Музей закрывался. Тетя Роза попросила меня обойти несколько соседних
залов, чтобы убедиться в том, что все посетители покинули помещение, а
сама пошла к выходу. Обходя анфиладу громадных комнат, я заторопился и
споткнулся о постамент большой мумии, вертикально стоявшей у входа в
коридор, соединявший экспозиции Древнего и Среднего Царств Египта. Вес
тяжелого саркофага составлял тысячи фунтов, и моя коленка, безусловно, не
могла сдвинуть с места массивный предмет, но на мгновение мне показалось,
что мумия покачнулась! Инстинктивно я схватился за край саркофага,
стремясь удержать его на месте, и как и месяц назад, почувствовал, как
разряд электричества уколол мне пальцы. Я вскрикнул и отдернул руку,
почувствовав сильное жжение и зуд в правой ладони.
А за окном тем временем собиралась гроза. Густой предгрозовой воздух
тяжелыми волнами вливался в приоткрытые для проветривания фрамуги. Но
вместо бодрости он нес духоту и сонное оцепенение. Неожиданно для себя я
тихонько опустился на гранитный постамент древней колонны из Мемфиса и
задремал.
Очнулся я, когда в зале было почти темно, и только слабый свет
дежурной лампы тусклым светом освещал экспонаты, придавая им зыбкий,
слегка зловещий вид.
Рука моя болела вовсю и сильно чесалась. Взглянув на нее, я с испугом
обнаружил фиолетовый нарыв на среднем пальце. По краям он переливался
всеми цветами радуги, словно бензиновое пятно на асфальте, а в середине
был покрыт иссиня-черной коркой. Под ней, что-то двигалось и пощипывало. Я
инстинктивно потер платком больное место, но зуд не проходил. Мне
захотелось подставить руку под струю холодной воды, и я оглянулся, ища
выхода из зала. Прямо позади меня стоял постамент с Розеттским камнем -
святыней для любого египтолога. В свое время он был моим букварем при
изучении древнеегипетских иероглифов, и я многие часы проводил перед ним,
разбирая древние знаки, высеченные много веков назад.
Пытаясь притушить боль, терзающую мой бедный палец, я протянул руку и
прикоснулся горящим нарывом к холодной черной поверхности базальтовой
плиты. И как только опухоль соприкоснулась с поверхностью Розеттского
камня, нарыв с отвратительным треском прорвался, и я с изумлением увидел,
как облачко серебристого пара вылетело оттуда и тут же рассеялось в
полумраке комнаты. В тот же миг я почувствовал большое облегчение, а чуть
позже такой же сильный страх.
Кто-то невидимый, но вполне ощутимый моими внезапно обострившимися
органами чувств, находился поблизости, опровергая своим присутствием все
законы здравого смысла. Зал был явно пуст, но в то же время подсознание
уверяло меня в наличии поблизости огромного и глубоко чуждого мне существа
из другого мира. Почему именно из другого, я не мог объяснить, но уже
тогда инстинктивно понял, что имею дело с посланцем чуждой нам Вселенной.
Мгновением позже, когда шок от неожиданного открытия прошел, я
ощутил, что это существо пытается проникнуть в мое сознание. Это ему скоро
удалось, ибо беззвучные, но оттого еще более пугающие образы возникли в
моем воспаленном мозге. Так я узнал о существовании Тех, Кто Оттуда и их
мире...
...поскольку имена хозяев соседней Вселенной чужды нашему слуху и
природа их покрыта тайной. Поэтому для простоты последующего повествования
я буду звать их Демонами, хотя отдельные их разновидности сильно
отличаются между собой как по внешнему виду, так и по внутренней сущности.
Когда-то давным-давно наши миры соприкасались очень тесно, и жители
сопредельных пространств при помощи магии и особых обрядов могли
перемещаться через Барьер. В те далекие архаические времена Переход был
возможен не только для неодушевленных предметов или астральных слепков,
как сейчас, но и для любых живых существ.
Мир Демонов древнее нашего, и в свое время жители Земли при помощи
колдовства и магии часто призывали обитателей чужого мира в качестве своих
богов. Мардук и Вельзевул, Уаджит и Сэт, Азазел и Молох - все они были
Демонами Зла, пришедшими Оттуда. С течением времени расстояние между
мирами увеличивалось и они все больше удалялись друг от друга, пока сорок
пять тысяч лун назад Главная Дверь не захлопнулась навсегда.
