Потом эта кличка всем надоела, как надоедает избитая шутка, которая лезет в голову всякий раз, когда на глаза попадается вполне заурядный предмет. О ней забыли. И вот вдруг она вспомнилась мне.
Я пытался понять, что именно меня тревожит, какая ассоциация с этим словом? Кстати, название нашего корабля не связано вообще с "тропой Чизхолма". Его назвали в честь первого и, вероятно, самого выдающегося директора Всемирной медицинской ассоциации. И конестога тут вообще ни при чем. Но это не все, есть что-то еще. И я, как и д-р Рош, никак не мог ухватить, в чем же здесь загвоздка.
А если бы и ухватил, что я, собственно, мог бы сделать? Я ведь не доктор Рош, а всего только астрогатор. Впрочем, и Рош тут ничего бы не сделал со всей своей теорией игр. Слово, которое тревожило меня, относилось к слишком далекому прошлому, в котором ничего уже исправить нельзя...
Так думалось мне в тот момент, но я, как и большинство людей, недооценивал живучесть прошлого - то единственное, что поэты пытаются вдолбить в наши безмозглые головы с тех самых пор, как были изобретены слова.
Все узнаем из слов, а знаем лишь одно,
Что повторяется история нередко.
Связь этих строк с тем, что произошло на Саванне, пришла мне на ум много позднее, когда во время одной из моих "рабочих пауз", посвященных чтению, эти стихи попались мне на глаза.
Пока же мне оставалось только отбросить назойливую мысль о конестоге и продолжать мои расчеты.
Я так погрузился в работу, что прозевал свисток, приглашавший пожевать чего-нибудь. Капитану Мотлоу пришлось посылать за мной вестового.
Терпение у доктора Роша было просто феноменальное, особенно если принять во внимание, как подпирали его сроки. Но он добился своего, и как только смог начать разговаривать с нашими пленниками, сразу же попытался разъяснить им, какова ситуация. Оказалось, однако, что у них нет ни малейшего желания верить его словам.
Да и трудно было осудить их за это. Их заманили в какую-то лоханку. Правда, Рош постарался обеспечить в ней все их потребности, какие только мог предусмотреть, но все равно обстановка не только слишком резко отличалась от знакомой им среды, но просто была для них за пределами мыслимого. А Рош был для них огромным лицом на светящейся стене - лицом, похожим на лица тех демонов, которые принесли с собой мор их народу, только очень уж большим и с зычным голосом, который звучал неизвестно откуда. Рош позаботился, чтобы никто из нас - так сказать, демонов-ассистентов,- не попал в поле зрения телекамеры, но это не помогло. Туземцы уже решили, что их уволокли не иначе как в преисподнюю. Они стояли, скрестив свои верхние пары рук на узкой груди и с мрачной гордостью глядели в лицо архидемону, ожидая страшного суда. Правда, они вступили в диалог с этим потусторонним существом, что позволило Рошу немного освоить их язык, и даже назвали свои имена. Они выпалили их несколько раз трескучей скороговоркой по очереди, каждый раз в одном и том же порядке:
- Укимфаа, Мвензио, Куа, Джуа, Найе, Атакуфаа, Куа, Мвуа. Д-р Рош что-то коротко сказал им, получил в ответ молчание и выключил экран, отирая лоб платком.
- Упрямые черти. Я ожидал нечто подобное, но... Никак не могу сладить с ними. О детях говорить не хотят.
- У двух одинаковые имена,- заметил док Биксби.
- Да, почтеннейший. Они все родня. Клан и одновременно боевая единица. "Куа" означает "если-то", то есть связь друг с другом по крови и по долгу. В этом-то и вся трудность.
- А другие имена тоже имеют какой-то смысл? - спросил я.
- Конечно. Типично для этого уровня общественного развития. А все вместе они составляют функциональную боевую единицу. Но у меня слишком мало данных, чтобы разобраться в характере их взаимных связей. Будь у меня такие данные, я мог бы сообразить, кто из них старший и сосредоточить все внимание на нем. Пока что я могу уверенно сказать только одно - ни один из Куа не может быть вожаком; тут, видимо, только скрещивание линий двоюродного родства.
Я чуть было не подавил в себе следующий вопрос, который у меня возник. Но Рош был явно в замешательстве, и я решил, что не поврежу ничему, если подбавлю малость шума.
- А не может она иметь грамматическое выражение? Я имею в виду связь между ними.
- Что? Чепуха! Не та культура... Г-м... Постойте-ка! С чего вдруг вы задали такси вопрос, Ганс?
