Затем с сомнением покачал головой.
— В приказе говорится, что должны быть очищены от грязи и сданы на склад ВСЕ ручные инструменты. Независимо от того, кому они принадлежат.
Люк прямо-таки задохнулся от ярости.
— Сказать, что я думаю об этом приказе?
Федор Мискитмен сделал вид, будто не заметил эту вспышку.
— За работу! — скомандовал он. — Время не ждет.
— Если бы я был главным управляющим…— начал было Люк, но Мискитмен грубо оборвал его:
— Нам платят не за болтовню! Работать! Мы выбились из графика!
Заработала бурильная машина. Семьдесят два стальных зуба режущего барабана со скрежетом впились в коричневато-серый песчаник. Погрузочный механизм проглатывал огромные куски породы, перемещая их по ленте Транспортера в желоб, откуда они попадали в подъемные контейнеры. Осколки камня дождем сыпались на пол тоннеля. Люк Грогач должен был подчищать их и кидать обратно в бункер. Позади Люка двое крепильщиков устанавливали стальные тюбинги, закрепляя их с помощью электросварки на продольных металлических конструкциях. Работали они в защитных рукавицах. Быстрыми и точными движениями они касались электродами мест сварки. Появился рабочий, распылявший жидкий цемент. Из сопла вращающегося «паучка» с шипением вылетала серовато-зеленая смесь. По пятам за бетонщиком следовали двое отделочников, которые приглаживали распыленный цемент чуть ли не до блеска. Работали они с лихорадочной быстротой и производили впечатление каких-то ненормальных.
Федор Мискитмен прохаживался взад-вперед по тоннелю, проверял крепления, измерял толщину бетона, то и дело сверяя ход бурильной установки со схемой на ее задней стенке, где электронное устройство контролировало направление прокладки тоннеля. Устройство направляло движение установки среди хитросплетения шлангов, трубопроводов, проходов, систем подачи воды, воздуха, газа, пара, а также в лабиринте транспортных, грузовых и коммуникационных каналов, которые связывали город в единое целое.
Ночная смена завершилась в четыре часа утра. Мискитмен сделал аккуратные заметки в вахтенном журнале. Рабочий, распылявший цемент, завернул заглушки форсунок. Крепильщики сняли защитные рукавицы, сумки с портативными батареями и изоляционные комбинезоны.
Люк Грогач выпрямился, потер онемевшую спину и застыл в такой позе, не сводя глаз с лопаты. Он чувствовал на себе взгляд Мискитмена — тот наблюдал за Люком с дьявольским спокойствием. Если Люк, как обычно, бросит лопату у стены тоннеля и отправится по своим делам, его обвинят в подрыве дисциплины. Люк прекрасно знал, что в наказание его понизят в должности. От унижения он готов был сквозь землю провалиться.
«Не противься, иначе угодишь на самое дно, — говорил он себе. — Подчинись, иначе станешь ПОДСОБНЫМ РАЗНОРАБОЧИМ».
Люк сделал глубокий вдох. Лопата не была особенно грязной. Достаточно было раз-другой обтереть ее тряпкой — и пыли как не бывало. Но предстояло еще ехать в переполненном транспорте на склад, томиться в очереди перед окошком приемщика, сдавать инструмент, затем тащиться в ночлежку, которая тоже была не близко. А завтра все должно повториться сначала. Зачем тратить на все это лишние силы? Люк понимал, что кому-то это понадобилось. Какому-то незаметному чиновнику в бесконечном множестве контор и комиссий захотелось продемонстрировать свое рвение. Он не смог изобрести лучшего предлога, чем забота об имуществе, принадлежащем Городу. В результате — абсурдный приказ, который спускается Федору Мискитмену, а через него — Люку Грогачу. Последний и становится жертвой этого идиотизма. Вот бы найти этого чиновника, схватить его за сопливый нос, а потом дать пинка в зад.
