И вся она дрожала. Ломка после карата.
- Давно ломает? - спросил я.
- Четыре года.
- А сколько тебе лет?
- Двадцать восемь. Я в пятнадцать на карат села. Когда ломка началась, сутенеру одному задолжала, он меня сюда продал.
На два года моложе меня, а выглядит на десять старше.
- У тебя родные есть?
- Никого у меня нет. Неужели не понятно? Зачем им кролик с родней? Чтоб родня разыскивала?
Двери раскрылись, и Тина заметалась по гаражу.
- Что будем с ней делать? - спросил я у Тимоти.
- А ничего. Дадим полсотни - и пусть идет на все четыре.
- И куда она пойдет?
- А какое тебе дело?
- Никакого, - уныло согласился я и поплелся разыскивать Тину.
Тина, стоя на четвереньках, вылизывала лужу на полу.
- Ты что делаешь?
Она замахала на меня ладошкой и всосала остатки жидкости. Поднялась на ноги, повернула ко мне счастливое лицо. Прямо на глазах происходила удивительная перемена. Словно в спущенную резиновую куклу воздух накачали. Глаза блестят, улыбка от уха до уха, в движениях появилась грация.
- Чучело! С пола-то зачем?
- Копы все тайники очистили, - она уже оглядывыла себя, выгибая шею. - И на самом деле чучело! Пить как хочется! И нажраться бы от пуза!
- На третьем этаже я видел шкаф с женскими тряпками, - сообщил Тимоти.
- Покажешь? - Тина подбежала к пожарному гидранту, приоткрыла вентиль и жадно пила, подставив лицо под струю.
Такие дела. Два дня без воды. Сначала доза, потом утолить жажду.
Напившись, она замотала головой, стряхивая брызги и сверкнула улыбкой.
- Меня зовут Тина, - она сделала книксен. - А вас как?
- Тимоти, - представился Тимоти. - Можно - Тим.
- Гнус, - сказал я.
- Тим, ты обещал что-то показать! - она уже тащила его за руку к лифту. Тощий, ногастый, рукастый жизнерадостный щенок. Каратистка. Наширявшаяся каратистка. Прямо с пола. Из лужи. Я попытался почувствовать отвращение - и не смог. Когда-то она была именно такой - жизнерадостной, открытой, веселой. Сколько ей осталось? Лет пять, не больше. Сейчас двадцать восемь, будет тридцать три. Возраст Христа.
Я неспеша поднялся на третий этаж. Тимоти нашел быстро. Он курил у окна. Не помню, когда Тим последний раз курил.
- Она в ванной, - сказал Тимоти. Холодная идет слабо, но чистая, а горячая хорошо, но ржавая. Чуть теплая.
Он еще долго что-то говорил. Про фильтры очистки, про пластиковые трубы… Какие, к черту, фильтры, если через неделю дома не станет.
Я достал предпоследнюю сигару, скусил кончик и прикурил от золоченой зажигалки. Стена резервуара за окном возвышалась словно стена средневекового замка.
- Она каратистка, - сказал Тимоти, растоптал окурок и отобрал у меня сигару. - Спасибо.
- Сигары не курят взатяжку.
- Она каратистка, понимаешь ты это, или нет?
Нет, средневековые замки делали не из бетона. Из камня, из кирпича, но не из бетона. И башенок наверху нет.
- Ты меня слушаешь, или нет? Скажи мне, ну что ты с ней будешь делать? Мы же как ежики пахать будем!
- Ежики не пахают.
- Не пашут. Грамотей.
Я машинально обстучал карманы, но курева не нашел. Сигары - не курево. А курить я завязал. Два года назад.
- Тим, ты же все понимаешь.
- Мальчики, не оборачивайтесь, я голая! - прозвучал за спиной жизнерадостный голос. - О! расческа нашлась! Все, можете повернуться!
Мы повернулись. Тина оделась в спортивный костюм и расчесывала волосы. Она была до синевы бледная. Раньше это маскировалось грязью. Плоское лицо северных народов, но не круглое, а вытянутое, красноватый оттенок кожи индейцев, типично французский носик - да в ней перемешалась кровь всех наций. Теперь она с веселой яростью расчесывала мокрые, спутанные волосы.
- Есть хочешь?
- Еще как! Слона слопаю.
Тимоти протянул ей сотенную бумажку. - Иди, подзаправься.
- А вы?
- Мы на службе. Ты забыла? Жильцов выселяем.
- А-а… Я последняя. Чес-слово!
- Тина, если бы мы не поднялись на последний этаж, ты умерла бы от жажды через пять дней, - сказал я. - Это наша работа.
Зрачки у нее были абсолютно нормального размера. По внешнему виду - просто веселая девчонка. Это после полной дозы. Я скинул два года с отведенных ей пяти лет жизни.
- Я мигом! Мальчики, вам что принести?
- На твой выбор, - буркнул Тимоти,
- Она не вернется.
Тимоти с яростью обрушил на замок удар кувалды.
- Она каратистка. Некогда нам с ней заниматься. Ну некогда - и все! Куда ты ее денешь? В лечебницу? А денег у тебя хватит? В хоспис? Туда она и сама дорогу найдет.
