Сейчас
надо будет полчаса уламывать его, чтобы показал картину, не стеснялся.
- Ну давай, Сиипоа, покажи, а то мне на пробежку пора.
- На пробежку? - не понял Сип.
- Ну да. Это такой вид медитации.
- Научи.
- Не отвлекайся, пожалуйста. Потом, как-нибудь, покажу. Где твоя
картина?
Сип еще десять минут поломался, потом сжалился надо мной.
- Смотри.
Вместо кровати Сипа передо мной оказалась картина. Обнаженная де-
вушка бежит прямо в пенную волну, ее видно сбоку, волна охватывает ее,
осыпая пеной. Здорово нарисовано, я не знаток живописи, но, по-моему,
здорово. Правда, руки у девушки несколько странно поставлены и напря-
жены, и длинные волосы как-то неподвижны, а в остальном - хорошо.Хоро-
шо. Я так и сказал Сипу. Он совсем засмущался, совсем зарылся в склад-
ках жира, даже хрюкнул от удовольствия.
- Ты первый зритель, Ниокол-а, - сказал он.
- Спасибо. Можешь выставить ее, не стесняйся. Оценят. Ей-Богу, оце-
нят. Слушай, Сиипоа, а ты купался в море?
- В море? Купался.
- В настоящем?
- Зачем же в настоящем? Там микробы и вообще, температура воды...
- Понятно. А прототип у твоей девушки есть?
- Прототип? Есть.
- Ну? - я насторожился. - И как ее зовут?
Сип застеснялся. Он вообще очень стеснительный, этот художник. На-
чал лепетать что-то невразумительное. Я махнул рукой. И тут во мне
что-то словно бы щелкнуло.
- Ну-ка, - говорю, - покажи-ка еще раз картину.
Сип включил картину, а я впился глазами в лицо девушки. Так и есть!
Это же моя девушка!
- Слушай, Сиипоа, где ты с ней познакомился?
Сип опять залепетал что-то. Это было слишком даже для стеснительно-
го Сипа. Что-то он такое скрывает. Так. Надо эту девушку найти и поз-
накомиться. Сегодня же.
- Ладно, Сиипоа, - сказал я, - мне пора. Прощай.
Я отключился прежде, чем он успел пристать ко мне с пробежкой как
новым видом медитации, одел трусы и майку, натянул кроссовки и вышел
из комнаты. Спустился по тускло освещенной лестнице, прошел по полу-
темному вестибюлю и оказался на улице. Здесь все было заковано в сталь
и бетон, заковано настолько прочно и основательно, что не было ни од-
ного деревца, ни одного кустика и ни одной травинки. Слепые прямоу-
гольные дома, настолько похожие друг на друга, что мне когда-то приш-
лось поставить крестик на своем доме, чтобы не заблудиться. И полная
тишина. На улицах нет ничего и никого. Я побежал, сначала медленно,
разминаясь, потом все быстрее и быстрее. Вдох, выдох, вдох, выдох. И
тут что-то мелькнуло в боковой улице, что-то необычное. Я пробежал по
инерции вперед, затормозил, вернулся и увидел ее. Она стояла посреди
улицы, подставив лицо солнцу. Ее стройную фигуру облегало темно-фиоле-
товое платье, длинные рыжеватые волосы разметались по плечам. Я тихо
подошел и остановился рядом. Она не заметила моего появления, продол-
жала стоять с закрытыми глазами.
- Здравствуйте, - тихо сказал я по-русски. Она открыла глаза, пос-
мотрела на меня недоумевающе. - Здравствуйте, - повторил я.
- Не понимаю, - отозвалась она на местном языке чистым и мелодичным
голосом.
- Здравствуйте, - в третий раз сказал я, на этот раз по-саонейски.
- Здравствуйте, - ответила она приветливо и улыбнулась.
Кто же она такая, лихорадочно думал я. Наша, но скрывает это от ме-
ня? Почему? Абориген? Но откуда здесь такие аборигены? Робот? Роботы
тоже улыбаются, но совсем не так, а механически. И голос у роботов
синтетический, только полный дурак может спутать, а у нее голос нор-
мальный, человеческий.
- Меня зовут Ниокол-а, - представился я. - А вас?
- Меня? - она кокетливо улыбнулась. - А как бы вы хотели?
Играет, подумал я. Что ж, попробуем угадать.
- Вам очень подошло бы имя Ионелла, - сказал я наобум.
- Ионелла, - повторила она. - Какой вы догадливый. Меня действи-
тельно зовут Ионелла.
Она засмеялась, показав ослепительно белые зубы. Надо же, угадал.
Поразительно. И все-таки не может быть она аборигеном, невозможно это.
А вот мы ее сейчас проверим.
- Дура ты, - сказал я по-русски, глядя ей в глаза. - Полная, наби-
тая дура.
У нее в глазах мелькнуло непонимание и только. Она выжидательно
улыбнулась. Великая актриса? Зачем сюда прислали великую актрису? Ведь
ни одна земная девушка не может иметь такое самообладание, если только
она специально не обучена. Но зачем? Значит, она действительно не по-
нимает по-русски?
- Ты говоришь на непонятном языке, - сказала она, вовсю кокетничая.
- Что такое "Дуура"?
- Да так, - нехотя отозвался я. - Я пошутил.
- Вообще ты какой-то странный, - она оглядела меня с ног до головы.
- Что это за одежда на тебе?
Я посмотрел на себя. Трусы, майка, кроссовки. Да, на Саонее такую
одежду не носят. Здесь носят... Хм, что же здесь носят? А ничего. Ни-
чего здесь не носят, потому что никуда не выходят.
