- Скорее всего "Оскаров" нашему детищу не
видать, но вот кассовый сбор обеспечен. Это могу гарантировать!
- За вас, босс! - Лотрек с готовностью поднял седьмой бокал и снова
выпил за босса. Лицо его постепенно приобретало лиловый оттенок.
Кук кивнул столь энергично, что чуть было не стукнулся подбородком о
стол. Сидящие услышали, как лязгнули его зубы. Ругнувшись, оператор
сплюнул и сердито пробурчал.
- Уж мне-то известно, как они получают этих "Оскаров". Все эти жюри,
приглашенные через постельные знакомства... Сплошное разглагольствование!
Писать и снимать, я вам так скажу, это надо уметь, а кто не умеет, тот и
лезет в жюри или в критики. Именно неумехи разглагольствуют больше других!
О том, в чем сами ни черта не смыслят. Тьфу!..
Джекки прищурился.
- Не наваливайся на них, Кук, а то я уже слышу, как трещат их бедные
косточки. Поверь мне, они абсолютно безвредны, и потому плюнь на них.
- А я и плюю, - с гордостью произнес оператор.
- Вижу. У тебя это неплохо получается.
- В прошлом году, - принялся вспоминать Лотрек, - в нашем округе
затеяли проводить соревнования по плевкам в длину. Кто, значит, дальше...
Так, помню, один малый здорово постарался. Футов на тридцать запузырил. А
ведь самый обыкновенный с виду. И живет всего в квартале от меня. Можно
сказать, сосед.
- И что? - с вызовом поинтересовался Кук.
- Ничего. Здорово это у него получилось. Тоже, должно быть, талант. А
такой неказистый вроде, с пузцом...
- Меня там не было, - заносчиво сказал Кук.
- Ну, положим, до того малого тебе далеко.
- Мне?!
- А то кому же?..
Джекки эта перепалка наскучила. Он терпел любые разговоры, в которых
упоминалось его имя, но все прочее... Ложечкой он дипломатично позвенел о
бокал.
- Все это замечательно, дорогие мои, - проговорил он, - но человек во
все времена оставался эгоистом. Может быть, "Оскаров" раздают и не зря, но
только есть существенная разница между людьми, присутствующими на
фестивалях, и публикой, посещающей кинотеатры и покупающей видеокассеты.
Кому, как не нам, знать, что любой кинофестиваль - это своеобразный обряд
великого ханжества. Маленькая горстка людей чествует друг дружку
наградами, забывая об остальном человечестве. То есть, игра в гениев
безусловно приятна, но это все-таки только игра. Похлопав друг другу в
ладоши и наговорив вороха комплиментов, эти лицемеры разъедутся по домам
и, прикрывшись от посторонних глаз, будут смотреть наши с вами фильмы.
Наши, а не свои! Такова, друзья мои, природа этих людей.
Отяжелевшие головы Кука и Лотрека медленно раскачивались в такт его
словам. Помощники Баруа успели основательно нализаться, но тем не менее
слушали речь босса с почтительным вниманием. И только, дождавшись конца
маленького выступления, оператор неверным движением месячного ребенка
повернулся опухшим лицом к Лотреку.
- Ты... Ты действительно думаешь, что тот малый смог бы меня
переплюнуть?
- Тебя? - по лицу Лотрека расползлась ядовитая ухмылка. - Да тебя он,
пожалуй, одной левой.
- Одной левой? А ты знаешь, что год назад я посещал курсы
ке-ку-синкай?
- А все равно!..
Баруа не стал слушать дальше. Поднявшись, он степенно двинулся вдоль
равномерно расставленных столиков. С оттенком удовлетворения отметил, что
несмотря на все выпитое, почти не качается. Джекки всегда гордился своими
способностями к самоконтролю. Он с легкостью держал равновесие и не
позволял глазам гулять и разбегаться, как это происходило у оператора.
На одном из столов тарелки были отодвинуты в сторону, - обнаженный по
пояс Валентино мерился силой со всеми желающими. Кое-кто из каскадеров еще
заставлял его поднатужиться, но большинство не выдерживало и двух секунд.
