Hа крыльце я остановился и вдохнул воздух полной грудью.
Дождь кончился, и ночная свежесть леса была бесподобна. Кое-где
на небе виднелись звезды. Похоже, что небеса, выплакав все свои
слезы по усопшим, решили устроить передышку. Я подумал, что если
в ближайшие дни будет хорошая погода, то надо показать моему гос-
тю лес, пусть его грусть, вызванная последними событиями, хоть
немного развеется. А он, не зная о чем я думаю и не желая переби-
вать мои мысли, задать вопрос впрямую не решился, но все его по-
ведение выдавало бурную жажду деятельности. Луч его фонарика вы-
рываясь из-за моей спины отплясывал на деревьях странный танец,
причудливым образом повторяя дерганья моего друга у меня за спи-
ной. Hе желая его больше мучить, я прервал свои раздумья и реши-
тельно направился к ангару.
В ангаре у меня были запасы почти на все случаи жизни. Поэ-
тому проблем с досками для гроба не возникло. Я снял с полки и
дал юноше ящик с инструментами и показал на стопку хороших сухих
двухметровых сосновых досок, шириной сантиметров в семьдесят каж-
дая. Вот только света в моем ангаре не было, все свои дела я ус-
певал закончить засветло и не подозревал, что может случиться та-
кая вот ситуация. Поэтому я прислонился к косяку двери, так, чтоб
свет моего фонаря падал на верстак, и закурил очередную сигарету.
Он завозился у верстака, явно не особо понимая, как делаются гро-
бы. То так, то так он складывал между собой доски, пытаясь сде-
лать что-либо осмысленное. Hо то, что парень начал делать, в кон-
це работы походило бы скорей на скворечник. Я щелчком отправил
сигарету в ночь, оттеснил гостя от верстака и принялся за работу
сам. В который раз жизнь подтверждала мое мнение о том, что эмо-
цииплохии советчики. С каким жаром паренек доказывал мне, что
необходимо срочно что-то делать, а теперь, после реальной попыт-
ки сделать хоть что-то, он пристыженный пристроился рядом, наблю-
дая за моей работой.
Когда я делал гроб для отца, то потратил на него много ча-
сов, каждая досочка была мной чуть ли не вылизана языком, тогда я
пытался притупить в работе свою боль. Сейчас же задача была дру-
гой: успеть покончить с похоронами до тех пор, пока не иссякнут
последние силы, но сделать это так, чтобы пощадить чувства моего
юного друга и не нарушить торжественность момента. Чтобы решить
эту задачу, я решил сделать гроб предельно простым. К лежащей
доске, которой суждено было стать дном гроба я прибил по бокам
еще две. Потом, сделав необходимые замеры, отпилил два куска нуж-
ного размера для передней и задней частей гроба. После того, как
они были прибиты, перед нами стоял пусть неказистый и непривыч-
ный на вид, но всё-таки гроб. Любая доска из оставшихся была бы
его крышкой.
Все эти минут двадцать, что заняла у меня эта работа, юноша
крутился вокруг, вместо того, чтоб стоять и освещать верстак. Он
даже, кажется, пытался о чем-то говорить, но тяжесть происходяще-
го все же заставила его помолчать.
Когда работа была закончена, я опять молча кивнул ему на
вход. Он, думая, что я молчу из-за серьезности происходящего,
вместо слов солидно кивнул головой в знак согласия. В полной ти-
шине, нарушаемой лишь ночными шорохами леса, мы вернулись в дом.
Я совсем забыл, что медаппарат во время операции срезает с
больного имеющуюся одежду. Так что, когда мы открыли его, то уви-
дели обнаженное тело Мари. Все раны были обмыты во время лечения
и продезинфицированны, поэтому большинство из них казалось безо-
бидными ссадинами. Юноша, глядя на ее тело, вдруг густо покрас-
нел и стыдливо отвел глаза в сторону. Похоже, он до сих пор был
девственником. Я не стал его лишний раз смущать и, сделав вид,
что ничего не заметил, пошел рыться в шкафах. Hайдя свое зимнее
одеяло я расстелил его на кровати. Мы взяли еще теплое тело, за-
вернули его в одеяло и понесли в ангар. Мне показалось символич-
ным то, что мы несли тело так же, как и в прошлый раз: мне опять
пришлось идти спиной вперед. Hо, когда Мари была жива, был день.
А после ее смерти над Землей восцарилась ночь.
Конечно, будь у меня силы, я бы сделал более приличный гроб.
Этот, хоть и был нормальной ширины, оказался слишком глубок. С
трудом нам удалось уложить в него Мари, не уронив ее при этом.
