Уже значительно позже я узнал, что эти чудовищные хищники ужасно боятся тумана и, едва попав в него, стремятся выбраться из его объятий. Должен признаться, что я испытывал похожие чувства.
Мне было грустно и одиноко. Собственные трудности не заботили меня так, как гибель Перри, - я был очень привязан к нему.
Я уже начал сомневаться, что мне когда-либо удастся преодолеть перевал. Несмотря на природный оптимизм, испытания, выпавшие на мою долю, надломили мой дух, и я был близок к отчаянию.
Серые гряды облаков действовали на меня угнетающе. Надежда, по всей видимости, питается солнечным светом, в тумане же она чахнет. Но инстинкт самосохранения оказался сильнее надежды. Ничто не может подавить его - даже угроза ужасной смерти. Вот и теперь, подталкиваемый этим всемогущим инстинктом, я шел и шел вперед.
По мере моего продвижения туман становился все непроницаемей. Даже снег и лед, по которым я ступал, оставались вне видимости. Казалось, я плыл в море пара.
Двигаться в таких условиях было равносильно самоубийству, но я не мог бы остановиться, даже если бы знал, что смерть подстерегает меня через два шага. Во-первых, было слишком холодно, чтобы остановиться, а во-вторых, мне доставляло своеобразное удовольствие не покидающее меня чувство смертельной опасности.
Вскоре ледник кончился. Сверившись в очередной раз с компасом, я убедился, что не сбился с дороги, и продолжил свой путь. Сделав несколько шагов, я неожиданно провалился в пустоту. Падая, я попытался схватиться за что-либо, но под руками был лишь гладкий лед, зацепиться было не за что, чтобы хоть как-то затормозить падение. Мгновением позже моя скорость была уже так велика, что ничто не смогло бы остановить меня.
Как ядро, выпущенное из пушки, я пробил туман и впервые за много дней увидел солнечный свет. Скорость моего падения была такова, что все сливалось в моих глазах в одно неясное расплывчатое пятно.
Таким образом я пролетел по склону несколько тысяч футов, пока спуск плавно не перешел в огромное заснеженное плато. Я несся по нему с постепенно уменьшающейся скоростью и вскоре начал различать отдельные предметы.
Далеко впереди я увидел огромную долину, могучий лес и широкую сверкающую гладь водного простора. Чуть ближе, на белом снегу, отчетливо виднелось бурое пятно.
"Медведь", - подумал я и поблагодарил всемогущий инстинкт, не позволивший мне потерять винтовку в момент моего падения.
Продолжая двигаться с той же скоростью, не меняя направления, я очень скоро должен был оказаться в непосредственной близости от зверя.
Вскоре я и в самом деле остановился шагах в двадцати от объекта моего внимания. Он стоял на задних лапах и с удивительным терпением ждал моего приближения.
Едва вскочив на ноги, я вскинул винтовку, но тут Же отбросил ее и сложился вдвое от хохота.
Это был Перри!
Я был счастлив увидеть его живым и невредимым, но неожиданность нашей встречи и нервный стресс, который я пережил, вызвали такую вот реакцию.
- Дэвид, - буквально прорычал он. - Дэвид, мальчик мой! Господь смилостивился надо мной и внял Моим молитвам!
Как выяснилось, Перри, убегая от медведей, полностью повторил мой путь и свалился почти в том же месте, где и я. Итак, случай довершил то, чего мы так долго не могли добиться своими силами.
Мы перешли перевал и оказались на нужной стороне Облачных Гор.
Мы осмотрелись. Внизу виднелись зеленые деревья тропического леса, а за ними раскинулась бескрайняя морская гладь.
- Люрель-Аз, - сказал я, указывая в ту сторону.
Перри, как оказалось, тоже не потерял свою винтовку, что доставило мне большую радость. Никто из нас не пострадал от падения, и мы продолжили наш путь.
Идти было сравнительно легко. Нам, конечно, приходилось время от времени сталкиваться с хищниками, но, благодаря нашему мощному арсеналу, у нас не было причин особенно тревожиться по этому поводу.
Прежде чем устроить привал, мы постояли немного, жадно вглядываясь в зелень листвы и с наслаждением вдыхая напоенный лесным ароматом воздух.
Мы повалили несколько невысоких деревьев и соорудили из них небольшую надежную хижину для защиты от зверей. Мы так обессилили, что не стали есть, а сразу же легли спать.
