— Я вижу, что был слишком мягок с вами, грубияны, — сказал Генри Белт. — Вы стоите тут без всякого толку, болтаете чепуху, в то время как оборудование разваливается, а корабль летит черт знает куда. Все за борт. Осматривать парус! Вперед! И побольше жизни. Кто вы? Ходячие трупы? Мистер Кулпеннер, в чем причина задержки?
— Мне кажется, сэр, что мы приближаемся к поясу астероидов. Как ответственный дежурный, я считаю своей обязанностью отклонить парус, чтобы миновать эту область.
— Можете сделать это. Затем присоединяйтесь к остальным.
— Да, сэр.
Кадеты облачились в скафандры, причем Саттон сделал это с большим отвращением, и вышли в темную пустоту.
Когда они вернулись, Генри Белт уже ушел в свою каюту.
— Как указал мистер Белт, у нас нет большого выбора, — сказал Острэндер. — Мы пропустили Марс, давайте поймаем Юпитер. К счастью, он в удобном положении — иначе придется искать Сатурн или Уран…
— Они все за Солнцем, — заметил Линч. — Юпитер — наш последний шанс.
— Давайте попытаемся в последний раз. Я имею в виду починку втулок.
Но теперь колебания как будто прекратились. Диски вращались равномерно. На датчике точности горел зеленый огонек.
— Здорово! — радостно воскликнул Линч. — Вводите информацию. Вперед! На всех парусах к Юпитеру! Господи, ну и прогулка!
— Подожди радоваться, — сказал Саттон. Возвратившись после осмотра паруса он стоял в стороне, бледный, с горящими глазами. — Это еще не конец. Похоже, его и не предвидится.
Остальные пятеро сделали вид, будто не слышали эту реплику. Компьютер выплевывал цифры. Предстояло пройти миллиард миль. Ускорение стало меньше из-за ослабления солнечного ветра. Юпитер должен был приблизиться не раньше чем через месяц.
Глава 6
Корабль с огромным парусом, ловившим лучи угасающего Солнца, летел подобно призраку — все дальше и дальше. Все кадеты проделали независимые расчеты и пришли к одному и тому же результату. Если маневр вокруг Юпитера не будет выполнен с большой точностью, шансов не останется. Сатурн, Уран, Нептун, Плутон находились далеко за Солнцем. Слабеющее тяготение Солнца не сможет удержать корабль, мчащийся со скоростью сто миль в секунду. Сама природа парусника делала его неспособным к торможению.
Семь человек продолжали свою жизнь на корабле, и их оплетала невидимая паутина разнообразных взаимоотношений. Общие свойства человеческой природы отошли на задний план, уступив место разнообразию характеров и привычек. Каждый кадет казался остальным чем-то вроде ходячей характеристики, а Генри Белт представлялся неким неведомым существом, которое время от времени появлялось из своего убежища и бродило по кораблю с загадочной улыбкой аттического героя.
Маячивший вдали Юпитер постепенно увеличивался в размерах, и корабль уже испытывал его влияние. Кадеты все больше внимания уделяли компьютеру, многократно перепроверяя данные. Верона был слишком скрупулезным. Саттон — самым беспокойным и бесполезным. Линч ворчал и ругался, но упорно работал. Острэндер жаловался тонким визгливым голосом. Фон Глюк работал с хладнокровием фаталиста. Кулпеннер казался беззаботным, почти веселым. Его вежливость раздражала Острэндера, приводила в ярость Линча, вызывала ненависть у Саттона. Вероне и фон Глюку, напротив, придавала сил и уверенности та манера, с которой Кулпеннер воспринимал ситуацию. Генри Белт не говорил ничего. Иногда он выходил из своей каюты, чтобы осмотреть кают-компанию и кадетов с беспристрастным любопытством посетителя сумасшедшего дома.
Линч внезапно сделал открытие, известив о нем странным глухим звуком, выражавшим крайнее смятение. У Саттона вырвался подобный же звук, но с вопросительной интонацией.
— Боже мой, боже мой, — повторял Линч. Верона повернулся к нему.
— В чем дело?
— Посмотри. Вот этот механизм. Когда мы заменяли диски, вся система сдвинулась на одно деление. Эти две белые точки должны перемещаться синхронно. Но одна отстает на шаг. Все результаты совпадали, потому что они все сдвинуты на одну и ту же величину.
Верона вскочил и принялся за дело. Он снял кожух, отсоединил другие блоки, осторожно приподнял устройство и установил его в правильное положение. Остальные кадеты, кроме Кулпеннера, который был ответственным дежурным, обступили Верону и наблюдали за его работой.
Появился Генри Белт.
— Джентльмены, вы весьма прилежно занимаетесь навигацией, — заметил он.