- Да потому, что каждый раз они называли себя в одном и том же порядке. Вот я и подумал, если имена их являются значащими словами, может из них слагается предложение, имеющее определенный смысл.
Рош прикусил губу и помолчал. Потом сказал:
- Верно, черт возьми. Есть смысл. Правда, предельно лаконично выраженный. Погодите-ка минуту...
Он подтянул к себе блокнот и принялся очень медленно, с крайним напряжением, писать. Потом долго глядел на написанные им слова.
- Вот: "Дождливый сезон (кто-то) помощь (ему) если-то сухой сезон (может быть) ты". Господи, это же...
- Золотое правило,- тихо сказал Биксби.- Теория игр, первая теорема ненулевой суммы.
- Больше того... Впрочем, нет, не больше, а важнее для нас! Все слова связаны между собой. Это невозможно передать на нашем языке - язык саваннян отличается сильно развитой флективностью. Каждое из восьми слов находится в весьма точной иерархической связи с остальными семью. В уникальной грамматической позиции находится слово "помощь", все остальные дублируются либо по смыслу, либо по грамматической функции.
Он перевел дух и решительным щелчком включил экран.
- Мвензио! - крикнул он в микрофон.
Одно из существ с длинным трубчатым торсом мгновенно распрямилось и шагнуло вперед, гордо откинув пулевидную голову.
- Мпо-кусейя! - громко сказало оно и смолкло.
- Что это означает? - шепотом спросил Биксби за рамкой экрана. Это было грубым нарушением предписания Роша, но тот и сам не сумел сдержаться и шепнул в ответ:
- "Меня не сломить" - вот что это значит.
Туземец и посланец ЮННРА пристально смотрели в глаза друг другу, словно они стояли лицом к лицу, а не перед телеэкранами. Рош начал говорить, и тут, наконец, прорвалось все напряжение, которое он испытывал.
Я сомневаюсь, сумел ли бы я понять диалог между ним и Мвензио, даже если бы и знал язык, но теперь, из записей, я знаю его содержание:
- Воин, я требую, чтобы ты, ради любви к своим детям, выслушал меня. Мы пришли в этот мир не карать. Мы принесли помощь,
- Это мое имя, демон.
- Так пусть имя твое обяжет тебя ради детей твоих, которые, может быть, станут вождями.
- Я в плену. Волшебство есть волшебство. Против него у меня оружия нет. Но дети мои не в твоей власти и никогда не будут.
- Заверяю тебя смыслом имени твоего, что не добиваюсь этого. Я пришел только исправить зло, содеянное мной здесь.
Капитан Мотлоу и док Биксби оцепенели, услышав, что Рош принимает на себя вину первой экспедиции, но Рош уловил их реакцию и отмахнулся решительным жестом, постаравшись, чтобы это не было видно на экране.
- Как мне называть тебя? - спросил Мвензио.
- Называй меня Мботе (Жизнь).
- Ты не лжешь?
- Я не лгу, Мзензио.
Мвензио долго молчал, стоя неподвижно и опустив голову. Наконец он произнес:
- Говори мне, Мботе, твой слуга слушает.
- Слушай же и верь мне, потому что времени у нас мало.
Мы освободим тебя и твоих сородичей, и вы передадите мои слова кланам и племенам. Вы должны убедить своих вождей, что те, кто принес вам смертельный мор, вернулись сюда с лекарством. Но исцеление придет, только если вы все сделаете так, как мы скажем. Самое главное - лечение нужно начать сейчас, пока дети еще не родились. Лучше всего будет, если все матери, все, кто только сможет доехать, приедут туда, где мы вас высадим.
- Мы вот приехали,- сказал Мвензио.- Только уже поздно.
- Не может быть. Во всяком случае, не для всех. Если мы поспешим...
- Никто не может спешить назад,- сказал Мвензио и быстрым движением коротких рук, скрещенных над головой, стянул с себя грубо сшитую тунику и бросил ее на пол. Без всякого сигнала остальные семь воинов одновременно проделали то же самое.
У каждого из них на сложенной у узкого живота средней паре конечностей копошилось от шести до восьми крохотных детенышей, карабкаясь друг через друга в слепой, инстинктивной борьбе за право прильнуть к материнскому соску. Размером они были с бурундучков.
- Мы и есть матери,- сказал воин.- А вот наши дети. Они уже родились. Если еще не поздно, мы вверяем их тебе, Мботе. Исцели их.