Голос Федора Мискитмена вывел его из задумчивости:
— Вытрите лопату! Смена окончена.
Люк сделал вялую попытку оказать сопротивление.
— Лопата и так чистая, — буркнул он. — Что за дурацкие выдумки! Нечего меня принуждать…
Федор Мвскитмен сказал ровным, спокойным голосом:
— Если вам не нравится это распоряжение, напишите жалобу и бросьте ее в ящик для предложений. Каждый имеет на это право. А пока распоряжение остается в силе, вам придется подчиниться. Таков наш образ жизни. Такова Организация, а мы — ее граждане.
— Дайте мне это распоряжение! — взорвался Люк. — Я добьюсь его отмены. Я затолкаю его в глотку чиновнику, который его сочинил. Я…
— Вам придется подождать, пока я его зарегистрирую.
— Я подожду, — пообещал Люк сквозь стиснутые зубы.
Федор Мискитмен неторопливо и обстоятельно произвел окончательную проверку произведенной работы, осмотрел механизмы, зубцы режущей головки, форсунки-«паучка», ленту транспортера. Затем пристроился за небольшим столиком у задней стенки машины, отметил, что сделано, подписал расходные счета членов бригады, под конец зарегистрировал злополучное распоряжение на микропленке. Затем неторопливым движением передал желтый листок Люку.
— Что вы будете с ним делать?
— Выясню, кто придумал этот идиотский порядок. И выскажу все, что думаю об этой бумаге и в придачу о ее авторе.
Мискитмен неодобрительно покачал головой.
— Такие вещи так не делаются.
— А как бы вы поступили? — с наигранной улыбкой спросил Люк.
Мискитмен задумался, поджал губы и, шевеля колючими бровями, сказал:
— Я бы этого не делал вовсе.
Люк досадливо махнул рукой — отстань, мол! — и зашагал по тоннелю. Его тут же настиг голос Мискитмена:
— Вы обязаны взять лопату!
Люк остановился. Медленно обернулся, измерил взглядом грузную фигуру прораба. «Подчинись, иначе угодишь на самое дно», — снова мелькнула мысль. Медленно ступая, понурив голову, он вернулся. Схватил лопату и пошел прочь. Его худая спина сгорбилась. Федор Мискитмен проводил его торжествующим взглядом.
Впереди тоннель расширялся — он был похож на освещенную бледным светом пещеру. Позади он, казалось, сужался. Ввиду каких-то непостижимых особенностей рефракции освещенные тюбинги чередовались с затемненными, вызывая обман зрения и иллюзию, будто у них разный диаметр. Люк ступил в этот иллюзорный мир, с трудом волоча ноги, страдая от унижения и собственной беспомощности. Он едва ощущал тяжесть лопаты.
Как он до этого дошел — Люк Грогач, прежде надменный в своем цинизме и едва скрывающий свое критическое отношение к Организации? Все-таки пришлось в конце концов съежиться от страха, раболепно подчиниться идиотским правилам… Если бы только его положение в Табеля рангов было на несколько порядков выше! Люк вдруг представил себе, с каким необыкновенным цинизмом он встретил бы тогда это самое распоряжение и с какой беззаботностью позволил бы лопате как бы невзначай выпасть из своих рук…
Слишком поздно, слишком поздно! Теперь невозможно уйти в сторону. Он должен покорно нести лопату на склад. В припадке бешенства Люк размахнулся и метнул безвинный инструмент вперед так, что тот с грохотом покатился по полу тоннеля. Полная беспомощность! Нет выхода! Как и нет возможности нанести ответный удар! Ведь Организация неуязвима и безжалостна, неповоротлива и инертна. Она терпима к тем, кто подчиняется, но откровенно жестока с теми, кто высказывает сомнения… Люк подошел к тому месту, где лежала лопата, и, ругаясь на чем свет стоит, рывком поднял ее и стремительно пошел по тоннелю, слабо освещенному бледным светом.