Джекки Баруа решительно раздвинул столпившихся людей и, усевшись
перед суперзвездой, нахально выставил свою костлявую кисть. Валентино был
не дурак. Снисходительно усмехнувшись, он моментально включился в игру, с
готовностью обхватив своей лапищей пальцы Баруа. Огромные мышцы киноактера
вздулись, лицо заметно порозовело. Сценку тяжелейшего поединка они
разыграли без сучка без задоринки. Часто дыша, Баруа в конце концов
завалил Валентино, и тот протяжным стоном возвестил свету о своем
поражении. Подобное они проделывали не впервые, но всякий раз эта
видимость победы доставляла режиссеру величайшее наслаждение. Под
восторженные вопли он поднялся из-за стола, и кто-то тут же водрузил на
его голову пышный венок. Теплые, мягкие руки Паолины обвили шею, - первая
красавица кинотруппы поцеловала его в губы.
- Но противник тем не менее был достойный, - Баруа снисходительно
похлопал сияющего Валентино по мощному плечу.
- Босс! - перед режиссером вынырнул маленький закопченный человечек.
- Пленка готова. Если желаете, можно прокрутить хоть сегодня.
У Баруа мелькнула неожиданная идея.
- Момент! - он взмахнул рукой. - Тащите сюда Лотрека! Пусть
организует нам пигмеев. Все племя. Мы покажем этот фильм им! Натянем между
деревьями экран и устроим премьеру!
Восторженный рев перекрыл его слова. Идея пришлась по вкусу. Кроме
того, люди радовались любой возможности покричать. Киногруппа находилась в
том лихорадочном состоянии, когда, распрощавшись с последними узами
цивилизации, человек становится самим собой - буйным, двуногим животным.
* * *
Многие уже спали, и большую часть огней над палаточным городком
потушили. Веселье близилось к завершению, и Джекки с трудом подавлял
желание отправиться прямиком в свой дом. Если бы он не отрядил Лотрека и
еще пару людей в джунгли за пигмеями, он так бы и поступил. Но ему
действительно было небезынтересно взглянуть на реакцию дикарей. Зеркала на
Торнэях, слава богу, водились, и он не сомневался, что дикари узнают себя.
Отличие сцен, в которых они снимались, от того, что произойдет на экране,
несомненно поразит лесных жителей, и Баруа представлялось это забавным
экспериментом. И потому, глотком осушив чашечку крепчайшего кофе, кое-как
справившись с зевотой, он заковылял к гостям.
Подходящих в темноте можно было узнать по месяцеобразным белозубым
оскалам. Как всегда дикари приветливо улыбались. И это несмотря на то, что
их оторвали от сна, вытащили наружу из соломенных вигвамов. Скорчив
ответную улыбку, Баруа терпеливо принялся пожимать тянувшиеся отовсюду
ладони. Некоторые из лилипутов пожимали его руку дважды, а то и трижды.
Что поделать, обычай белых здороваться пришелся добродушным созданиям по
нраву. Осоловелый Лотрек суетился на поляне, отведенной под просмотр
фильма, и терпеливо рассаживал прибывающих. Окинув глазами пространство
перед натянутым парусом экрана, Джекки отметил про себя, что из киногруппы
здесь присутствует едва ли более полутора десятка человек. Зато чернокожее
племя густо заполнило все свободные места.
Шальная ракета зеленой звездочкой взмыла с судна, и пара сотен
аккуратненьких голов в лад совершила вращательное движение, проследив до
последнего метра пологую траекторию ракеты. Баруа, усмехнувшись, подал
знак киномеханику. Белый экран вспыхнул радужными огнями, и пространство
впереди Джекки загомонило возбужденными голосами. Птичий изумленный щебет
- да и только! Борясь с сонливостью, Баруа пялил глаза на экран и время от
времени пытался угадать настроение зрителей. Что ни говори, фильм вышел
отменный. Несчастная, обреченная на гибель экспедиция, ведомая отважным
Валентино, переговоры с коварными пигмеями, поломка рации, отравленная
пища, пробоина в корпусе яхты, путешествие по берегу, схватки во мгле
джунглей, смерть членов экспедиции одного за другим. Последним, как и
положено, погибал Валентино. И наконец финальный, завершающий трагедию
эпизод - нападение на беззащитную Паолину...
Джекки смутно угадывал по движению в темноте, что смотрят фильм с
небывалым напряжением. Птичьего щебета он больше не слышал, и лишь изредка
нервной волной пробегало по рядам лоснящихся темных тел шевеление. Баруа
не прочь был бы взглянуть на лицо вождя племени, но вставать и шагать к
Сухэа не было сил. Он отчаянно хотел спать. И когда по собственному почину
киномеханик после окончания фильма запустил прошлую его ленту о жестокой
войне белых и индейцев, Баруа не выдержал и смежил веки. Рычащая от
восторга тьма черным мохнатым зверем повалила его на скамью. Где-то рядом,
подсвечиваемый сиянием экрана, похрапывал утомленный Лотрек.