Причиной тому послужил фараон Эхнатон, более известный под именем
Аменхотепа IV. Опираясь на честолюбивых жрецов Гелиополя и Мемфиса с
помощью мощной магии он призвал слуг бога Ра-Горахте сокрушить сонм
древних египетских богов Гору, Сохмет и Хатхор. Фиванские жрецы Амона не
смогли вовремя защитить их, а когда Нечестивый Фараон был убит, Дверь
между мирами уже была наглухо запечатана Священной Печатью. Это не была
борьба жрецов разных культов, как полагают сегодня историки и археологи, а
жестокая и бескомпромисная борьба за власть над Землей потусторонних сил
из иного мира. Им требовалась постоянная подпитка жизненной энергии в виде
человеческих жертв. Эта энергия подкрепляла их силы, превращая из
бесплотных призраков в живые создания.
Позднее я узнал, что Демоны приходили в наш мир в виде нематериальных
образов, а потом подпитываясь биоэнергией, обрастали плотью и кровью.
Еще я узнал, что чем выше структурная организация мира, тем сложнее в
него попасть. Из нашего мира в мир Демонов попасть относительно просто,
что кстати подтверждается на моей примере, а вот наоборот гораздо сложнее.
Можно легко опускаться к хаосу и разрушению по градиенту энтропии, но
тернист путь к порядку и совершенству...
Когда Демоны в образе древнеегипетских богов перессорились между
собой, жертвоприношения прекратились, и энергия, питающая их материальные
тела, иссякла. Они вновь превратились в призраков и ушли обратно. Когда
фиванские жрецы убрали мятежного фараона, было уже поздно - Дверь
захлопнулась. Но каждую тысячу полнолуний заклятье, наложенное жрецами
храма Эль-Амария, ослабевает, и посланцы Чужого Мира могут вновь проникать
в наш мир...
...предложил мне сделку.
Я был в растерянности. Дьявол знал, что насаживать на крючок. Неужели
я действительно смогу путешествовать во времени?
Увидеть своими глазами шумерскую цивилизацию, Древние царства Египта,
таинственные культы Востока, загадочное государство этрусков - за это
можно отдать все сокровища мира.
Про себя я решил сразу, но попросил дать мне время на размышление.
Демон дал мне на раздумье одни сутки, добавив, что за это время он явит
мне дополнительные доводы своего могущества.
Я не помню, как оказался на улице перед музеем. Часы показывали
девять утра. Я обогнул здание вдоль Монтегью-стрит и вышел на площадь
Рассела. Там я буквально рухнул на скамейку сквера, пытаясь прийти в себя
после перенесенного потрясения. Сейчас при свете дня в этом людном уголке
Лондона полном туристов, все произошедшее в музее казалось мне дурным
сном. Господи, - подумал я тогда, - надо срочно кончать с моими
увлечениями древними культами и историей Египта. Еще немного и у меня
окончательно поедет крыша. Пусть лучше я, как другие парни из моей школы,
буду ходить на футбол и мечтать о своей мотоцикле, чем попаду в психушку.
В маленьком магазинчике на углу я купил бутылку холодного лимонада и
залпом осушил ее до дна. Теперь я чувствовал себя значительно лучше.
Несомненно, что падение атмосферного давления накануне перед грозой,
мрачная обстановка музея, мое чрезмерно развитое воображение, да еще удар
об основание египетской колонны, вызвали временное помешательство
рассудка. Но, слава Богу, теперь это уже в прошлом. Я резко встал со
скамьи, намереваясь пойти к тете Розе и рассказать ей о случившемся, как
красная пелена упала перед моим взором. Мгновенно все вокруг - люди,
здания и даже деревья окрасились в пурпурный цвет. Кроме того, вокруг
некоторых прохожих я заметил радужное сияние, сходное с...
...убедился, что это был не сон. Я отчетливо видел печать смерти на
их лицах и мог с непонятной уверенностью сказать, когда и кто из них
умрет.
