Большая часть таких «свалок» была ликвидирована еще в первую половину века, однако не исключено, что кое-где они могли и сохраниться. Сейчас они стали еще более опасными, ибо бетонные контейнеры давно отслужили свой век, деформированы громадным давлением воды, разрушены заключенными в ней солями. И если что-либо подобное притаилось на дне возле острова Гуам…
Ив стиснул зубы и попытался сосредоточить все внимание на дороге, которая теперь петляла среди красноватых и черно-фиолетовых скал.
Наконец, преодолев небольшой подъем, вездеход выбрался на узкое базальтовое плато, и тотчас справа и слева за темными зубцами застывшей лавы открылась яркая синева фиордов. Далеко на западе, за синей каймой фиорда Суэйнс, поднимался широкий усеченный конус горы Росса — самой высокой вершины архипелага, почти до подножия покрытой льдами и снегом. Среди покрова снегов темнела чаша огромного кратера.
— Вам повезло! — заметил Ив, притормаживая вездеход, — Росс почти никогда не открывает вершины.
— А вы бывали вблизи его кратера? — поинтересовался Рем, вылезая из вездехода.
— Да. В кратере лед. Я не заметил никаких признаков вулканической активности.
— Как и на остальных вулканах этого архипелага. — Отойдя в сторону, Рем сделал несколько глубоких вздохов, потом закрыл глаза и замер без движения.
Ив подождал, пока он закончит упражнение.
— Горячие источники есть у подножия Центрального плато. Недалеко от геотермической станции.
— Это я знаю, — сказал Рем. — Извините меня, что отключился так внезапно. Сами вы не занимаетесь индийской гимнастикой?
Ив отрицательно покачал головой:
— Только в школе. Потом не хватило терпения.
— А я — всю жизнь. Йога не отнимает много времени, но позволяет постоянно сохранять гибкость мышц и ясность мысли. Есть упражнения, позволяющие снять любую усталость.
Ив подумал, что, может быть, через десятилетия он обратится к этой системе, а пока… Вслух он только сказал:
— Я предпочитаю плавание.
— Тоже неплохо, — согласился Рем, забираясь в вездеход. — Но индийский комплекс надежнее. Особенно высшие циклы.
— А какими циклами овладели вы?
Рем помедлил с ответом:
— Мне удалось подняться довольно высоко по ступенькам этой системы.
— Третий цикл? А может быть, даже четвертый?
Рем чуть заметно улыбнулся:
— Прибавьте еще.
— Неужели пятый? Но тогда вы…
— Мне удалось пройти все ступени. У меня высшая степень приобщения к таинствам йоги.
Ив не смог скрыть изумления:
— Высшая… Признаться, не думал, что ее можно достигнуть за одну человеческую жизнь… в нашу эпоху.
— Именно в нашу эпоху это и стало возможным.
— Вы, вероятно, единственный на Земле.
— Нет. Но нас немного.
— Еще бы… Как же все-таки вам удалось?
— Это совсем не трудно, если заниматься систематически и целеустремленно. Когда-нибудь расскажу вам подробнее… и, может быть, смогу снова вернуть вас к этой системе. Кстати, она мне очень помогла в марсианской экспедиции.
Ив все еще не мог успокоиться:
— Высшая ступень йоги! Значит, для вас нет ничего невозможного. Вы можете читать и мысли, не так ли?
— Иногда, — он улыбнулся, — но стараюсь не делать этого.
— Теперь мне понятно…
— Что понятно? — поднял брови Рем.
— Ваше отношение к людям… К большинству людей.
— Нет, — сказал Рем очень серьезно. — Не в этом дело… Однако не пора ли ехать? Далеко еще?
— Не очень. Поселок за дальним зубчатым мысом.
— Мне приходилось бывать во многих вулканических областях, — заметил Рем, когда красный вездеход снова покатился по плато, — но таких мрачных мест не припоминаю. И это в ясный солнечный день. Воображаю, что творится здесь во время ураганов, прилетающих из Антарктиды!
— Весь полуостров Жоффр таков, — кивнул Ив. — Два цвета — черный и красный. Самое суровое место архипелага. Со стороны океана сплошь высокие скалистые обрывы, как вот эти — под нами. Совсем нет растительности, только черные потоки застывшей лавы да слои красного шлака. Единственный подступ с моря — крошечная бухта Антарктики. И в ней поселок.
— Почему же биологи облюбовали именно эту часть архипелага?
