- Теперь я тоже вооружен, - закричал Соренсон. - Теперь схватка будет
честной!
- Еще пару шагов, и я с тобой разделаюсь! - предупредил Грегг.
Соренсон захохотал.
- До меня чересчур далеко, старый осел! Ты совсем ослеп!
Он пустил свою лошадь в галоп, и тут же еще двое всадников стали
заходить слева.
Грегг поднял револьвер и начал было прикидывать падение пули, потом
вспомнил, что на таком расстоянии оно практически отсутствует у жуткого
оружия, самой судьбой вложенного ему в руку. На сей раз стойка с двумя
вытянутыми вперед руками и полусогнутыми коленями пришла к нему
естественно. Он прицелился в Соренсона, выждал еще несколько секунд и
спустил курок. Массивная фигура Соренсона, вырванная прямо из седла,
перевернулась в воздухе и упала лицом на каменистую почву. Его лошадь
рванулась в сторону и понесла. Сообразив, что он вот-вот утратит
преимущество неожиданности, Грегг повернулся к двум всадникам, обходящим
его с фланга. Второй выстрел свалил ближайшего на землю, третий -
сделанный чересчур поспешно - убил лошадь оставшегося. Животное упало как
подкошенное, а всадник кинулся под прикрытие лежащей лошади, сволоча за
собой окровавленную ногу.
Грегг посмотрел на тропу и вынужден был отдать должное умелым
действиям противника. На виду оставались только лошади, людей не было. За
время дарованной им короткой передышки они исчезли, укрылись за скалами,
без сомнения захватив винтовки из седельных сумок. Почувствовав уязвимость
свой позиции на вершине гребня, Грегг низко пригнулся и побежал к сараю.
Припав к земле за его стеной, он быстро вытащил стреляные гильзы и заменил
их, еще раз оценив удобство перезарядки этого оружия. Потом осторожно
выглянул из-за угла, чтобы убедиться, что к нему никто не подбирается.
Внезапно прогремел выстрел, и черный дымок поднялся всего в двадцати
ярдах от него. Что-то обожгло его ребра. Грегг отпрянул и ошеломленно
уставился на прорванную и окровавленную рубашку. Он был на волосок от
смерти.
- Ты слишком неповоротлив, мистер Грегг! - раздался голос совсем
рядом с ним. - Твой старый пугач ничем тебе не поможет, раз ты так
неповоротлив!
Грегг узнал говорящего. Это был Фрэнчи Мартин, головорез из канадских
лесов, которого занесло в Коппер-Кросс годом раньше. Он стрелял из-за
узенькой деревянной коробки, служившей Греггу примитивным туалетом. Грегг
понятия не имел, каким образом Мартин ухитрился за считанные секунды
пробраться так близко, и подумал, что пятидесятилетний мужчина не может
противостоять юнцу в расцвете сил.
- Скажу тебе еще кое-что, мистер Грегг, - рассмеялся Мартин. - Ты
слишком стар для такого сладенького кусочка, припрятанного...
Грегг шагнул в сторону и выстрелил в ветхое строение, продырявив
дюймовые доски, словно бумажку. Раздался шум падающего тела, и в поле
зрения выкатился револьвер. Грегг быстро шагнул назад под укрытие сарая, и
в тот же миг вдалеке щелкнул винтовочный выстрел и в дерево вонзилась
пуля. Мысль о том, что его враги вооружены обычным оружием, едва ли
успокаивала - настоящая битва только начиналась.
Мартин полагал себя в безопасности за двойной обивкой досок, но
оставалось еще по крайней мере четверо, кто уже не сделает этой роковой
ошибки. Скорее всего они окружат Грегга, все время держась за скалами, и
накроют его огнем издалека. Грегг не представлял, каким образом даже с
этим чудовищным оружием смерти в руках, сумеет пережить следующий час,
особенно если учесть, что он истекал кровью.
Грегг опустился на колени, сложил в подушечку носовой платок и
затолкал его под рубашку, пытаясь остановить кровотечение. Пока в него не
стреляли, и он воспользовался передышкой, чтобы зарядить револьвер. Кругом
воцарилась обманчивая тишина.
