Легкий ветер, генерируемый гигантскими крыльями Монастырского острова, приятно холодил кожу. Тремя столиками далее в бешеном темпе наливались несколько арабов, на время отказавшихся от принципов ислама. Тут же, рядом с ними, какая-то среднего возраста женщина, поедая мороженое, успокаивала своего кокер-спаниеля, вознамерившегося было облаять Зорга. А в остальном вокруг них было пусто, сонно и как-то уж очень благополучно. Даже кельнер не заставил себя ждать.
– Добрый всем день. Чем могу служить?
– Эта пани из США. Может быть, стоит ее угостить салатом из свежих овощей, какое-нибудь вино… Ладно, хорошо. Что-нибудь из Африки. И может даже булку, только свеженькую, хрустящую, густо намазанную маслом. Ага, и прошу хорошо посыпать солью. Наша гостья всю жизнь ела синтетику. Ее язык не воспримет невыразительный вкус.
– Понимаю. Добавлю идиокамину.
– Нет, нет, нет. Никакой химии, – Вагнер слегка улыбнулся. – Понимаю, что это может показаться ей не таким вкусным, однако… пусть хоть раз в жизни попробует натуральной пищи.
– Понимаю. Только… у этой пани будет… эээээ… я извиняюсь, но после такой еды…
– Делать нечего. Кроме всего прочего, она полковник морской пехоты. Как-нибудь выживет.
Еще Вагнер заказал себе виски, а для Зорга сырой рубленой свиной печенки и валериановых капель.
– Ты… Анджей. – негритянка машинально прикоснулась к своему поясу. Скорее всего, там были зашиты золотые доллары. Они вполне могли произвести впечатление в Британии, может быть в Осло, слегка в Познани . Здесь же весь ее пояс стоил скромного обеда в такой забегаловке. – Во сколько это тебе обойдется?
– Не глупи. Я оплачу.
– Но все-таки сколько?
– Каких-нибудь сто двадцать, сто тридцать тысяч злотых.
– Сколько это на доллары?
– Два-три миллиона. Точно не скажу, поскольку на них нашу валюту не меняют.
Она тяжело вздохнула.
– Два-три миллиона. Столько я не потяну.
– Я тебя пригласил.
– Не глупи, – повторила она его слова. – Сколько ты зарабатываешь?
– Зося. Не имеет смысла сравнивать цены и заработки во Вроцлаве. Здесь эксклюзивные цены и небывало огромные зарплаты: для того, чтобы никто сюда не приезжал и не пытался совать нос в наши дела. Ты думаешь, люди не хотят жить в раю? Хотят. И чтобы нас не называли ксенофобами, расистами, мы никому не запрещаем этого делать. Вот только ни у кого не хватит денег на жизнь здесь. Но это уже их проблемы. Не наши.
– Однако… здесь и вправду рай.
– Конечно, – он замолчал, поскольку кельнер стал выставлять на стол заказанные напитки, кушанья и продолжил, когда тот отошел. – А как ты думаешь, почему?
– Вам повезло, и вы успели перед войной поставить фуллереновый купол.
Вагнер возмутился.
– Ты глупа, Шоколадка. Видела познаньскую твердыню?
Она кивнула.
– Видела? Там наше войско отчаянно дерется за власть над автострадой и портом. Для того, чтобы можно было снабжать Вроцлав. Солдаты живут в бункерах, гибнут на каком-то забытом всеми шоссе. Только для того, чтобы тут можно было есть свежую пищу. Знаешь, для чего? Я тебе скажу, – он поднес к губам стакан с отличным американским виски. – Настоящее Войско Польское стоит в почетных караулах при памятниках, охраняет входы в учреждения. Воюют наемники. Поляки у них могут быть только высшими офицерами. Однако этих наемников надо чем-то подкупить. Например, картинкой рая. Знаешь, какие легенды бродят о Фестунг Бреслау в рейхе или в России? Люди жертвуют своими семьями, чтобы достигнуть края мечты. Видела Ивана Долгорукова? Был в Москве бухгалтером. В одиночку перебрался через пустыню, без оружия и припасов. Попал к нам, и, несмотря на то, что он не имел понятия о военной службе, мы сразу сделали его поручиком. Если кто-то умеет выживать и убивать голыми руками, это означает, что он является прирожденным солдатом и никакие академии ему не нужны. А Хейни? Мейне либер Хейни? Он был утилизатором трупов в бункере Штутгарта, но сумел сюда добраться и вместо документов показал сотню ушей убитых мутантов. У него был «Хеклер-Кох», в котором за пару недель до нашей встречи кончились патроны… А пришел он к нам целым и невредимым. Даже не сильно устал. А Марта? Была палачом в Будапеште, однако что-то там не склеилось, и с ее семья сильно пострадала…
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Я хочу только сказать, что наемник может драться за золото, но деньги не значат ничего. У нас наемники дерутся за право жить в раю. Никто не будет каждый день подставлять задницу или рисковать быть съеденным, пусть даже и напичканным отравой, только лишь за деньги. Эти ребята творят чудеса, чтобы вернуться сюда. У них здесь жены, любовники и любовницы… У них есть перспектива нормальной жизни, о которой весь остальной мир может только читать в старых книгах. И именно поэтому польская армия здесь может вести себя так беспечно.