Он выбрался на поверхность сквозь люк возле делового центра на 1123 авеню в тут же затерялся в толпе. Людские потоки неторопливо передвигались между подъемниками и механическими движущимися тротуарами, которые веером расходились во все стороны. Прижимая к груди лопату, Люк с трудом втиснулся на ленту тротуара в направлении Фонтего. Тротуар понес его на юг, в то время как его ночлежка оставалась на противоположном конце города. Десять минут спустя Люк достиг делового центра «Астория», где на эскалаторе спустился на добрый десяток уровней, возле колледжа Гримсби. Он пересек угрюмую каменную площадку, где пахло плесенью и влагой. За ней был короткий тротуар, который доставил его на склад технического обслуживания канализационной сети района 8892.
Склад был ярко освещен. Возле него толпилось несколько сот человек. Одни направлялись к складу, другие уже уходили. Первые, подобно Люку, несли с собой разнообразный ручной инструмент. У тех, кто уходил, руки были свободны.
Люк пристроился к очереди, которая образовалась возле камеры хранения ручного инструмента. Впереди него было человек пятьдесят-шестьдесят — однообразная масса, состоявшая из множества рук, спин, голов и ног. По обе стороны шеренги торчали инструменты. Серая людская масса, походившая на гигантскую сороконожку, передвигалась очень медленно. Ожидавшие обменивались шутками и острыми репликами.
Люк обратил внимание на то, как бесконечно терпеливы были эти люди, в вновь почувствовал, что им овладевает раздражение. «Взгляни-ка на них, — думал он, — столпились, словно стадо баранов!.. Стоит кому-нибудь объявить о новом приказе, как они тут же застывают по стойке „смирно“. Спрашивали они хоть раз, чем вызвано то или иное распоряжение? Интересовались, почему им причиняют разные неудобства? Нет! Вот они, эти недотепы, стоят рядом, посмеиваясь и болтая друг с другом. Любое распоряжение они воспринимают как перст судьбы, как стихийную неизбежность, наподобие смены времен года… А он, Люк Грогач, чем он лучше их? Это был мучительный вопрос, доставлявший Люку почти физические страдания.
Итак, лучше он или хуже? Какой перед ним был выбор? Подстраиваться под них или угодить на самое дно? Выбор небогатый. Правда, можно было воспользоваться ящиком для предложений, о котором упомянул Федор Мискитмен. Впрочем, возможно, это была только шутка. Люк почувствовал такую досаду, что даже застонал. Не исключено, что несколько недель спустя он получил бы фирменный бланк с одной-двумя фразами из разряда тех, которыми отвечают клерки низшей категории или младшие исполнители:
«Ситуация, изложенная в Вашем послании, изучается ответственными официальными лицами. Благодарим за проявленный Вами интерес…»
Либо: «Описанная Вами ситуация носит временный характер и вскоре должна измениться. Спасибо за проявленный интерес…»
Или: «Ситуация, описанная в Вашем письме, возникла как результат избранного нами курса и не подлежит изменению. Благодарим за внимание, которое Вы проявили…»
Люку пришла в голову еще одна мысль: если бы он очень постарался, то добился бы того, что ему присвоили новое звание в соответствии с Табелем рангов… Но он тут же отверг эту мысль. Вокруг полно молодых, энергичных конкурентов. Если бы даже он решился потягаться с ними…
Очередь медленно продвигалась вперед. В затылок Люку стоял невысокий полноватый человечек, сгибавшийся под тяжестью измерителя фирмы «Велстро». Прядь рыжеватых шелковистых волос лежала у человечка на лбу. Губы — сердечком — крепко сжаты, обнаруживая крайнюю сосредоточенность. Глаза до невозможности серьезные.
Одет он был щегольски: в розовый с коричневой отделкой комбинезон, на ногах — оранжевого цвета сапоги до колен. На голове — синий берет с тремя оранжевыми помпонами — отличительный знак технического персонала фирмы «Велстро».