Не знаю, сколько мы проспали - во внешнем мире мог пройти за это время как один месяц, так и одно мгновение. Могу сказать лишь с уверенностью, что когда мы закончили строительство нашего убежища, некоторые ободранные ветки оказались присыпанными землей, а когда мы проснулись, они уже дали новые побеги. Так что, я думаю, мы проспали по меньшей мере месяц.
Как бы то ни было, проснувшись, я почувствовал, что голоден. Думаю, что и проснулся-то я от сосущей пустоты в желудке. Не прошло и десяти минут с момента пробуждения, как мне удалось подстрелить куропатку и дикого кабана. Перри к этому времени уже развел огонь, и мы с аппетитом поели. Насытившись, мы решили отправиться в путь немедленно. Мы предполагали, что следуя по течению ручья, рядом с которым расположились, рано или поздно нам удастся достичь той
большой реки, впадающей в Люрель-Аз, о которой мне говорил Джа.
Мы не ошиблись. Через несколько дней приятного путешествия - а какое путешествие не показалось бы приятным после перенесенных испытаний - нашим глазам предстала широкая река, величественно несущая свои воды в направлении моря, которое мы видели с заснеженных склонов Облачных Гор.
Еще через три перехода мы вышли к месту, откуда было видно, как могучая река сливается с морем. Вдали расположились три острова. Крайний слева остров Анорок - и был целью нашего путешествия.
На протяжении всего пути у нас не было недостатка в трудностях. Теперь мы столкнулись еще с одной - как добраться до Анорока? Нам была необходима лодка.
Надо сказать, что Перри - уникальная личность. Во всех жизненных ситуациях он следует аксиоме: если что-то когда-то было сделано одним человеком, то другой может это повторить.
Как-то раз, например, он взялся за изготовление пороха. Это произошло вскоре после нашего побега из Футры. Перри сказал, что поскольку один человек, смешивая различные вещества, случайно получил порох, то нет ничего невозможного в том, что другой человек (то есть Перри), знающий о порохе все, кроме того, как его делать, получит его еще раз.
Он долго возился, смешивая все, что попадалось под руку, и, в конце концов, получил порошок, по виду напоминающий порох. Перри просто раздувало от гордости и, ссыпав порошок в коробочку, он отправился к местным жителям и каждому встречному сообщал о своем открытии и о том, какой чудовищной силой он обладает. Он так перепугал своими россказнями туземцев, что вскоре, при виде его, они стали бросаться врассыпную.
Я долго наблюдал за этим спектаклем и, в конце концов, предложил провести эксперимент. Перри разложил костер, вытащил оттуда раскаленный уголек и ткнул им в горку своего порошка, насыпанного на безопасном расстоянии. Каково же было его удивление, когда уголек немедленно погас!
Мы повторили опыт несколько раз - с тем же результатом. Я понял, что Перри пытаясь создать порох, изобрел огнетушащее средство, которое, живи мы во внешнем мире, могло бы обогатить его.
Теперь Перри принялся за сооружение совершенного плавсредства. Я было предложил просто выдолбить сердцевину дерева и отправиться в путь на этом примитивном судне, но он с негодованием отверг мой план, сказав, что мы должны построить нечто, более соответствующее интеллекту цивилизованных людей.
- Мы должны потрясти туземцев своим превосходством, - объяснил он. - Не забывай, что ты - Император Пеллюсидара. А раз так, то ты не можешь появиться в водах иностранного государства на убогом корыте.
Я заметил, что если Императору не пристало путешествовать в каноэ, то еще менее пристало его премьеру собственноручно заниматься грязной работой.
Перри ничего не оставалось, как рассмеяться, но он крепко стоял на своем и сказал, что все премьеры всегда уделяли самое пристальное внимание строительству императорского флота. "А это и есть императорский флот Его Величества Дэвида I, Императора Объединенных королевств Пеллюсидара", завершил он.
Должен сказать, что мысль о моем величии мне всегда казалось довольно забавной, но все-таки моя императорская власть была вполне реальной во время моего недолгого правления. Двадцать племен вступило в союз, а их вожди поклялись в вечной дружбе и верности мне. Среди этих племен было много могущественных, воинственных народов. Их вождей мы произвели в короли, а земли, принадлежащие этим племенам, сделали королевствами.
