— Ладно, — вздохнул Гриша. — К черту! Вернёмся на корабль, все спокойно обсу…
Он не закончил. В небе появилась точка. Машинально я снял с плеча дезинтегратор. Точка росла и становилась похожей на птицу. Потом сходство исчезло, и когда я разглядел, что это такое, сердце дало перебой и сознание вроде как выключилось.
А когда я снова обрёл способность ощущать, то к нам, протягивая руку, уже приблизился юноша, единственной одеждой которого, не считая перекрещивающих грудь ремней, были белые плавки. Крылья, хлопая, сворачивались у него за спиной.
— Саша, — представился он. — Рад вас приветствовать… Да что с вами?!
Сбросив скафандры, мы отлёживались на берегу речки, а Гриша, мотая головой, повторял, как заевший магнитофон:
— Могли бы выйти на связь…
— Так вы же сели, не подав сигнала! А у нас тут не навигационная станция…
Саша вроде бы оправдывался, но блеск его глаз говорил иное. Лестно ему было, ох как лестно видеть, что с нами сделала их планета!
— Ладно, — мрачно сказал Гриша. — Выбились мы из времени, отстали от жизни — понятно. Перевернули вы Рубелу вверх дном, что же, честь вам и хвала. А вот зачем? — Он с вызовом повернулся к Саше. — Такая уйма труда! Чего ради?
Саша не сразу ответил. Он сидел, уткнув подбородок в колени, у ног его журчала речка; он смотрел на все, что было вокруг — траву под полуденным солнцем на том берегу, ажурные деревья мезозойской эры, блики весёлой воды, — и точно взвешивал все это на одному ему ведомых весах.
Да, времечко… Сидит себе такой юноша в сотнях световых лет от Земли, бродят вокруг оживлённые им динозавры — так надо, все в порядке вещей, а мы, тоже не питекантропы, вот хлопаем глазами… Даже смысл нам непонятен. Изменение безжизненных планет — это, допустим, нам знакомо, — ещё студентами спецкурс сдавали. Создание живого организма любой сложности и древности из одной-единственной уцелевшей клетки — об этих успехах генетики мы тоже кое-что слышали. Но воскрешение на чужой планете целого геологического периода земной истории — это-то зачем?
— Зачем? — как бы откликнулся Саша. — Видите ли, Рубе-ла — пока единственная планета, которой можно придать облик древней Земли…
— Годится для зоосадика, значит. — Гриша не скрывал иронии. — Чтобы биологи могли в натуре проверить свои знания, а космотуристы поразвлечься. Оч-чень серьёзно!
— Да как вы не понимаете?! — Саша чуть не взвился. — Это же мечта, осуществлённая мечта! Вспомните: вы, ваши отцы разве не мечтали о путешествии в прошлое? О том, чтобы увидеть, потрогать давно исчезнувшее? И всем поколениям наука твердила: нет, невозможно. Прошлое утеряно навсегда, вернуть его нельзя никаким способом, забудьте мечту, она неосуществима. А мечта жила! Вопреки всему жила! — Сашин голос зазвенел. — И мы её осуществили. Вот она, юрская эпоха земного шара, вот динозавры — живые, настоящие… Смотрите, любуйтесь, изучайте; прошлое есть! Зачем? Да как это зачем? Или мечта уже не двигатель человеческих устремлений?
Он хотел ещё говорить, но я прервал его:
— Извините нас, Саша. То, что вы сделали, грандиозно и изумительно. Но довольны ли вы, полностью ли осуществилась мечта?
Саша как-то сразу потух.
— Нет, — сказал он нехотя. — Мы воскресили только одну эпоху земного шара. А эпох было много… В исследованной зоне нет больше подходящих планет. Может, вы нам откроете хотя бы парочку новых, а?
— О чем речь, — сказал я. — Конечно, откроем.
1 2