- Ты тоже выглядишь странно.
- Я? - она снова засмеялась. - Ничего странного. Я должна нравить-
ся.
- Кому? - обалдело спросил я.
- Тебе.
- Мне?
- Ну да, тебе. Пойдем?
- Куда?
- А куда хочешь. Где ты живешь? Там? Пошли туда.
И она пошла, слегка покачивая бедрами. Я постоял немного и поплелся
за ней. Красивая. Даже очень красивая. Невероятно красивая. Таких
здесь быть не должно. Но она есть. Идет себе, оглядывается и лукаво
улыбается. А я, дурак, язык проглотил, и что сказать - не знаю. Идиот-
ское положение. И я ничего лучше не придумал, как промычать:
- Э... А куда мы идем?
- А все равно. К тебе. Ко мне. Хочешь ко мне?
Я глупо кивнул. Что-то слишком все просто получается. Но я уже был
немного влюблен в нее и махнул рукой. Мы подошли к безликому дому,
вошли в подъезд, поднялись на второй этаж. Она открыла дверь и пригла-
шающе помахала рукой. Я вошел. Комната была стандартная, точь-в-точь
как моя. Она закрыла дверь и подошла ко мне вплотную.
- Ну, - сказала она шепотом, - ты поцелуешь меня или нет?
Потом я лежал рядом с ней, гладил ее по плечу и шептал ласковые
слова. Нет, оказывается и здесь можно жить! А завтра я позвоню Гарику
и попрошу продлить срок моего пребывания на Саонее, и посмотрю, как
будет вытягиваться его лицо. Я представил себе это зрелище и счастливо
улыбнулся.
- Ты улыбаешься, милый, - сказала Ионелла. - Ты счастлив?
- Да. О, да!
Мы полежали еще, а потом я попросил:
- Расскажи мне о себе. Кто ты, откуда здесь взялась?
Я ожидал услышать какую-нибудь потрясающую историю о совершенно не-
известной на Земле расе Саонейцев, сохранившей свой первоначальный об-
лик благодаря чему-то там такому... этакому... Но Ионелла сказала:
- Тебе будет не интересно.
- Ну почему же не интересно, - возразил я. - Очень даже наоборот.
- Странный ты, - она погладила меня по голове, поцеловала и продол-
жала: - Это никому не интересно.
- Что ты говоришь? Мне - интересно. Расскажи.
- Ну, если ты так настаиваешь... Я - модель Р-727, запущена в серию
три года назад...
Меня затрясло. Я вскочил, дико уставился на нее. Она замолчала,
жалко улыбнулась.
- Ты врешь! - выкрикнул я. - Ты врешь!
- Я никогда не вру, - ответила она.
У меня потемнело в глазах, все поплыло, завертелось в бешеной пляс-
ке. Очнулся я на улице. Я бежал в чем мать родила, а в голове глухо
стукало в такт шагам: "Р-727... Р-727... Р-727..." Скоро я сообразил,
что бегу совсем в другую сторону, остановился и затравленно огляделся.
Туда! Я снова побежал, влетел в вестибюль, сбил с ног кого-то, кажется
робота-горничную, вбежал в свою комнату, упал на кровать... Сколько я
лежал, не помню. Меня непрерывно трясло. Я взглянул на свои руки и
увидел, как они дрожат. Подскочил к шкафу доставки, с трудом набрал
шифр, выхватил бутылку коньяку, кое-как совладал с пробкой и присосал-
ся к горлышку. Коньяк обжег горло, пищевод и желудок. В голове помути-
лось. Я отбросил бутылку, когда в ней осталось коньяку только на три
пальца, сел и стал тупо смотреть в стену. Что-то загудело, но я не об-
ратил внимания, мне казалось, что гудит в голове. Стало немного легче,
руки перестали дрожать. Я поднял бутылку, допил остатки и почувствовал
себя пьяным. Гудение продолжалось. А, это вызов с "Луча". Я тупо улыб-
нулся, достал передатчик, включил. На экране появилось лицо Гарика.
- Ты где пропадаешь? - поинтересовался Гарик и затараторил: - Мы
нашли еще один спутник. Слышишь, старик? Спутник. Саонейский. Живой.
Ты слышишь? Это первый живой спутник, старик! Он передает информацию
на Саонею! Это открытие, старик!
Он наконец заметил мое лицо, замолчал, а потом сухо добавил:
- Если тебе интересно, конечно.
- Мне интересно, - пролепетал я заплетающимся языком. - Мне дико
интересно. Продолжай.
- Ты что, пьян, что ли? - Гарик вглядывался мне в лицо.
- Да, - сказал я и глупо ухмыльнулся. - Я пьян как зюзя. Я только
что высосал бутылку коньяку.
- Что случилось?
- Что случилось? А случилось вот что. - Я встал, схватил передат-
чик, и, потрясая им, заорал: - Я знаю, почему упала рождаемость! По-
нял? Я это знаю. Понял? И я тебе вот что скажу, слушай меня вниматель-
но: если через час, слышишь, через час, здесь не будет челнока, я тебе
морду набью. Понял?
Я поднял передатчик над головой и со всего размаху швырнул на пол.
Передатчик оказался крепким и не разбился. Мало того, он даже не отк-
лючился. Он валялся на полу и на экране виднелась бесконечно удивлен-
ная физиономия Гарика.
- Ты понял меня? - сказал я этой физиономии. Губы Гарика зашевели-
лись. Он что-то сказал, но я не услышал, значит, звук в передатчике
все-таки испортился. Я повалился на кровать и отключился.

1 2