. Он уже выпустил из рук лестницу и летел к далекой асфальтовой земле.
— Мисс Кучел, мистер Карсуэлл, — крикнул он, — идите сюда!
— Боже, кого я вижу! — рассмеялся Фортас при виде Фло. — Как я рад вам! — Он увидел Дэна, и лицо его исказилось гримасой смущенного недоумения. — Я… вас обидел, кажется…
— Какое это имеет значение? — удивился Дэн.
Он знал, что должно было произойти через минуту, но сознание его блекло, отступало назад, смываемое теплыми волнами симпатии и любви ко всем этим людям. Конечно, полковник Далби только что ударил его, он помнил это, но ему даже не нужно было оправдывать этого человека. Все это просто ничего не значило, было пустой шелухой. Значение имел только поток восторженного спокойствия в нем самом.
— Полковник, — вдруг сказал Цукки, обращаясь к Далби, — у меня к вам большая просьба. — Голос его был безжизненным и тусклым.
— Ну конечно же, доктор, просите что угодно!
— Я хотел бы покатать немного мистера Карсуэлла и мисс Кучел на вашей машине.
— Господи, — просиял Далби, — какой может быть разговор? Элвис! — крикнул он водителю, сидевшему в «джипе».
«Джип» послушно развернулся и замер в нескольких шагах от Далби и Цукки.
— Элвис, — широко улыбнулся Далби, — покатайте, пожалуйста, мистера Цукки и вот этих двух милейших людей…
— Спасибо, полковник…
— Нет, нет, дорогой мой, вы понимаете, какое мне доставляет удовольствие сделать вам что-нибудь приятное? Нет, вы не можете этого понять! — Далби, казалось, сочился добротой. Доброта излучалась всем его существом, сияла в кротчайшей, восторженной улыбке.
— Спасибо, мистер Далби, но я бы хотел сам сесть за руль.
— Прекрасно, прекрасно, великолепная идея! Элвис, не сердитесь, сынок, уступите место нашему чудеснейшему доктору Цукки.
Водитель испуганно посмотрел на начальника базы и несколько нерешительно вылез из машины. Цукки позвал Фло и Дэна и включил мотор.
— Садитесь с нами, полковник, — сказал Цукки и похлопал по переднему сиденью рядом с собой.
— Спасибо, дорогой Цукки, — растроганно прошептал Далби и влез в машину. — Но как же наши гости? А впрочем, все это ерунда… Ерунда! — Он весело рассмеялся. — Удивительное у меня сегодня настроение: что-то я все смеюсь, и хорошо так на душе… и делаю я странные вещи… и знаю, что странные… и не знаю… И все это ерун… ерун… ерунда…
Цукки рывком тронул машину. Далби качнулся и ухватился рукой за ветровое стекло.
— До свиданья! — весело крикнул генерал Труппер. Он с энтузиазмом размахивал фуражкой. — Только побыстрее возвращайтесь. Ждем вас…
— А знаете, — вдруг пробормотал полковник Далби, — я давно хотел вам признаться: я очень люблю решать кроссворды. Больше всего на свете. Стыдно, конечно, в моем положении, но честное слово, доктор, ничего не могу поделать с собой. Вот думаю все время: древний скандинавский воин из шести букв, первая "в". А в словарь ни-ни! Это нечестно.
— Викинг, — сказал Цукки.
— Викинг! Ну конечно же! Боже, какое счастье! Викинг! Как я люблю викингов, если бы вы знали, дорогой Цукки…
Машина остановилась у закрытых металлических ворот. Часовой с автоматом плавился на солнце. Он увидел Далби и отдал честь.
— Послушайте, мистер Далби, — вдруг сказал Цукки, — по-моему, вам все же лучше остаться. Бедный Труппер будет скучать без вас.
— Вы так думаете? — упавшим голосом спросил Далби и тут же оживился: — Ну конечно, я должен немедленно вернуться. Только вы уж не обижайтесь на меня. Не будете?
— Нет, — сказал Цукки.
— Честное слово? Вы, ученые, скры-ытный народ. Все знаете, даже викингов.
— Честное слово, — серьезно сказал доктор. — Только скажите часовому, чтобы нас выпустили.
— Выпустили? А это… — На потном лице полковника мелькнул испуг, но тут же растаял, согнанный улыбкой. — Часовой, выпусти, сынок, моих друзей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14