— Делаем все, что в наших силах, — процедил сквозь зубы Линч. — Позор тем, кто подсунул нам такую машину.
Появилась красная тетрадь.
— Мистер Линч, я отмечаю вас не за личные чувства, которые, несомненно, касаются только вас, но за то, что вы выражаете их вслух и тем самым способствуете возникновению нездоровой атмосферы отчаяния и истерического пессимизма.
У Линча покраснела шея, но он промолчал и занялся компьютером. Зато Саттон внезапно выкрикнул:
— Чего еще вы ждете от нас? Мы пришли учиться, а не мучиться или летать до конца жизни!.. Генри Белт терпеливо слушал.
— Подумать только! — продолжал Саттон. — Мы семеро в этой капсуле до конца жизни!
— Боюсь, что должен поставить вам два минуса за вашу выходку, мистер Саттон. Хороший астронавт сохраняет достоинство в любой ситуации.
Линч наконец оторвался от компьютера.
— Так. Теперь мы получили скорректированные данные. Знаете, что получается?
Генри Белт повернулся к нему с учтивым любопытством.
— Мы пролетим мимо, — сказал Линч, — так же, как пролетели Марс. Юпитер изменит нашу орбиту и направит нас к Близнецам.
Наступила мертвая тишина. Генри Белт повернулся к Кулпеннеру, который, стоя у иллюминатора, фотографировал Юпитер своей камерой.
— Мистер Кулпеннер?
— Да, сэр.
— Вас, кажется, не касается перспектива, обрисованная мистером Саттоном?
— Я надеюсь, она не является неизбежной.
— Как вы предполагаете избежать ее?
— Полагаю, мы можем запросить помощи по радио, сэр.
— Вы забыли, что я сломал радио.
— Мне помнится, в грузовом отсеке правого борта находился ящик с ярлыком “Радиодетали”.
— К сожалению, вынужден вас разочаровать, мистер Кулпеннер, этот ящик маркирован неверно.
Острэндер вскочил и выбежал из кают-компании. Послышался шум передвигающихся ящиков. На миг воцарилась тишина. Затем Острэндер вернулся. Он смотрел на Генри Белта.
— Виски. Бутылки виски. Генри Белт кивнул.
— Я же вам говорил.
— Но теперь у нас нет радио! — вызывающе выкрикнул Линч.
— У нас никогда не было радио, мистер Линч. Вас предупреждали заранее, что вы должны рассчитывать только на собственные силы. Вы потерпели неудачу и обрекли на гибель и меня, и самих себя. Кстати, я должен поставить вам всем по десять минусов за плохую проверку снаряжения.
— Минусы, — мрачно произнес Острэндер.
— Итак, мистер Кулпеннер, — продолжал Генри Белт, — каково ваше следующее предложение?
— Не знаю, сэр.
— А что сделали бы вы, сэр, в нашем положении? — миролюбиво осведомился Верона. Генри Белт покачал головой.
— У меня богатое воображение, мистер Верона, но есть проблемы, которые лежат за пределами моих возможностей. — И он ушел в свою каюту.
Фон Глюк вопросительно посмотрел на Кулпеннера.
— Это точно. Тебя как будто ничего не касается.
— Нет, конечно, касается. Но думаю, мистер Белт тоже хочет попасть домой. Он слишком хороший астронавт, чтобы не знать, как нужно действовать.
Дверь в командирскую каюту снова открылась Генри Белт стоял на пороге.
— Мистер Кулпеннер, я случайно услышал ваше замечание и теперь ставлю вам десять минусов. Подобная позиция означает беспечность столь же опасную, как явная паника мистера Саттона. — Он окинул взглядом кают-компанию. — Не обращайте внимания на слова мистера Кулпеннера. Он заблуждается. Даже если бы мне было известно, как исправить положение, я не пошевелил бы и пальцем. Потому что предпочитаю умереть в космосе.
Глава 7
Парус был развернут краем к Солнцу. Юпитер стал смутным далеким пятном за кормой. В кают-компании оставались пятеро кадетов. Кулпеннер, Верона и фон Глюк сидели и вполголоса разговаривали. Острэндер и Линч лежали, обхватив колени руками и неподвижно глядя в стену. Саттон покинул корабль два дня назад. Тайком надев скафандр, он пробрался к выходному люку и бросился головой вниз в космос. Реактивное устройство сообщило ему дополнительную скорость, и прежде чем кто-либо успел вмешаться, он исчез.
Вскоре после этого Линч и Острэндер впали в тяжелую депрессию. Работоспособность сохранили лишь трое: учтивый Кулпеннер, прагматичный Верона и впечатлительный фон Глюк.
Они говорили тихо, чтобы не услышал в своей каюте Генри Белт.