Контраст между угрюмым Люком в потрепанной одежонке и этим жирным коротышкой в щегольском комбинезоне был разительный. Оба сразу почувствовали взаимную неприязнь.
Карие глаза коротышки — чуть-чуть навыкате — задержались на лопате Люка, затем неторопливо прошлись по его штанам и куртке, сплошь покрытыми грязными пятнами. Он тут же отвел глаза в сторону.
— Издалека добирался? — не слишком приветливо спросил Люк.
— Не очень, — безразличным тоном ответил толстячок.
— Сверхурочно работаете? — подмигнул Люк. — Какая-нибудь непыльная работенка, не то что у нас.
— Мы все закончили, — с достоинством произнес коротышка. — Работаем, как все. Просто не было смысла тратить половину завтрашней смены на недоделки, которые можно было закончить сегодня.
— Все понятно, — с иронией сказал Люк. — Хотите выглядеть паиньками в глазах начальства.
Коротышка криво усмехнулся. Он, видимо, понял, что говоривший не слишком к нему расположен.
— У нас свой стиль работы, — холодно ответил он. — Вещица небось тяжелая, — посочувствовал коротышке Люк, указывая на измеритель.
Про себя он отметил, что собеседник изнывал под тяжестью инструмента. Его коротким, пухлым рукам едва удавалось удерживать равновесие.
— Да, — признался коротышка, — тяжелая.
— Полтора часа, — в тон ему сказал Люк. — Столько времени требуется, чтобы сдать лопату на склад. И все из-за того, что сбесился какой-то кретин, который мной командует. Нас считают подонками — вот мы и страдаем.
— Я вовсе не подонок! — обиделся коротышка. — По Табелю рангов я техник-оператор.
— Какая разница? — сказал Люк. — Все одно теряешь полтора часа. И все из-за какого-то дурацкого распоряжения.
1 2 3 4 5 6 7
— В приказе говорится, что должны быть очищены от грязи и сданы на склад ВСЕ ручные инструменты. Независимо от того, кому они принадлежат.
Люк прямо-таки задохнулся от ярости.
— Сказать, что я думаю об этом приказе?
Федор Мискитмен сделал вид, будто не заметил эту вспышку.
— За работу! — скомандовал он. — Время не ждет.
— Если бы я был главным управляющим…— начал было Люк, но Мискитмен грубо оборвал его:
— Нам платят не за болтовню! Работать! Мы выбились из графика!
Заработала бурильная машина. Семьдесят два стальных зуба режущего барабана со скрежетом впились в коричневато-серый песчаник. Погрузочный механизм проглатывал огромные куски породы, перемещая их по ленте Транспортера в желоб, откуда они попадали в подъемные контейнеры. Осколки камня дождем сыпались на пол тоннеля. Люк Грогач должен был подчищать их и кидать обратно в бункер. Позади Люка двое крепильщиков устанавливали стальные тюбинги, закрепляя их с помощью электросварки на продольных металлических конструкциях. Работали они в защитных рукавицах. Быстрыми и точными движениями они касались электродами мест сварки. Появился рабочий, распылявший жидкий цемент. Из сопла вращающегося «паучка» с шипением вылетала серовато-зеленая смесь. По пятам за бетонщиком следовали двое отделочников, которые приглаживали распыленный цемент чуть ли не до блеска. Работали они с лихорадочной быстротой и производили впечатление каких-то ненормальных.
Федор Мискитмен прохаживался взад-вперед по тоннелю, проверял крепления, измерял толщину бетона, то и дело сверяя ход бурильной установки со схемой на ее задней стенке, где электронное устройство контролировало направление прокладки тоннеля. Устройство направляло движение установки среди хитросплетения шлангов, трубопроводов, проходов, систем подачи воды, воздуха, газа, пара, а также в лабиринте транспортных, грузовых и коммуникационных каналов, которые связывали город в единое целое.