* * *
Все знать не дано никому. Сведения, которые привезла с Саванны уцелевшая часть первой экспедиции, были довольно полные- во всяком случае они позволили д-ру Рошу вписать почти все параметры в его уравнения. Но только почти. Первая экспедиция пробыла на Саванне слишком мало времени, чтобы обнаружить, что у аборигенов шесть конечностей, не говоря уже о том, что все воины у них женщины. Мы тоже были не без греха, а больше всех - док Биксби. Он первый установил важнейшие биологические особенности аборигенов и помалкивал ради примитивного и глупого удовольствия полюбоваться, как побледнеет Рош, когда вскроется истинная картина.
Признаюсь, что не раз во время операции на Саванне я ловил себя на желании устроить Рошу что-нибудь подобное, но не могу понять, как наш доктор позволил подвести себя - и всех нас - так близко к катастрофе. Меня Рош просто раздражал своей всеобъемлющей ученостью; Биксби же, видимо, по-настоящему ненавидел его.
Биксби уже нет в живых, так что уточнять теперь все это не у кого. К счастью для него, тогда у него за душой было кое-что, кроме собственно "сюрприза", иначе он был бы списан из состава экипажа "Чизхолма" по возвращении на Землю, да и вообще мог лишиться врачебного патента. Но он позволил себе только одну-две секунды насладиться потрясенностью и отчаянием д-ра Роша, а затем сказал громко и отчетливо:
- Все в порядке. Физически детеныши уже родились, но биологически они еще с месяц будут связаны с организмом матери.
- Что? - переспросил Рош.- Черт возьми, Клайд, вы за это поплатитесь. Если бы вы сказали раньше...
- Я сказал своевременно,- спокойно ответил Биксби, хотя неприкрытая ярость в голосе Роша все же заставила его отшатнуться.- Детеныши эмбриологически еще не созрели, только и всего. С точки зрения их развития, они еще нерожденные плоды. Судя по всему, они извергаются из утробы, как только начинают управлять своей мускулатурой, и вползают на средние конечности матери, где и дозревают до "срока" - наподобие сумчатых на Земле. Я предположил это, как только понял, что у них должно быть два функциональных тазовых пояса. Если они предназначены служить опорами для двух пар задних конечностей - а первоначально так оно и было, о чем можно судить по их "лошадям",- то естественный баланс прочности не позволит им быть одновременно достаточно гибкими, чтобы допустить рождение детенышей, выношенных до конца. Вот я и предположил, что они рожают очень рано и донашивают детей до срока вне утробы. Они, вероятно, рожают больше детенышей, чем могут выносить. Наиболее слабые просто не добираются до своей колыбели - средних конечностей, отпадают и погибают. Неплохая система естественного отбора (жестокая для детенышей, но благотворная для расы). Каждые роды - эволюция.
- Очень похоже на сумчатых,- проговорил Рош глухо и спокойно.
- Что я уже отметил.
- А что дала сумчатым эволюция? Опоссумы и кенгуру - общеизвестно мало жизнеспособные животные. Они отбрасывают своих слабых детенышей таким способом миллионы лет, ну и что? Они ничуть не лучше приспособлены для выживания, чем раньше. Впрочем, ладно - этого-то мы изменить не можем. Я хочу знать вот что: можем мы еще иммунизировать этих детенышей? Можем мы считать их нерожденными в этом смысле? Короче говоря, Клайд, теперь, когда вы вполне усладились вашей шуткой, есть ли еще у нас время? Я дал обещание. Сумею я его сдержать?
- Я не хотел... Да, конечно, сумеете. Я взял кровь и проверил титры антител у одного из детенышей, сразу как их обнаружил. Пока они не "родились", они иммунны; они получают нужные бетаглобулины из молока матери. Вы можете их спасти.
- Не благодарю вас,- сказал Рош резким, колючим шепотом.
- Да, конечно,- сказал Биксби.- Полагаю, не за что. Могу сказать одно если бы было уже поздно, я бы предупредил вас до того, как вы что-либо обещали. А сейчас у вас еще есть время.
В камере воины протягивали своих детей к экрану.
* * *
В конце концов все завершилось благополучно. Ко времени нашего отлета с Саванны заболеваемость резко упала, и Рош в обнимку со своей ЭВМ пришли к убеждению, что в самое ближайшее время болезнь утратит характер серьезной пандемии. Полностью искоренить ее, конечно, не удастся. Вирус обосновался в столь большом числе живых клеток, что будет переходить от поколения к поколению, защищенный в своей внутриклеточной среде от возможной концентрации антител, циркулирующих во внеклеточных соках тела. Но именно эта хроническая инфекция будет поддерживать высокие титры антител, что помешает вирусу вызывать открытую форму заболевания.
1 2 3 4 5