В наркохоспис никому не пожелаю попасть. Кормежка, койка, четыре часа легкой работы в день - для тех, кто не на последней стадии - и любая наркота без ограничения. Год, максимум полтора - и ты покойник. Гуманно. Ты сам выбрал этот путь. Государство тебе помогает пройти его до конца. Все довольны. Ты попал в рай, государство в кратчайший срок избавляется от балласта.
- Ты хотя бы две сотни ей дал.
- Где ты видел две сотни одной бумажкой?
- Спасибо, Тим.
- За что?
- За то, что не дал две сотни одной бумажкой. Открой мою дверь.
Яростный удар кувалдой.
Мы спустились уже до 13-го этажа, когда лифт пошел наверх. Потом вниз, с частыми остановками.
- Вернулась, - произнес Тимоти. - Ну чего рожу перекосил? Ты ведь хотел, чтоб она вернулась.
Лифт остановился на нашем этаже.
- Парни! Вы здесь?
- Здесь! - откликнулся Тимоти.
- Я пиццу принесла! И еще кое-что!
Кое-что оказалось тремя бутылками легкого виноградного вина и двумя картонными пакетами всякой снеди. Мы нашли квартиру с мебелью. Тина сдернула со стола пыльную, в пятнах, скатерть, смахнула ею пыль со стульев и швырнула в угол. Высыпала на стол содержимое пакетов. Шоколадки, огурцы, пирожки, фрукты, сосиски, запеченые в тесте и конфеты россыпью. Из кармана появились пластиковые одноразовые стаканы, кучка мятых купюр и мелочь.
- Сдача! - заявила Тина. От сотни осталось не больше двадцатки.
- Оставь на карманные расходы, - сказал Тимоти.
- Спасибо! За мной не заржавеет!
- За что пьем? - поинтересовался я, разливая по стаканам.
- Как за что? За мое освобождение из лап кровожадных разбойников!
- За это можно выпить, - согласился Тим, и мы выпили. Потом выпили за освобождение из лап свирепых одноглазых морских пиратов. Потом - за побег из ложи вольных каменщиков. Потом - за освобождение от цепей на галере, за удачный побег из гарема турецкого султана, и, под конец, когда пицца и сосиски уже кончились - за здоровье. Вино было легкое, на нас с Тимоти совсем не действовало, но Тина слегка запьянела. Порозовели щеки, развязался язык, глазки так и сверкали.
- А знаете, мальчики, я вас сначала за гангстеров приняла. Решила, что внизу разборка с конкурентами была, и вы зачищать пришли. А потом за полицейских вас держала. Думала, вы от меня избавиться хотите. Думала, вернусь, а вас нет. Кто вы на самом деле?
Мы переглянулись с Тимоти.
- Тина, ты абсолютно права! - громко зашептал я. Мы наемные киллеры. Я шеф, а Тимоти - мой телохранитель. Правильно, Тим?
- Так точно, шеф!
- Меня зовут мистер Москито. Смерть Москито! Нам поручили перестрелять всех мафиози, взорвать к чертям собачьим этот наркозавод, а заодно водокачку.
Серебристый смех рассыпался по комнате.
- Киллер с телохранителем! Такого даже мой дедушка придумать не мог! Перестрелять, а потом взорвать! Ой, не могу! А водокачку - зачем?
- Чтоб не гудела! - решительно произнес Тимоти.
- Правильно! - одобрила Тина. - С нее надо начать.
- Решено! - сказал я. - С завтрашнего дня взрываем водокачки.
- Парни, а на самом деле, что вы здесь забыли? Если не секрет, конечно.
Мы опять переглянулись с Тимоти.
- У тебя на верхнем этаже вода была? Не было. Выгляни в окно. Что видишь?
- Водокачку.
- Ее решено расширить. Этот дом снесут, и здесь второй насосный зал поставят.
- Так вы не шутили, что дом расселяете…
- Тина, дорогая, какие шутки в рабочее время! А ты чем займешься?
- Придумаю что-нибудь. Не пропаду. Есть одна древняя профессия. Меня здесь хорошо натаскали.
Я посмотрел на Тимоти. Он пожал плечами. Мол, сам решай.
- Для начала поживешь у нас. Отдохнешь, а там видно будет.
- Как прикажете, шеф! - весело отрапортавала она. - Кстати, я столько ночных игр знаю! Здесь это называлось: «Отработать дозу». Скучно не покажется!
- Тина…
- Гнус, не будь моим дедом. Вы мне жизнь спасли. Я вам по гроб обязана. Чем могу, тем и отблагодарю. Хоть раз за два года по взаимному согласию. Знаешь, как приятно!
Я покраснел, а Тимоти заржал.
- Ну, Тина, ты его уделала! Чтоб Гнус покраснел! Я такого пять лет не видел!
Тимоти зачем-то аккуратно составил пустые бутылки в угол. Тина сказала, что пошустрит насчет вещей и подождет нас внизу.
- Что я в ней нашел? - спросил я у Тимоти.
- Олух царя небесного! Ты понимаешь, что это глупо?