Ночная смена завершилась в четыре часа утра. Мискитмен сделал аккуратные заметки в вахтенном журнале. Рабочий, распылявший цемент, завернул заглушки форсунок. Крепильщики сняли защитные рукавицы, сумки с портативными батареями и изоляционные комбинезоны.
Люк Грогач выпрямился, потер онемевшую спину и застыл в такой позе, не сводя глаз с лопаты. Он чувствовал на себе взгляд Мискитмена — тот наблюдал за Люком с дьявольским спокойствием. Если Люк, как обычно, бросит лопату у стены тоннеля и отправится по своим делам, его обвинят в подрыве дисциплины. Люк прекрасно знал, что в наказание его понизят в должности. От унижения он готов был сквозь землю провалиться.
«Не противься, иначе угодишь на самое дно, — говорил он себе. — Подчинись, иначе станешь ПОДСОБНЫМ РАЗНОРАБОЧИМ».
Люк сделал глубокий вдох. Лопата не была особенно грязной. Достаточно было раз-другой обтереть ее тряпкой — и пыли как не бывало. Но предстояло еще ехать в переполненном транспорте на склад, томиться в очереди перед окошком приемщика, сдавать инструмент, затем тащиться в ночлежку, которая тоже была не близко. А завтра все должно повториться сначала. Зачем тратить на все это лишние силы? Люк понимал, что кому-то это понадобилось. Какому-то незаметному чиновнику в бесконечном множестве контор и комиссий захотелось продемонстрировать свое рвение. Он не смог изобрести лучшего предлога, чем забота об имуществе, принадлежащем Городу. В результате — абсурдный приказ, который спускается Федору Мискитмену, а через него — Люку Грогачу. Последний и становится жертвой этого идиотизма. Вот бы найти этого чиновника, схватить его за сопливый нос, а потом дать пинка в зад.
Голос Федора Мискитмена вывел его из задумчивости:
— Вытрите лопату! Смена окончена.
Люк сделал вялую попытку оказать сопротивление.
— Лопата и так чистая, — буркнул он. — Что за дурацкие выдумки! Нечего меня принуждать…
Федор Мвскитмен сказал ровным, спокойным голосом:
— Если вам не нравится это распоряжение, напишите жалобу и бросьте ее в ящик для предложений. Каждый имеет на это право. А пока распоряжение остается в силе, вам придется подчиниться. Таков наш образ жизни. Такова Организация, а мы — ее граждане.
— Дайте мне это распоряжение! — взорвался Люк. — Я добьюсь его отмены. Я затолкаю его в глотку чиновнику, который его сочинил. Я…
— Вам придется подождать, пока я его зарегистрирую.
— Я подожду, — пообещал Люк сквозь стиснутые зубы.
Федор Мискитмен неторопливо и обстоятельно произвел окончательную проверку произведенной работы, осмотрел механизмы, зубцы режущей головки, форсунки-«паучка», ленту транспортера. Затем пристроился за небольшим столиком у задней стенки машины, отметил, что сделано, подписал расходные счета членов бригады, под конец зарегистрировал злополучное распоряжение на микропленке. Затем неторопливым движением передал желтый листок Люку.
— Что вы будете с ним делать?
— Выясню, кто придумал этот идиотский порядок. И выскажу все, что думаю об этой бумаге и в придачу о ее авторе.
Мискитмен неодобрительно покачал головой.
— Такие вещи так не делаются.
— А как бы вы поступили? — с наигранной улыбкой спросил Люк.
Мискитмен задумался, поджал губы и, шевеля колючими бровями, сказал:
— Я бы этого не делал вовсе.
Люк досадливо махнул рукой — отстань, мол! — и зашагал по тоннелю. Его тут же настиг голос Мискитмена:
— Вы обязаны взять лопату!