Рот у американки был переполнен слюной. Вместо того чтобы продолжить разговор, она принялась за салат. Похоже, он не очень ей понравился. Сказывалась привычка к синтетической пище. Вот вино – наоборот, пришлось по вкусу… Она выпила целый бокал быстрее, чем майор прикончил свой виски. Ну а булка… булка, толсто намазанная маслом и щедро посыпанная солью, была великолепна.
Сью запихнула в рот еще одну порцию салата и промолвила:
– Знаешь… на вкус он, как трава. Я когда-то из любопытства пожевала настоящую траву…
– В Детройтском музее? – спросил Вольф.
Зорг, уже расправившийся с печенкой, зевнул и вытянул свой длинный, заканчивающийся жалом скорпиона хвост. Узрев его, спаниель тут же спрятался за ногами своей хозяйки. Подобные шавки, конечно же, любят потявкать, но полными глупцами их назвать нельзя.
Вагнер расплатился и приказал кельнеру вызвать фиакр…
После того как фиакр тронулся, Сузи показала на оставшееся за спиной здание и спросила:
– Что это?
– Его построили еще во времена Гитлера… Министерство контрабанды, названное для конспирации Управой Воеводства.
Дорога свернула вправо. Солдаты в тропических шлемах, охраняющие городских чиновников, при виде майора взяли оружие «на караул». Потом фиакр выехал на набережную Высьпянского. Имперский стиль городской архитектуры сменили роскошные виллы, буквально затопленные зеленью высоких пальм. Огромные лопасти Монастырского острова теперь оказались ближе, и ветер от них был сильнее. Сью Кристи-Андерсон с любопытством оглядывала окрестности.
«Довести ее до слез» – припомнился Вагнеру приказ генерала Барилы.
Ну, сделать это не так уж и трудно. Вот только – зачем?
Они еще раз свернули возле Зала народных собраний и выехали на улицу Мицкевича. Сью первый раз в жизни увидела настоящий парк и не успела удивиться сотням деревьев, как фиакр остановился перед небольшой, укрытой в зелени виллой. Вагнер заплатил вознице сумму, равную паре миллионов долларов. Пани полковник покинула фиакр, едва держась на ногах. Однако главное было еще впереди.
Стоило Вагнеру открыть калитку, как Анна, его жена, выбежала на порог.
– Анджей! – она бросилась ему в объятья. – Все в порядке? Ничего не случилось? Вы удачно миновали пустыню?
Он не успел ответить. Анна уже здоровалась с американкой, потом поцеловала Зорга.
– Приветствую тебя, кот. Охранял моего мужа?
Гепард лизнул ее в лицо.
– Ну, проходите, проходите. Перекусите с дороги? Может быть, устроим в огороде гриль?
Хозяйка провела их в гостиную с большим панорамным светоотражающим стеклом. В следующие несколько секунд она успела отругать расшалившегося и разбившего вазу ребенка, подать выпивку, и распечь служанку. Потом сходила на кухню и вернулась с широкой улыбкой на лице. В руках у нее было блюдо с маленькими бутербродиками.
– Прощу садиться, – щебетала она. – Зорг? Хочешь немого сырого мяса?
Они еще только устраивались в креслах, а она уже успела похвалиться перед негритянкой заработком мужа, великолепным здоровьем ребенка, тем, что у нее в гараже стоит настоящий конь, а также двумя спальнями на втором этаже, отделанными в арабском стиле. Единственное, чего она не сделала, так это не открыла шкаф и не продемонстрировала свои наряды, но зато решила выстрелить из главного калибра. Преисполненная гордости, принесла их семейную книжку и показала первую страницу с огромной печатью и текстом, подтверждающим, что супруги имеют первый класс чистоты, и в связи с этим правительство дает им разрешение иметь детей. Ниже была еще одна печать с записью: «одно разрешение использовано».
– Вы знаете, – сказала Анна, усаживаясь напротив Сью, у которой кусок бутерброда едва не застрял в горле. – На пять детей мы никогда не решимся. Однако еще одного ребенка планируем. А если мужа в будущем году повысят, то может быть, и еще одного. Я здорова и могу рожать. А вы? Есть у вас дети? Сколько? Какие?