— Мне все-таки кажется, у нас еще есть какое-то средство, и Генри Белту оно известно, — сказал Кулпеннер.
— Хотел бы и я так думать, — отозвался Верона. — Мы уже по сто раз проиграли все варианты. Если направить корабль на Сатурн, Нептун или Уран, вектор силы тяги и вектор момента в сумме дадут силу, которая унесет нас далеко за пределы Плутона, прежде чем мы куда-нибудь приблизимся. Плазменные двигатели могли бы остановить корабль. Но где взять энергию? Рефлектор столько не даст. А другого источника у нас нет…
Фон Глюк ударил кулаком по ладони.
— Джентльмены, — объявил он приглушенным радостным голосом, — кажется, у нас есть энергия. Мы используем парус. Помните, он надувается и может работать как вогнутое зеркало. Солнечный свет здесь слабый, но когда мы соберем его в фокус…
— Я понял! — оживился Кулпеннер. — Мы развернем корпус так, чтобы реактор оказался в его фокусе, и включим плазменные двигатели.
— Но тогда мы опять будем испытывать лучевое давление, — возразил Верона, — и что еще хуже, сопла будут направлены к парусу. Возникнет торможение, и мы ничего не достигнем.
— Если вырезать центральную часть паруса, плазма будет уходить в дыру. А что касается лучевого давления — реактивная сила намного превысит его.
— А из чего мы получим плазму?
— Из всего, что можно ионизировать: радио, компьютер, твои ботинки, моя рубашка, камера Кулпеннера, виски Генри Белта…
Глава 8
«Ангел” приблизился к паруснику номер двадцать пять, дрейфовавшему рядом с парусником номер сорок, который готовился принять новую команду.
Транспортер занял штатное положение. Три человека начали с помощью тросов переправлять тюки с грузом на парусник номер сорок в нескольких сотнях ярдов от двадцать пятого.
Пятеро кадетов и Генри Белт, одетые в скафандры, вышли на солнечный свет. Внизу простиралась Земля: зеленая, голубая, белая, коричневая — такая знакомая и до слез родная. Кадеты, загружавшие парусник номер сорок, взирали на них с любопытством. Наконец, шесть человек из двадцать пятого перебрались на “Ангел”.
— Вернулись целы, а. Генри? — послышался знакомый голос пилота. — Всегда удивляюсь…
Генри Белт не ответил. Кадеты погрузили свое снаряжение и, стоя у люка, бросили последний взгляд на парусник номер двадцать пять.
Включились реактивные двигатели, и оба паруса словно улетели вверх.
«Ангел” осторожно прошел слои облаков, затем затормозил, выпустил крылья и совершил мягкую посадку в Моджайв Дезет.
Кадеты, у которых от непривычной тяжести внезапно ослабли ноги, заковыляли вслед за Генри Бел-том к автобусу. Когда они вышли у административного корпуса, Генри Белт жестом предложил кадетам задержаться.
— Здесь, джентльмены, мы расстанемся. Сегодня я просмотрю свою красную тетрадь и подготовлю официальный рапорт. Но думаю, что могу в неофициальном порядке сообщить вам мои впечатления. Мистер Линч и мистер Острэндер, я полагаю, вы неустойчивы к продолжительным эмоциональным нагрузкам, и не могу рекомендовать вас для работы в космосе.
Мистер фон Глюк, мистер Кулпеннер, мистер Верона, вы удовлетворяете моим минимальным требованиям, хотя я напишу “особо рекомендуется” только против имен “Клайд фон Глюк” и “Маркус Верона”. Вы привели парусник на Землю, продемонстрировав безукоризненную навигационную подготовку.
Итак, наша совместная работа закончена. Думаю, вы извлекли из нее урок. — Генри Белт коротко кивнул каждому из пятерых и побрел к одному из зданий.
Кадеты проводили его долгим взглядом. Кулпеннер достал из кармана два небольших металлических предмета.
— Узнаете?
— Хм, — вяло отозвался Линч. Втулки для компьютерных дисков.
— Нашел в ящике для запасных частей. Прежде их там не было.
Фон Глюк понимающе покачал головой.
— Насколько я помню, машина всегда отказывала после осмотра парусов.
Линч со свистом втянул воздух, повернулся и зашагал прочь. Острэндер последовал за ним. Кулпеннер пожал плечами, потом протянул одну из втулок Вероне, а другую — фон Глюку.
— Вроде сувениров.., или медалей. Вы их заслужили, ребята.
— Спасибо, Эд, — сказал Глюк.
— Спасибо, — пробормотал Верона, — сделаю из этой штуки булавку для галстука.
В сумеречном небе появились первые звезды. Не глядя друг на друга, трое астронавтов побрели к зданию, где их ждали родные и близкие.
1 2 3 4 5