Люк остановился. Медленно обернулся, измерил взглядом грузную фигуру прораба. «Подчинись, иначе угодишь на самое дно», — снова мелькнула мысль. Медленно ступая, понурив голову, он вернулся. Схватил лопату и пошел прочь. Его худая спина сгорбилась. Федор Мискитмен проводил его торжествующим взглядом.
Впереди тоннель расширялся — он был похож на освещенную бледным светом пещеру. Позади он, казалось, сужался. Ввиду каких-то непостижимых особенностей рефракции освещенные тюбинги чередовались с затемненными, вызывая обман зрения и иллюзию, будто у них разный диаметр. Люк ступил в этот иллюзорный мир, с трудом волоча ноги, страдая от унижения и собственной беспомощности. Он едва ощущал тяжесть лопаты.
Как он до этого дошел — Люк Грогач, прежде надменный в своем цинизме и едва скрывающий свое критическое отношение к Организации? Все-таки пришлось в конце концов съежиться от страха, раболепно подчиниться идиотским правилам… Если бы только его положение в Табеля рангов было на несколько порядков выше! Люк вдруг представил себе, с каким необыкновенным цинизмом он встретил бы тогда это самое распоряжение и с какой беззаботностью позволил бы лопате как бы невзначай выпасть из своих рук…
Слишком поздно, слишком поздно! Теперь невозможно уйти в сторону. Он должен покорно нести лопату на склад. В припадке бешенства Люк размахнулся и метнул безвинный инструмент вперед так, что тот с грохотом покатился по полу тоннеля. Полная беспомощность! Нет выхода! Как и нет возможности нанести ответный удар! Ведь Организация неуязвима и безжалостна, неповоротлива и инертна. Она терпима к тем, кто подчиняется, но откровенно жестока с теми, кто высказывает сомнения… Люк подошел к тому месту, где лежала лопата, и, ругаясь на чем свет стоит, рывком поднял ее и стремительно пошел по тоннелю, слабо освещенному бледным светом.
Он выбрался на поверхность сквозь люк возле делового центра на 1123 авеню в тут же затерялся в толпе. Людские потоки неторопливо передвигались между подъемниками и механическими движущимися тротуарами, которые веером расходились во все стороны. Прижимая к груди лопату, Люк с трудом втиснулся на ленту тротуара в направлении Фонтего. Тротуар понес его на юг, в то время как его ночлежка оставалась на противоположном конце города. Десять минут спустя Люк достиг делового центра «Астория», где на эскалаторе спустился на добрый десяток уровней, возле колледжа Гримсби. Он пересек угрюмую каменную площадку, где пахло плесенью и влагой. За ней был короткий тротуар, который доставил его на склад технического обслуживания канализационной сети района 8892.
Склад был ярко освещен. Возле него толпилось несколько сот человек. Одни направлялись к складу, другие уже уходили. Первые, подобно Люку, несли с собой разнообразный ручной инструмент. У тех, кто уходил, руки были свободны.
Люк пристроился к очереди, которая образовалась возле камеры хранения ручного инструмента. Впереди него было человек пятьдесят-шестьдесят — однообразная масса, состоявшая из множества рук, спин, голов и ног. По обе стороны шеренги торчали инструменты. Серая людская масса, походившая на гигантскую сороконожку, передвигалась очень медленно. Ожидавшие обменивались шутками и острыми репликами.
Люк обратил внимание на то, как бесконечно терпеливы были эти люди, в вновь почувствовал, что им овладевает раздражение. «Взгляни-ка на них, — думал он, — столпились, словно стадо баранов!.. Стоит кому-нибудь объявить о новом приказе, как они тут же застывают по стойке „смирно“. Спрашивали они хоть раз, чем вызвано то или иное распоряжение? Интересовались, почему им причиняют разные неудобства? Нет! Вот они, эти недотепы, стоят рядом, посмеиваясь и болтая друг с другом. Любое распоряжение они воспринимают как перст судьбы, как стихийную неизбежность, наподобие смены времен года… А он, Люк Грогач, чем он лучше их? Это был мучительный вопрос, доставлявший Люку почти физические страдания.