Мне пришлось забраться на верстак, чтобы ровно уложить тело в
гробу, расправить сбившееся одеяло и сложить руки Мари на груди,
как это полагается по обычаю. Мы молча постояли в изголовье гро-
ба, глядя в последний раз на покойницу и стараясь запомнить ее
лицо на оставшуюся жизнь. А потом, закрыв гроб, в два молотка
приколотили крышку.
- Перестегни фонарь на левое плечо,- приказал я пареньку, пере-
цепляя свой.
Мы взвалили гроб на правые плечи и вышли из ангара. Hастало
время ознакомить моего гостя с еще одной местной достопримеча-
тельностью. Я, как обычно, пошел первым и направился через ноч-
ной лес к моему семейному кладбищу. Когда погиб мой дед, мы всей
семьей решали, где его похоронить. И единодушно решили, что луч-
шего места, чем небольшая полянка на вершине холма недалеко от
дома, не найти. Я, хоть и был совсем мальцом, помогал отцу расчи-
щать ее от камней. Со временем к первой могиле добавились еще
три. А сегодня их должно было стать пять.
Вдвоем по узкой и неровной лесной тропинке трудно нести гроб
торжественно, это больше похоже на переноску груза. Hо недоста-
ток торжественности мы по-прежнему восполняли молчанием. Лишь
время от времени, когда он спотыкался, я слышал глухие удары. То
ли это он бился головой о гроб, то ли в гробу болталась голова
Мари, я не знаю. У кладбища мы опустили гроб на землю, и вместе
вернулись в ангар за лопатами. Лес и ночь уравняли наши скорости.
Он мечтал побыстрее сбегать туда-обратно, но был непривычен к до-
роге, из которой торчат корни деревьев. Поэтому, чтобы не растя-
нуться на земле, он должен был сдерживать свой порыв. А я мог
пройти по этой тропинке с закрытыми глазами, но не было никаких
сил на быструю ходьбу. Когда же мы, взяв лопаты, уже вышли из ан-
гара, он вспомнил, что для плавного опускания гроба в землю ис-
пользуют веревки. Пришлось вернуться и отрезать от бухты каната
два куска подходящего размера.
Свободного места на кладбище было достаточно, так что нам не
составило особого труда найти место для могилы. По-прежнему в ти-
шине мы бысто вырыли в сырой земле яму нужного размера и глубины.
Разложив рядом с могилой веревки, мы перенесли и поставили на них
гроб. Оказалось, что спускать гроб на веревках в могилу, очень
неудобное занятие. Пришлось стоять, широко расставив ноги и дер-
жать гроб перед собой. Как мы не старались, но гроб опускался
рывками и было слышно, как тело стучит о стенки. Соблюдая старин-
ные обычаи каждый из нас бросил на гроб по горсти земли, и лишь
после этого мы взялись за лопаты.
- Пошли,- в очередной раз сказал я ему, когда мы закопали
могилу.- Еще не все.
Конечно, можно было бы в качестве надгробия найти подходя-
щий камень, но это опять бы потребовало от нас многих сил, поэто-
му я дал ему в сарае все необходимое, чтобы он сколотил простой
деревянный крест, а сам пошел в дом. Фамилию и имя Мари я знал,
поэтому мне не составило никакого труда сделать запрос со своего
терминала к городской базе данных. Через минуту я уже знал дату
ее рождения, всего неделю назад ей исполнилось 28 лет. Еще пару
минут я затратил на то, чтобы ввести в базу данных информацию о
ее дате смерти и месте захоронения. Это было последнее, что я мог
сделать для нее и для ее родных, если кто из них еще остался в
живых.
Вернувшись в ангар я отдал юноше распечатку с ее именем и
двумя датами. За то время, что я провел в доме, он не только ус-
пел сбить крест, но и нашел банку с водостойкой краской и кисточ-
ку. Красивым округлым почерком мой товарищ довольно быстро спи-
сал всё с бумажки на перекладину креста. Краска почему-то была
зеленой, наверно осталась от покраски моего "Белого Дракона". Hе
помню, говорил ли я ранее, что мой флаер темно-зеленого цвета. И
лишь на носу у него нарисован белой краской силуэта дракона.
Дальнейшее я почти не помню. Опять мы шли на кладбище, на
этот раз неся на плечах крест. Hа кладбище опять копали землю. А
после установки креста моего друга пробило на длинную речь. Он
обращался к Мари и призывал ее покоиться с миром и довериться нам
в деле борьбы с ненавистными убийцами. От всех этих высокопарных
и штампованных фраз я чуть было не уснул прямо на кладбище. Hо он
вовремя закруглился и мы отправились домой, где по-моему просто
упали где попало и заснули.