- Что?
- Посмотри на себя в зеркало.
Я открыл дверцу шкафа и посмотрел на себя в зеркало.
- Влюбленный болван! - прокомментировал Тимоти. - Ты хоть понимаешь, что она сдохнет через три-четыре года? А до этого из тебя все соки высосет!
Зря он так сказал. Только завел меня.
Когда мы закончили и, усталые, спустились в подвал, Тина заканчивала упаковывать в рюкзак выпотрошенные пакетики из-под дури. Каждый пакетик аккуратно расправлялся и укладывался в стопку, потом стопка закладывалась в пластиковый пакет - и в рюкзак. Рядом, уже наполненный, стоял чемодан.
- Зачем тебе это? - поинтересовался Тимоти.
- Не понимаешь? В каждом пакетике хоть что-то, да осталось. Пять пакетиков - доза! Наизнанку вывернуть, в стакане прополоскать - и готово! Мне этого до конца жизни хватит.
- Больше - ни одной дозы! - решительно сказал я, подхватил чемодан, накинул на плечо лямку рюкзака и вышел из дома. Высыпал все свертки и пакетики посреди мостовой и щелкнул зажигалкой. Костер занялся сразу.
- Зачем так-то? - обреченно воскликнула Тина. - Зачем так? - повторила она совсем тихо. Я думал, бросится к костру, но девочка оказалась из крепкой породы.
- Больше - ни одной дозы, - повторил я, схватил ее за руку и потащил за собой. Тимоти сплюнул и побрел за нами.
Когда добрались до ночлежки, Тина была никакая. Действие дозы кончилось, начиналась ломка. Тимоти нес ее как тряпку, перекинув через плечо.
Никаких женщин, - заволновался хозяин, едва заметив нас. Я направился к стойке и отсчитал пятьдесят монет.
- Верни третью койку в нашу комнату. Мы частные детективы. Разыскиваем пропавших подростков. Эту вот разыскали, но вернуть деду в таком виде не можем. Она будет жить с нами, пока не войдет в колею. Ты понял?
Хозяин мелко закивал. За это я угостил его сигарой.
- За дозу она сейчас мать родную убьет, - продолжил я. - Так вот, если она получит хоть одну дозу, Тимоти отрежет тебе яйца. Оба. Понял?
- Но почему мне? Мало ли здесь народа бывает.
- Ты знаешь, кто здесь бывает! - строго сказал я и направился вслед за Тимоти к лестнице.
- Э-э, месье, койка, которую вы вчера выкинули в окно, поломалась…
Я вернулся и отстегнул еще пятьдесят монет.
Тину пришлось привязать к кровати. Зрачки у нее были уже во всю радужку. Тимоти развел в стакане три таблетки снотворного и силой заставил ее выпить. Через десять минут снотворное подействовало. Мы отвязали Тину от кровати, раздели и вновь привязали полотенцами за руки и за ноги к спинкам кровати. Тимоти действовал быстро и сноровисто.
- Где ты так научился? - спросил я.
- Четыре года в психушке медбратом подрабатывал.
- Когда?
- Студентом. Гнус, ты дурак. Бес тебя убьет.
- Убьет, - согласился я.
- И будет прав. И меня убьет.
- Тебя не убьет.
- Почему?
- Ты останешься здесь. Завтра она придет в себя, и у нее будет ломка. Мне ее не удержать.
- Ты это брось!
Я не стал отвечать.
На следующий день я наломался так, что еле дотащился до ночлежки. Бес оштрафовал нас с Тимоти на 20% каждого. Я сумел уговорить его, что с меня надо снять 35%, а с Тима - 5%. Потом мы всей командой сверлили отверстия в бетонной стене резервуара. Пепел экономил каждый грамм пластиката, поэтому отверстий нужно было много, и сверлить их нужно было под строго заданным углом. В каждое отверстие Пепел закладывал на разную глубину несколько шариков пластиката, а потом заливал эпоксидкой. Пока закладывал взрывчатку, что-то насвистывал. А когда дело доходило до эпоксидки, начинал ругаться нехорошими словами. Эпоксидки он не любил. Но мы это только по губам определяли, потому что в вое насосов слов не слышно.
Тим должен быть мне благодарен за то, что остался дома, - думал я.
Но Тимоти совсем не хотел быть мне благодарен. Он язвил и ругался. А левая рука у него была обмотана бинтами. Тина по-прежнему лежала на кровати, но рот ее был заклеен широким медицинским пластырем. А на лбу светился свежий синяк.
- Спит? - спросил я.
- В отключке, - зло отозвался Тимоти. - Снотворные не действуют.
- Что с рукой?
- Укусила. Ты знаешь, она умная девчонка.
- Все они под дозой умные.
- Нет, она сама по себе умная. Попросилась в туалет. Я отвязал. Зашла в туалет, потом в ванную, набрала в рот воды, пожевала мыла, а потом выплюнула мне в глаза. И чуть не сбежала.
Я сходил в аптеку, посоветовался со старым аптекарем, накупил снотворного и бинтов и перебинтовал Тимоти руку.
1 2 3 4 5