* * *
Наступало мертвое время. Замерев над головами, солнце методично и
безжалостно высушивало землю. Все живое, способное самостоятельно
передвигаться, давным-давно укрылось в тени деревьев, под спасительным
дерном земли, в сборных африканских домиках. Успев набрать в легкие
живительной ночной прохлады, природа задерживала дыхание, с молчаливым
терпением ожидая наступления вечера.
Утерев лицо влажным полотенцем, Баруа в изнеможении повалился на
койку. Воздух из кондиционера приятными волнами холодил спину. Не хотелось
ни шевелиться, ни говорить. Этот климат не потворствовал пьянству. После
вчерашнего все они чувствовали себя неважно.
Провалявшись еще около четверти часа, Баруа вяло поднялся и, достав
из холодильника глиняный кувшин с водой из местного источника, жадно
отхлебнул. Тело тотчас покрылось липкой испариной. Ему показалось, что
даже веки отяжелели от оседающей на ресницах влаги. Чертово пекло!.. Он
поставил кувшин на место. Ничего... Еще три-четыре часа, и с наступлением
вечера все изменится. А через парочку дней их и вовсе здесь не будет.
Он подумал неожиданно о том, что по завершению съемок остров потерял
для него всякую привлекательность. Всю эту природу, изрезанные скалистые
берега он представлял себе только как подходящее сырье для кадровых
фрагментов, как живописный фон. Что-то из той же вечной темы: любить себя
в искусстве, а не искусство в себе... Стоило работе завершиться, и все
красоты неведомым образом ушли в никуда.
Обидно, но Джекки давно понял, что без интенсивной работы он - ничто.
Есть такая порода людей - профессионалы, не мыслящие себя вне профессии.
Трудоголики... Он был именно из таких.
Снова подумалось, что неплохо бы убраться отсюда поживее. Только вот
интересно, мечтают ли об этом другие? Наверное, нет. Для них этот фильм -
не столько работа, сколько экзотическое путешествие. Дело сделано,
наступила пара отдыха. Пойди попробуй собери их сейчас! Кто-то забавляется
под солнцем на пляже, кто-то гуляет у водопада. Словом, разбрелись во все
стороны, овечки, что вполне объяснимо и закономерно. Дисциплинирующим
началом являлся фильм, но по окончанию съемок Баруа перестал быть
полновластным начальником. Капитан является богом только на своем судне,
на берегу он превращается в обычного гражданина. Отныне своим временем
большая часть кинотруппы распоряжалась вполне самостоятельно.
Баруа обтер мокрым полотенцем шею и с раздражением припомнил утреннюю
новость. Кто-то, вероятно, спьяну умудрился ударить по радиостанции чем-то
тяжелым. И также, видимо, шутки ради увел от берега все лодки и катера.
Шутники хреновы! А если кто-нибудь перевернется и утонет? Кому платить
потом и судиться? Кинокомпании? Вот уж дудки!..
В дверь коротко стукнули, и в домик ввалился не похожий на себя
Лотрек. Шумно дыша, он рухнул на стул. На груди и под мышками у него
расплывались темные пятна. Он часто икал и с трудом ворочал глазами.
Брезгливо поглядев на него, Баруа подумал, что и сам, пожалуй, выглядит
ненамного лучше. Они нарушили основное правило этой климатической зоны -
во-первых, усугубили алкоголем, а во-вторых, выбрались из палаток в
полдень - время, совершенно неудобоваримое для нормального европейца.
- Что там еще? - раздраженно спросил он.
Лотрек наконец-то отдышался.
- Эти хохмачи зашли чересчур далеко, - выпалил он. - Куда-то
подевалось судно. Во всяком случае в бухте его нет.
- Господи! - Баруа со вздохом зарылся лицом в подушку. Именно сейчас
надо было преподнести ему этот сюрприз!..
- А еще, - продолжал Лотрек, - на кустах возле кухни кто-то развесил
перепачканные скальпы.
Баруа почувствовал, что начинает свирепеть. Шутники действительно
перегнули палку. Если он только дознается, кто это сделал, весельчакам не
поздоровится!
Тяжело вздохнув, Лотрек покосился на свои разбитые костяшки.
- Песик мой запропал. Наверное, увели к водопадам.
1 2 3 4 5