Кристи-Андерсон, подавившись бутербродом, закашлялась, да так, что у нее на глазах выступили слезы.
«Выжать из нее слезы» – вспомнил Вагнер приказ Барилы.
Боже, как это просто. Самый легкий приказ, полученный им в жизни. Знать бы, зачем?
Анна показывала фотографии ребенка: сокровище в предшколе, чудовище на маскараде (определить, кем он является на фотографии было нелегко, поскольку чадо вырядилось мутантом и надо было показывать пальцем, где оно находится), а вот мальчик, возлагающий букет цветов к памятнику Пана Яна, Воскресителя Польши. Полковник морской пехоты сумела даже разобрать надпись на цоколе памятника: «Путник, поведай Польше, что сделал я это для своего народа. Вы должны жить любой ценой!»
– Ну, чем займемся? Устроим гриль в саду? Зорг, ты хочешь?
– Тоооолькхооо мне не суйй мххххяса, Анкххха! – промурлыкал гепард. – Не йййем жаррреного…
Служанка приготовила все в мгновение ока. Они уселись на плетеные стулья под огромной пальмой. Вагнер занялся приправами и очагом. Пили водку с мартини. Анна упорно чесала языком, доводя негритянку до остервенения. Боже! Самый легкий приказ в жизни. Пять минут в обществе Анны.
Вагнер снял пробковый шлем и при помощи пластикового снаряжения влез на пальму. Там он мачете срезал кокосовый орех. Анна приказала служанке вскрыть его и подать негритянке. Боже! Кокосовое молоко. «Довести до слез». Сэр! Шоколадка всхлипнула. Нет проблем. Только для чего все это нужно?
Американскому агенту не так уж много потребовалось для полного улета. Даже без амфетамина Х-12. Немного погодя Анна подала стейки. До этого был салат и немецкий коктейль: вино, водка, пиво. У Шоколадки голова закружилась уже после первого глотка. В гостиной заплакал ребенок, и Анна пошла его унимать. Оказалось, что на автостраде Сью даже не стала пробовать эскалопы, поскольку поверила идиотскому слуху, будто они из человечины. Теперь она в первый раз в жизни ела свинину. Лицо у нее было не очень довольное, поскольку синтетическая пища испортила находившиеся у нее на языке вкусовые сосочки, лишив их возможности различать необходимые оттенки вкуса, однако она все еще усиленно моргала, стараясь избавиться от проклятых, привязавшихся к ней слез. Зорг, нажравшийся от пуза, свернулся в клубок на траве и вознамерился поспать. Домашняя такса попыталась ему докучать и даже схватила поручика за ухо, но враз образумилась и удрала, стоило Зоргу сонно зевнуть, демонстрируя свои добавочные, выдвигающиеся из-за клыков зубы.
Вагнер взял в баре бутылку коньяка, два больших бокала и провел Зосю в Верхний Парк. Она смотрела на стройные ряды деревьев и глотала слезы. Вагнер же решил ее дожать. Он всегда очень тщательно выполнял приказы.
Они шли мимо хихикающих в наступающем сумраке пар, отгоняли белок, пытавшихся выпрашивать орехи, зайцев и кроликов, так и норовивших сунуться им под ноги. Потом они оказались возле ровной, как стрела, дозорной башни девятнадцатого столетия. По узким, вытертым ступеням они поднялись на площадку под крышей. Вагнер уселся, опершись о стену и поставив ноги на барьер. Тут, над вершинами деревьев, ветер от лопастей Монастырского острова был еще сильнее. Солнце заходило, и по стеклянному куполу играли отблески. Ниже простиралось море зелени, виднелись крыши резиденций влиятельных людей и важнейших контрабандистов. Где-то внизу трещал конный трамвай, экипажи лавировали между стволами. Зажигали первые лампионы и газовые фонари. Люди располагались на лужайках целыми семьями, чтобы поужинать, женщины степенно распаковывали корзинки с едой. В парке открывались павильоны вечерних ресторанчиков.
Вагнер наполнил бокалы коньяком. Сью осушила свой одним глотком. Она уже плакала в открытую.
– Знаешь, – глотала она слезы. – Ваш ребенок… знаешь… у меня шестой класс чистоты.
– Что тебе сделали? – спросил он.
– Меня стерилизовали.
– Как это? Женщин невозможно стерилизовать!
– Можно, – сказала она. – У меня шестой класс. Фактически я почти мутант, – тут она уже зарыдала. – Твоя жена… В таком красивом платье. Служанка, ребенок, салат, возделывание огорода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10