Прямо передо мной какой-то толстенький джентльмен в черном, наглухо
застегнутом сюртуке собирался пересечь улицу на углу Блумсбери-Уэй прямо
напротив магазина. Радужное сияние, чуть заметное у остальных прохожих,
так и полыхало над его головой, означая, что часы его сочтены. Я крикнул
ему изо всех сил, но он не расслышал меня среди шума, царившего в этот час
на оживленном лондонском перекрестке. Толстяк лишь на секунду замешкался у
желтого светофора, как красный двухэтажный автобус, вынырнувший из
Саусемптон-Роу, мгновенно подмял его под себя.
Из под колес мелькнула беспомощная белая кисть, истошно завизжала
какая-то женщина, и автобус от резкого торможения занесло на край
тротуара. Беднягу просто растерло по мостовой, и сейчас от него осталась
только куча тряпья, да комок растерзанной плоти, пропитанной густой
кровью. Только тогда до меня дошло, что красная пелена, закрывавшая мой
взор последние четверть часа, исчезла так же внезапно, как и появилась.
Вместе с ней исчезли и радужные нимбы над головами прохожих. Их судьбы и
смерть, как и прежде, вновь стали для меня тайной. Что ж, демон из чужого
мира добился своего, предъявив такие очевидные доказательства своей силы.
В тот вечер я сказал тете Розе, что обойду западное крыло музея и
потороплю последних посетителей, а сам спрятался в узком коридоре рядом с
Галикарнасским мавзолеем. Рипли Ван Клейн только что покинул этот зал, и я
знал, что старый музейный служитель никогда не обходит дважды уже
осмотренные помещения.
Я сидел на мраморном парапете и слышал как гулко колотится сердце у
меня в груди. Озноб страха сотрясал тело, и временами меня охватывало
непреодолимое желание бежать как можно дальше отсюда, в то время, как
другая не менее могучая сила цепко держала меня на месте.
Борьба противоположных желаний настолько утомила меня, что я не сразу
услышал Зов, громко раздавшийся в моем сознании. Словно во сне я поднялся
и следуя мысленным указаниям Существа из Другого Мира, двинулся вверх по
западной лестнице.
Почти в бессознательном состоянии, как сомнамбул, я поднимался по
крутым ступенькам, не осознавая, куда и зачем я направляюсь. Так я
очутился в зале номер 62, где хранились египетские папирусы.
Судя по отвратительному запаху и чуть заметному дрожанию воздуха
Демон был уже там. Следуя его мысленным указаниям, я достал из стеклянного
шкафа папирус Хунефера, относящийся к девятнадцатой династии Нового
Царства.
Мне не нужно было разворачивать свиток, чтобы увидеть текст. Я и так
прекрасно помнил украшенное великолепными иллюстрациями древнее
изображение суда Озириса и вырванное человеческое сердце, лежащее на весах
у ног страшного собакоголового бога Анубиса - покровителя гробниц и
заупокойных культов.
Из моего горла вырвался хриплый незнакомый звук, непохожий на
человеческую речь. Не сразу мне удалось понять, что это именно я
декламирую текст из "Книги Мертвых". В полной прострации я стоял, как
истукан возле древних свитков, произнося непослушными губами самые темные
и таинственные главы магической книги.
"Глава, чтобы не умереть вторично", "Глава, чтобы не истлеть"...
Когда я добрался до изречения "Чтобы дать душе соединиться с телом",
воздух рядом со мной заметно уплотнился и Существо Оттуда начало принимать
видимые очертания.
Боже, какой же отвратительной показалась мне эта тварь!
Бесформенное обрюзгшее тело шести футов росту, мерзкие длинные
щупальца, синеватая, переливающаяся разноцветными разводами бугристая
кожа, покрытая отвратительной слизью...
Я содрогнулся от вида чудовища, но помимо своей воли продолжал читать
архаичное заклинание. Остатками разума, дремлющими в моей голове, я
осознавал нелогичность происходящего, ибо в руках я держал один текст, а
декламировал другой, гораздо более древний. Впрочем та легкость, с какой я
выговаривал древнеегипетские заклинания и непослушность моих членов
указывали на то, что истинным жрецом сего непонятного и зловещего обряда
был отнюдь не я, а кто-то другой, гораздо более могущественный,
использующий мои губы только в качестве звуковоспроизводящего устройства.
Материализовавшийся демон взял меня за руку и повел вниз, в зал
саркофагов. Там мы подошли к самому большому из них, и я со страхом
увидел, как его огромная каменная крышка с душераздирающим скрипом
медленно поехала в сторону, обнажив бездонную пустоту содержимого.
1 2 3