Грегг окинул взглядом залитый солнцем холм и валуны, похожие на
пасущихся овец, прикидывая, откуда может прийти следующий выстрел. В
глазах слегка расплывалось, и с каким-то вялым оцепенением он понял, что
ничего не будет знать о выстреле, пота пуля не продырявит его тело. В ушах
зазвенело - верный признак надвигающейся потери сознания. Грегг посмотрел
на открытое пространство между собой и домом. Вряд ли удастся добежать
невредимым, но если он все-таки доберется до дома, то, может, еще успеет
перевязать грудь.

Грегг встал и с удивлением отметил, что, несмотря на усилившийся звон
в ушах, он не испытывает головокружения. До него дошло, что этот мощный
звук, словно от гигантского осиного роя, имеет объективную причину, и тут
услышал чей-то хриплый натужный вой ужаса, а затем череду выстрелов. Он
инстинктивно пригнулся, но свиста пуль не последовало. Грегг рискнул
взглянуть на петляющую тропу, и от увиденного у него на лбу выступил
холодный пот.
Вверх по холму шагала высокая, узкоплечая, закутанная в черный плащ
фигура. Лицо скрывал черный капюшон. Фигуру окружало какое-то темное
мерцание, словно она обладала способностью отражать свет, и именно оттуда,
казалось, исходил сотрясающий землю пульсирующий гул. За этим наводящим
ужас явлением виднелись павшие лошади банды Портфилда.
На глазах Грегга из-за скал выступил сам Портфилд и еще один человек
и в упор стали стрелять в черную фигуру из винтовок.
По краям окружающего фигуру мерцания появились крошечные багряные
вспышки. Без видимого вреда поглотив с десяток пуль, призрак широко
взмахнул левой рукой. Портфилд и его товарищ повалились, как деревянные
куклы. Расстояние было слишком велико, но потрясенному Греггу показалось,
что плоть отпадала от их лиц, как лохмотья одежды. Лошадь Грегга тревожно
заржала и шарахнулась вправо.
Еще один человек Портфилда, Макс Тиббет, движимый смелостью отчаяния,
появился из-за укрытия по другую сторону тропы и стал стрелять фигуре в
спину. По краям темного мерцания возникли новые багряные вспышки. Не
оборачиваясь, видение повторило тот же небрежный жест рукой - распахивая
черную накидку, словно крыло летучей мыши, - и Тиббет упал, корчась от
боли. Если кто-то из окружения Портфилда и оставался в живых, то он не
осмеливался выйти из-за укрытия.
Фигура в развевающемся плаще достигла вершины подъема, шагая с
нечеловеческой скоростью на уродливых и непропорционально коротких ногах.
Не глядя по сторонам, она направлялась прямо к двери дома, и Грегг понял,
что перед ним тот преследователь, от которого бежала Морна. Рождаемое им
гудение было таким громким, что ум отказывался воспринимать его.
Страх смерти, который он только что испытал, был ничто по сравнению с
безысходным ужасом, завладевшим душой Грегга, - древним, животным ужасом,
отметавшим любые доводы рассудка, любую смелость, приказывающую ему
закрыть глаза и съежиться в укрытии, пока не минует опасность. Он
посмотрел на черное, маслянисто поблескивающее оружие в своих руках и
потряс головой, стараясь избавиться от нежеланного голоса, который
напоминал о сделке, скрепленной золотом, об обещании, данном-таким
человеком, каким он себя считал. "Это не в моих силах, - подумал Грегг. -
Я ничем не могу тебе помочь, Морна".
И в ту же секунду почти против собственной воли, словно в кошмарном
сне, он вышел из-за сарая. Его руки двигались спокойно и уверенно.
Прицелившись, он нажал курок револьвера. Слепящая багряная вспышка
пронзила темное мерцание мечом молнии, и существо пошатнулось с леденящим
кровь криком. Оно стало поворачиваться, поднимая левую руку, словно крыло
какой-то чудовищной птицы.
Грегг увидел это движение через треугольник собственных рук,
отведенных назад, а затем вверх отдачей оружия. Револьвер нелепо и
беспомощно задрался в небо. Целая вечность прошла, прежде чем Грегг успел
вновь навести его на врага, наделенного дьявольской силой и скоростью. Он
нажал на курок, еще одна вспышка и фигуру швырнуло на землю. Грегг
приближался к ней на непослушных ногах, подкашивающихся при каждом шаге, и
снова и снова бил противника всей мощью своего оружия.