Итак, лучше он или хуже? Какой перед ним был выбор? Подстраиваться под них или угодить на самое дно? Выбор небогатый. Правда, можно было воспользоваться ящиком для предложений, о котором упомянул Федор Мискитмен. Впрочем, возможно, это была только шутка. Люк почувствовал такую досаду, что даже застонал. Не исключено, что несколько недель спустя он получил бы фирменный бланк с одной-двумя фразами из разряда тех, которыми отвечают клерки низшей категории или младшие исполнители:
«Ситуация, изложенная в Вашем послании, изучается ответственными официальными лицами. Благодарим за проявленный Вами интерес…»
Либо: «Описанная Вами ситуация носит временный характер и вскоре должна измениться. Спасибо за проявленный интерес…»
Или: «Ситуация, описанная в Вашем письме, возникла как результат избранного нами курса и не подлежит изменению. Благодарим за внимание, которое Вы проявили…»
Люку пришла в голову еще одна мысль: если бы он очень постарался, то добился бы того, что ему присвоили новое звание в соответствии с Табелем рангов… Но он тут же отверг эту мысль. Вокруг полно молодых, энергичных конкурентов. Если бы даже он решился потягаться с ними…
Очередь медленно продвигалась вперед. В затылок Люку стоял невысокий полноватый человечек, сгибавшийся под тяжестью измерителя фирмы «Велстро». Прядь рыжеватых шелковистых волос лежала у человечка на лбу. Губы — сердечком — крепко сжаты, обнаруживая крайнюю сосредоточенность. Глаза до невозможности серьезные.
Одет он был щегольски: в розовый с коричневой отделкой комбинезон, на ногах — оранжевого цвета сапоги до колен. На голове — синий берет с тремя оранжевыми помпонами — отличительный знак технического персонала фирмы «Велстро».
Контраст между угрюмым Люком в потрепанной одежонке и этим жирным коротышкой в щегольском комбинезоне был разительный. Оба сразу почувствовали взаимную неприязнь.
Карие глаза коротышки — чуть-чуть навыкате — задержались на лопате Люка, затем неторопливо прошлись по его штанам и куртке, сплошь покрытыми грязными пятнами. Он тут же отвел глаза в сторону.
— Издалека добирался? — не слишком приветливо спросил Люк.
— Не очень, — безразличным тоном ответил толстячок.
— Сверхурочно работаете? — подмигнул Люк. — Какая-нибудь непыльная работенка, не то что у нас.
— Мы все закончили, — с достоинством произнес коротышка. — Работаем, как все. Просто не было смысла тратить половину завтрашней смены на недоделки, которые можно было закончить сегодня.
— Все понятно, — с иронией сказал Люк. — Хотите выглядеть паиньками в глазах начальства.
Коротышка криво усмехнулся. Он, видимо, понял, что говоривший не слишком к нему расположен.
— У нас свой стиль работы, — холодно ответил он. — Вещица небось тяжелая, — посочувствовал коротышке Люк, указывая на измеритель.
Про себя он отметил, что собеседник изнывал под тяжестью инструмента. Его коротким, пухлым рукам едва удавалось удерживать равновесие.
— Да, — признался коротышка, — тяжелая.
— Полтора часа, — в тон ему сказал Люк. — Столько времени требуется, чтобы сдать лопату на склад. И все из-за того, что сбесился какой-то кретин, который мной командует. Нас считают подонками — вот мы и страдаем.
— Я вовсе не подонок! — обиделся коротышка. — По Табелю рангов я техник-оператор.
— Какая разница? — сказал Люк. — Все одно теряешь полтора часа. И все из-за какого-то дурацкого распоряжения.
1 2 3 4 5 6 7