Мы научили их пользоваться луками и мечами. Я обучил их военному делу, пользуясь знаниями, почерпнутыми из описаний военных кампаний Наполеона, фон Мольтке, Гранта и полководцев древности.
Были проведены границы между различными королевствами, и мы строго следили за тем, чтобы они не нарушались. Не раз и не два мы сталкивались с ма-харами и саготами и каждый раз одерживали победы. В общем, мы доказали наши права на Империю, и вскоре она была признана и за ее пределами. Но мой отъезд и предательство Худжи разрушили все.
Теперь я вернулся. Вернулся, чтобы восстановить величие и мощь первой Империи Пеллюсидара, и хотя меня разбирал смех при упоминании о моем императорском достоинстве, я, тем не менее, хорошо понимал, какой груз ответственности лежит на моих плечах.
Строительство "императорского флота" двигалось к концу. Корабль был великолепен, но у меня были определенные сомнения, касающиеся его мореходных качеств. Когда я сказал об этом Перри, он тактично заметил, что поскольку среди моих родственников не было судостроителей, то трудно ожидать, чтобы я хорошо разбирался в этом деле. После этого разговора я решил больше не вмешиваться.
Надо сказать, что Перри очень лихо справлялся с этой непростой работой, несмотря на примитивность наших инструментов. У нас было лишь два топора да два охотничьих ножа. С их помощью мы валили деревья, разделывали стволы и скрепляли их.
Императорский флагман получился сорока футов в длину и десяти в ширину. Борта его возвышались почти отвесно на десять футов.
- Это для большего достоинства, - пояснил Перри, - и чтобы было невозможно нас взять на абордаж.
Я прекрасно понимал стремление Перри сделать экипаж неуязвимым для копий врагов. Изнутри наш корабль напоминал плавающее корыто, впрочем, уместным было бы сравнение и с огромным гробом.
Все в этом судне было сделано для произведения наибольшего впечатления на туземцев. Но поскольку та часть корабля, что находилась под водой, естественно, видна не была, то Перри ею пренебрег, и ниже ватерлинии корабля просто не было - Перри сделал плоское дно. Собственно говоря, именно этот факт и вызывал мое беспокойство.
Впрочем, был еще один момент. Высокие борта не позволяли пользоваться веслами. Перри предложил использовать шесты, но я объяснил ему, что это будет не очень удобно при столкновении с противником, не говоря уже о том, что достать шесты, которыми можно было бы пользоваться в море, задача неразрешимая.
В конце концов я предложил сделать наш корабль парусным. Идея полностью захватила Перри, и он не соглашался ни на что меньшее, чем четырехмачтовый полностью оснащенный корабль.
Все попытки переубедить его ни к чему не привели. Он просто бредил эффектом, который произведет появление этого могучего необычного судна на дикарей.
Ни одному из нас никогда не доводилось ходить под парусами, но меня это не смущало, поскольку я был уверен, что нам не придется поднимать все паруса.
Строительство велось на берегу реки, близко к месту впадения ее в море, где прилив достигал своей наивысшей отметки. Для того чтобы обеспечить спуск нашего детища на воду, мы построили стапель из бревен. На нем и располагался наш корабль. Перри настоял, чтобы все паруса были подняты до того, как мы спустим его на воду, и корабль являл собой впечатляющее зрелище.
В последнюю минуту мы заспорили о названии. Я настаивал на том, чтобы увековечить имя Перри, как создателя этого чуда, но он из скромности отказался.
В конце концов, мы решили создать систему наименований кораблей будущего флота. Корабли первого класса будут носить названия королевств, канонерки имена королей и так далее. В соответствии с этой системой мы решили назвать наш корабль "Сари" в честь первого королевства, вступившего в федерацию.
Спуск на воду прошел проще, чем я ожидал. Перри предложил мне взойти на корабль и, согласно морской традиции, сломать что-нибудь над его носом, но я отказался, сказав, что хотел бы сначала убедиться в том, поплывет ли он вообще.
Я видел, что мои слова его уязвили, но поскольку Перри сам выявил желание стать первым пассажиром, то я не чувствовал особой вины.
Когда мы перерезали веревки и вышибли подпорки, удерживающие "Сари" на месте, корабль стремительно понесся к воде по намазанным жиром бревнам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19