— Здесь занимаются биологией океана. На дне среди прибрежных скал жизнь необычайно богата. Тут сохранились редчайшие представители субантарктической фауны, до которых люди в двадцатом веке просто не смогли добраться.
Дорога круто свернула вниз, к маленькой синей бухте, зажатой в полукольце черно-красных обрывов. На берегу бухты серебристой полусферой лежал поселок биологов — самый южный населенный пункт архипелага Кергелен.
— А памятник там. — Ив остановил вездеход и указал на высокий скалистый мыс, который замыкал бухту с востока.
От черных, окаймленных бурунами скал в синеву неба была устремлена серебристая башня-стрела. Рем некоторое время смотрел молча.
— Это превосходно, — тихо сказал он наконец. — Сколько динамики в спирали тел — людей и дельфинов. Порыв к подвигу передан удивительно зримо. Какой огромный талант.
— Это Теор. Его скульптуры украшают здание Дворца космонавтики. В молодости он провел несколько лет на Кергелене. Но неужели отсюда вы различаете сами скульптуры, Рем?
— Конечно. Вижу очень отчетливо. А вы разве нет?
— Я только знаю, что они там есть. Я ведь не один раз бывал возле самого памятника. У вас удивительная дальнозоркость.
— Нет. Нормальное зрение. Но я умею управлять им.
* * *
Красный вездеход все-таки подвел. Он неожиданно остановился примерно в километре от поселка, невдалеке от того места, где ответвлялась дорога на мыс к памятнику. Несмотря на все усилия, включить двигатель не удалось.
— Откровенно сказать, я предполагал что-либо подобное, — заметил Рем, когда стало ясно, что двигатель замолчал всерьез и надолго.
— Предчувствие?
— Просто недоверие к музейным экспонатам. Хорошо еще, что этого не случилось раньше.
— Вызовем электромобиль из поселка биологов?
— Стоит ли? До поселка десять минут ходьбы. Погода превосходная. У вас не очень много дел в поселке?
— На час, не более.
— Тогда идите в поселок, а я прогуляюсь к памятнику и через час присоединюсь к вам.
— Зачем вам ходить пешком, — запротестовал Ив. — Отсюда до памятника не меньше трех километров. Пойдемте со мной, а из поселка за несколько минут доберетесь к памятнику на электромобиле.
Рем с улыбкой покачал головой:
— Мы с вами засиделись во время непогоды. Я с большим удовольствием пробегу этот путь и по дороге посмотрю поближе кергеленские лавы. До встречи через час!
И, не дожидаясь ответа, он побежал к развилке дороги легко и быстро, чуть касаясь носками гладкой поверхности бетона.
Когда Ив спустился к входному шлюзу поселка, серый комбинезон его спутника уже исчез за грубоотесанными каменными плитами, окружавшими площадку памятника.
В поселке биологов Ив должен был только ознакомиться с текущим контролем чистоты вод в Кергеленском секторе. Уже более десяти лет этот контроль осуществлялся здесь биологами при помощи специально натренированных дельфинов. Сотрудники КОВОСа время от времени лишь проверяли организацию и результаты контроля. База КОВОСа на Кергелене работала в тесном контакте с Биологическим институтом, тем не менее Вилен просил Ива побывать в институте и подробно узнать о состоянии дел в Кергеленском секторе.
Судя по картам и графикам, все было в порядке. Пробы воды из разных квадратов этой части Индийского океана, приносимые в специальных капсулах дельфинами, не показывали загрязнения выше допустимых норм.
— Если КОВОС заострит требования, наметятся несколько участков, где придется прибегнуть к особым мерам, — сказал в заключение Главный координатор института, — а пока у нас все в норме.
— Требования к чистоте вод субантарктической зоны будут повышены в ближайшие годы, — объявил Ив, — это объясняется многими причинами.
— Знаю. — Главный координатор выключил настольный проектор, на котором демонстрировал карты и графики. — Мы, биологи, тоже заинтересованы в этом. Но работы прибавится. И вам и нам. Вокруг многих островов снова придется показывать ореолы загрязнения.
— Металлы?
— Не только. Стойкие химические соединения, созданные человеком еще на заре расцвета химии в прошлом веке. Вся биосфера планеты проникнута ими. Их постоянно выдувает ветрами из почвы, они оседают из стратосферы, куда были заброшены взрывами в прошлом веке. Пройдут столетия, прежде чем люди от них окончательно избавятся. Сейчас они, вероятно, уже не представляют особой опасности, но… все зависит от того, какое их содержание считать допустимым. А это покажет лишь опыт последующих поколений.