Невероятно, но темное создание вынесло эти страшные удары. Оно
вскарабкалось на ноги - при этом мерцание вокруг него было странным
образом искажено, словно увиденное в кривое увеличительное стекло, - и
стало пятиться назад. У Грегга все плыло перед глазами, и ему казалось,
что фигура с каждым шагом покрывает немыслимые расстояния, как будто она
ступала по невидимой поверхности, которая сама скользила прочь с
головокружительной скоростью; оглушительный гул стих до невнятного рокота
и исчез. Грегг остался один в просторном, ярком, медленно качающемся мире.
Он сполз на колени, преисполненный благодарности за солнечное тепло.
Потом опустил взгляд на свою грудь, отрешенно и словно со стороны удивился
количеству проступившей сквозь одежду крови, почувствовал, что падает
вперед, и больше уже ничего не мог сделать.
"Я не имею права рассказывать тебе что-либо... мой бедный, отважный
Билли... но ты так настрадался из-за меня... Все равно мои слова,
вероятно, будут лишены для тебя смысла - если ты вообще в состоянии их
услышать.
Я хитростью втянула тебя - а ты позволил себе поддаться, - заставила
принять участие в войне... в войне, которая тянется двадцать тысяч лет и
может длиться вечно..."
Были долгие периоды, когда Грегг лежал и бездумно смотрел на
грубоватые доски потолка, пытаясь решить, потолок ли это на самом деле,
или он каким-то образом подвешен высоко над полом. Он знал наверняка
только то, что за ним ухаживает молодая женщина, приходящая и уходящая
бесшумными шагами. Голос ее звучал мерно и успокаивающе, как тихий
океанский прибой.
"Мы равны по силе - мой народ и Другие, - но сила наша так же
различна как сами естества. Они в совершенстве владеют пространством, наша
истинная стихия - время...
Существуют стоячие волны во времени... На одно настоящее не похоже на
другое. "Теперь", в котором живешь ты, известно как Основное Настоящее и
имеет больший потенциал, чем любое другое. Ты и Другие прикованы к нему.
Но умственные способности моего народа позволили нам разбить оковы,
вырваться на свободу, убежать в другое время в отдаленном прошлом... в
безопасность".
Иногда Грегг сознавал, что ему меняют повязки, смачивают прохладной
водой губы и лицо. Над ним склонялось прекрасное юное лицо, в серых глазах
светились внимание и забота, и тогда он пытался вспомнить связанное с этим
лицом ускользавшее имя... Марта? Мери?
"Для женщины моего народа период наибольшей опасности - последняя
неделя беременности... особенно если ребенок мужского пола и наделен
особым складом ума... При этих обстоятельствах ребенка можно притянуть к
твоему "теперь", родному времени, всего человечества, и мать притягивает
вместе с ним... Обычно вскоре после рождения сына она в состоянии
приобрести контроль и вернуться с ним во время, служащее ей прибежищем...
Но бывали исключения, когда ребенок не поддавался попыткам воздействовать
на его мыслительные процессы и вынужден был проводить всю жизнь в основном
Настоящем...
К счастью для меня, мой сын почти готов к путешествию... ибо Принц
набрался опыта и скоро вернется..."
Удовольствие, которое Грегг получил от вкуса супа, послужило первым
признаком того, что организм его оправляется после потери крови, что силы
его возвращаются, что он не умрет. Он чувствовал, как вливается в рот с
ложки чудодейственная жидкость, а перед глазами стоял образ прекрасной
дочери-жены, доброй и милосердной. Все мысли об угрожающем ей кошмарном
темном преследователе он загнал в самые глубинные тайники своего мозга.
"Прости меня... мой бедный, отважный Билли, мой сын и я должны
уходить. Чем дальше мы остаемся, тем сильнее он будет привязан к основному
Настоящему... и мой народ будет привязан к Основному Настоящему... и мой
народ будет тревожиться за нас.
Меня готовили к выживанию о твоем "теперь"... поэтому я могу
разговаривать с тобой на английском... но мой корабль опустился не там,
где предполагалось, все эти тысячи, лет назад, и мои соотечественники
будут опасаться, что я потерялась..."
Момент прояснения. Грегг повернул голову и через открытую дверь
спальни посмотрел в большую комнату. Морна стояла у стола, и ее голову
окружал дрожащий золотой нимб волос. Она наклонилась и опустила лоб к лицу
младенца.
Потом они оба затуманились, стали прозрачными - и исчезли.
Грегг заставил себя сесть в кровати, потряс толовой, протянул к ним
свободную руку.
1 2 3 4 5 6 7 8