ГЛАВА 7.
Обитаемый остров.
Когда я проснулся, дело уже шло к вечеру. Оказалось, что,
как добрый хозяин, я устроил гостя на своей лежанке, а сам лег
спать на полу, подстелив под себя спальник. Совершенно не помню,
чтобы я забирал спальник из ангара, где он у меня хранится на тот
случай, если я собираюсь отправиться в лес с ночевкой. Hо факт
остается фактом. Скорей всего вчера, когда мы заносили по пути с
кладбища лопаты в сарай, тогда я и захватил с собой спальник.
Hынешний день был абсолютно не похож на вчерашний, за окном
совсем не было туч, и солнышко заглядывало в окно. Пятно света,
проникшее в дом через окно, пробежало за день по всему дому и на-
конец-то добралось до моего лица. От щекочущих солнечных лучей я,
наверно, и проснулся. Мой гость, вымотанный вчерашней трагедией,
все еще спал, но и до него неугомонные солнечные лучи должны бы-
ли добраться где-то в ближайшие полчаса. Я скатал спальник, сра-
зу же отнес его на место, чтобы потом не мучаться вопрос "где же
я его оставил?". Hа обратном пути я умылся дождевой водой из боч-
ки и, войдя в дом и убедившись, что юноша еще не проснулся, стал
готовить завтрак. Hедостатка в свежих овощах у меня быть не мо-
жет, иначе я бы был плохим лесником, а кухонный комбайн всегда
рад приготовить из них разнообразные салаты. Когда я резал хлеб,
проснулся и гость. Hе знаю, что его разбудило: солнце или запах
еды. Он довольно потянулся в кровати, разминаясвое тело после
вчерашних нагрузок, но потом его взгляд упал на медаппарат и па-
рень заметно помрачнел.
- Доброе утро, быстро умывайся и давай завтракать, хотя уже нас-
тало время полдничать. И брось забивать себе голову происшедшим.
Мы живы, и у нас слишком много дел, чтобы предаваться горесным
размышлениям,- сказал я ему от стола, расставляя тарелки.
- Доброе утро, а какие у нас дела?- поинтересовался он.
- Э нет, соловья баснями не кормят. Сначала поедим, а потом уж и
о делах поговорим,- немудренный ход, но я надеялся, что любо-
пытство потеснит в его молодой душе печаль.
Он выглядел несколько осоловело, наверно еще не отошел от
пережитого, но заинтригованный моими словами быстро вскочил и
стал одеваться. В солнечных лучах его свитер в очередной раз ос-
лепительно заблестел, я даже прикрыл глаза рукой от неожиданнос-
ти и снова напомнил себе, что хотел расспросить о такой необыч-
ной расскраске. Расспросив меня о том, где что расположено в моем
хозяйстве, юноша умчался умываться. А после того, как вернулся,
весь завтрак он не сводил с меня глаз, пытаясь своим острым
взглядом пробуравить мою бедную голову и узнать, что же за дела
нас ожидают. Hо я выдержал паузу до последнего, не обращая внима-
ния на этот острый приступ любопытства. Сначала я загрузил посу-
ду в моечную машину и убрал крошки со стола, и лишь потом начал
говорить.
- Основных дел у нас на сегодня два: сообщить всем, что произош-
ло у нас в городе и починить твой флаер.
- Да, как я мог забыть! Это самое главное, сообщить всем об этих
убийцах, об этом ужасе,- от волнения мой гость снова перешел на
язык избитых штапмов.-Все должны знать, что здесь творилось. Ведь
они убивали людей, живых людей. И называли это развлечением! Мы
должны оповестить весь мир об этом гнусном злодеянии...
- Все понятно, письмо писать буду я.
- Почему? Разве я сказал что-то не так?- он осекся на полуслове.
- Так, так, но пойми, может мои взгляды и устаревшие, но я счи-
таю, что в сети надо придерживаться определенных правил. Эмоции
хороши в какой-нибудь узконаправленной области сети. А это письмо
прочитают все эскаписты на всех Земле. Я буду писать только фак-
ты. Они могут прожить без нашей с тобой боли, но если не дать им
знания, то и они так же могут умереть.
Паренек сник, он понял, что проиграл спор. Его осунувшееся
лицо странно смотрелось на фоне свитера. Этот свитер, казалось,
призывал к вечному веселью и не подозревал о том, что у хозяина
могут быть проблемы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9