— Именно поэтому КОВОС и добивается заострения требований, — заметил Ив.
— Конечно, конечно. Но оно повлечет за собой модернизацию очистных сооружений, а следовательно, огромные затраты. Здесь, в Субантарктике, институты и наблюдательные станции с этим не справятся. Придется привлекать технологов.
Ив решил изменить тему.
— Кергелен находится в зоне возможного падения ледяных обломков, если Антарктический эксперимент не удастся. У вас все предусмотрено?
— Конечно. В часы запуска в наземных сооружениях останутся только дежурные. Остальные будут находиться в подземных помещениях. Здесь это просто. Даже в тоннелях нашей подземной электрической дороги можно без труда поместить всех жителей архипелага. Но, надеюсь, риск получить глыбу льда на голову не очень велик?
— Все на это надеются, — усмехнулся Ив.
— Кроме того, глыбы льда, вероятнее всего, просто испарятся в случае обратного падения на Землю.
— Вот этого никто точно не знает. Случаи падения на Землю ледяных ядер комет известны. Они приводили к крупным катастрофам.
— Вы имеете в виду Тунгусский феномен начала прошлого века?
— Хотя бы и его.
— Насколько могу припомнить, для него выдвигались и иные объяснения.
— Выдвигались. Но если на Кергелен обрушится рой ледяных глыб, не вышедших на орбиту, «Тунгусский феномен» здесь может повториться.
— Надеюсь, всерьез нам это не угрожает?
— Авторы эксперимента тоже надеются, и тем не менее…
— В нужный момент мы примем необходимые меры.
— Итак, — полушутливо резюмировал Ив, — на сегодняшний день ваш институт не располагает информацией, которая могла бы хоть в какой-то степени заинтересовать КОВОС.
— Рад был бы доставить вам удовольствие, — улыбнулся Главный координатор, — но… Всю информацию вы и так регулярно получаете через свою Кергеленскую базу. «Хоть в какой-то степени», — задумчиво повторил он, глядя поверх головы Ива. — Подождите-ка… Хотя это и не имеет к вам прямого отношения, но, кажется, вашей базе мы сообщили… А может, и не сообщили… Вы что-нибудь слышали о новой, не известной до сих пор болезни дельфинов?
— Эпидемия?
— Нет. Всего два случая. Пока два случая. Но оба с летальным исходом.
— И что это такое?
— Мы сами не знаем. Возбудителей или даже причину заболевания установить не удалось.
— В чем дело?
— Месяца три назад в нашем дельфинарии появился больной дельфин — из неосвоенных. Никто его никогда не тренировал. Но он, конечно, как и большинство дельфинов, контактировал не раз с нашими воспитанниками. Он явно приплыл в дельфинарий за помощью. «Дикари» часто появляются у нас, и в случае необходимости мы им помогаем. К сожалению, этому помочь было уже нельзя. У него начинался паралич, и через несколько дней он погиб. Вскрытие не показало никаких патологических изменений. Ни в одном органе. Дельфин был еще молодой. Гибель без видимых причин?.. Одна из наших биологинь заинтересовалась этим случаем. Она очень долго изучала мозг погибшего животного, наблюдала за дельфинами, которые контактировали с больным. И — ничего… Ни один из наших дельфинов не заболел. Однако ей удалось выяснить, откуда прибыл больной дельфин. Она направила в те места одного из наших, воспитанных в дельфинарии. Он должен был разыскать больных, если они там еще были, и привести в наш дельфинарий. Она хотела продолжать исследования. Кое-кто из наших биологов посмеивался над ее энтузиазмом, но…
— Но, — повторил Ив, почему-то взволнованный этим рассказом.
— Но, — продолжал Главный координатор, — неожиданно она получила второго пациента. Им оказался наш дельфин, тот, которого она послала на розыски. Наш никого не привел с собой — видимо, не встретил больных. Однако у него оказались симптомы того же заболевания, от которого погиб первый дельфин. И через несколько дней не стало и его. Снова паралич и снова никаких видимых причин болезни.
— Кроме его путешествия?
— Да. Но само по себе оно не может рассматриваться как причина. Дельфины, воспитанные в нашем дельфинарии, плавают по всем океанам. Мы уже уточняли в других институтах: с подобными заболеваниями дельфинов наука столкнулась впервые.
— Откуда же приплыл первый дельфин?
— Очень издалека. Какие-то острова в северо-западной части Тихого океана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11