Аджор снова жестом предложила мне стрелять, но я, зная, что свалить животное с первого выстрела невозможно, зато разозлить можно наверняка, предпочел пока выжидать. Это ожидание показалось мне вечностью. Горящие в ночи угольки глаз, поистине сейсмические раскаты чудовищного рычания, проникающие, казалось, в самую глубь земли и толщу окрестных скал, здорово действовали на нервы. Наконец, медведь тронулся с места и снова приблизился к отверстию входа. Несмотря на то, что я навалил в огонь столько дров, что мы с Аджор уже начали поджариваться, морда зверя вновь просунулась в узкое отверстие лаза. Несколько секунд медведь сохранял это положение, затем его оскаленная пасть вновь исчезла. Я вздохнул с облегчением, решив, что огонь пришелся ему не по нутру, и он отправился искать более доступную добычу,
Но радость моя оказалась мимолетной, а сердце у меня упало, когда я увидел огромную лапу, просовывающуюся в отверстие, лапу, в окружности имеющую почти такие же размеры, как суповая тарелка. Легко, как бы играючи, эта лапа зацепила один из крупных камней, которыми я заложил вход, и выкатила его в несколько приемов наружу. Вслед за этим в отверстии вновь показалась голова медведя, но на этот раз ему удалось просунуть ее значительно дальше. Туловище, однако, пройти все еще не могло. Аджор придвинулась ближе ко мне. Теперь она касалась меня своим плечом, и мне показалось, что по ее телу пробежала легкая дрожь, но никаких других признаков страха я больше не заметил. Я поднял ружье к плечу, придя в конце концов к решению, что ждать дольше бесполезно. Моей единственной надеждой было успеть выпустить как можно больше пуль, пока зверь не забрался внутрь.
Медведь же к этому моменту уже ухитрился вытащить из завала еще один крупный обломок и готов был к решительному штурму. Тщательно прицелившись и сосредоточившись, я мягко потянул за спусковой крючок. Промахнуться я не мог! Я был так же холоден и спокоен, как на стрельбище. Повторяю, я не мог промахнуться! И в тот самый момент, когда медведь уже готов был броситься на меня, вместо выстрела раздался жалкий щелчок. Осечка!
В этот момент медведь издал такой душераздирающий рев, сопровождаемый грозным рычанием откуда-то снаружи, что все прочие звуки показались мне нежной музыкой. Вслед за этим он повернулся и отступил. Какое-то время я стоял в растерянности, пытаясь сообразить причину столь неожиданной ретирады в момент, когда мы уже были у него в лапах. Не слабый же щелчок от осечки отпугнул чудовище. Но нам недолго пришлось ждать ответа на все эти вопросы. Снаружи, перемежающийся ревом и рычанием, до нас донесся шум произошедшей там схватки. Теперь все стало ясно. Пытающийся добраться до нас медведь был в свою очередь атакован каким-то еще более крупным хищником, и теперь за стенами пещеры шла борьба двух титанов не на жизнь, а на смерть. С короткими передышками, в течение которых мы могли слышать тяжелое дыхание соперников, эта схватка продолжалась около часа, пока, наконец, шум ее не начал стихать и не замер совсем.
По предложению Аджор, высказанному знаками и теми несколькими словами, что я уже знал, я перенес костер к самому выходу, чтобы очередному непрошеному посетителю пришлось добраться до нас в буквальном смысле сквозь огонь; затем мы уселись и стали ждать, пока не явится победитель. Проходило время, мы все сидели с прикованными к отверстию входа взорами, но больше нас никто так и не побеспокоил.
Наконец, я знаком предложил Аджор лечь спать - ей было необходимо отдохнуть, сам же я до самого рассвета оставался на страже. Проснувшись, она настояла на том, чтобы я тоже поспал, причем мои возражения она даже слушать не стала, а просто повалила меня на пол и, в шутку угрожая ножом, заставила закрыть глаза.
Глава II
Когда я проснулся, был уже день, а Аджор, сидя на корточках, жарила на углях большой кусок мяса антилопы. Вы не поверите, но солнечный свет и восхитительный аромат жареного мяса наполнили меня ощущением счастья и возродили надежду, совсем было угасшую в предыдущую ночь. Между прочим, стройная фигурка моей ясноглазой спутницы тоже оказала на меня весьма тонизирующее действие.
Она подняла голову и улыбнулась мне, еще раз показав свои великолепные зубы и жмурясь от удовольствия, - прелестнейшая картина. Помнится, тогда я в первый раз пожалел, что она - всего лишь маленькая необразованная дикарка. Она поманила меня за собой наружу, где мне стала ясна причина нашего спасения от медведя: огромный саблезубый тигр с изорванной в клочья шкурой валялся мертвый в нескольких шагах от пещеры, а рядом с ним столь же растерзанный, с выпученными внутренностями, лежал труп пещерного медведя. Быть обязанным жизнью саблезубому тигру, да еще в двадцатом столетии, - это, согласитесь, случай уникальный; но это произошло, и доказательства находились у меня перед глазами.
Крупные хищники Каспака настолько велики, что им необходимо постоянно добывать себе пищу для поддержания жизни и сил, вследствие чего они готовы сожрать что угодно и без промедления бросаются на любое животное, попавшееся им на глаза, независимо от того, сильнее их противник или слабее. Из более поздних наблюдений - я упоминаю об этом, как о заслуживающем внимания палеонтологов и зоологов, - я вывел заключение, что такие хищники, как пещерный лев, пещерный медведь, саблезубый тигр, а также крупные плотоядные ящеры, обычно убивают добычу дважды в день: утром и после захода солнца. Они тут же пожирают добычу целиком, затем на несколько часов залегают спать. К счастью, количество этих хищников сравнительно невелико, иначе во всем Каспаке не сохранилось бы животных других видов. Сама их свирепость служит сдерживающим фактором в росте их поголовья и позволяет существовать другим видам: даже в брачный сезон нередки случаи, когда самец нападает на самку, убивает и пожирает ее, кроме того, и самец и самка часто пожирают своих детенышей. А каким образом в этом диком краю сумели выжить люди и человекообразные, это уже находится выше моего понимания.
После завтрака мы с Аджор вновь продолжили путешествие на север. Пройдя совсем немного, мы были атакованы толпой человекообразных, вооруженных дубинами. По внешнему виду они казались более развитыми, чем алу. Аджор сообщила мне, что это бо-лу, или "люди дубины". Револьверный выстрел уложил одного и обратил в бегство остальных, но в течение всего дня они продолжали нас преследовать, пока мы не покинули пределов их территории и не оказались в области, населенной "людьми топора", или сто-лу. Это племя было менее волосато, стояло в развитии ближе к человеку и не проявляло по отношению к нам стремления непременно нас прикончить. Скорее, они проявляли любопытство и некоторое время следовали за нами, внимательно разглядывая. Они заговорили с нами, и Аджор ответила, но ее ответы, похоже, не очень понравились, так как поведение сто-лу стало угрожающим. Я думаю, что рано или поздно они бы набросились на нас, но в этот момент небольшая антилопа, прятавшаяся в кустах, покинула свое убежище и бросилась нам наперерез. Нам нужно было мясо; время уже перевалило за полдень, и я проголодался. Выхватив револьвер, я одним выстрелом свалил животное на бегу. Эффект от выстрела оказался потрясающим. Отбросив все свои враждебные помыслы, сто-лу мгновенно рассыпались во все стороны и попрятались.
Эту ночь мы провели на берегу ручья, найдя небольшую пещеру в прибрежных скалах, так хорошо укрытую, что только случайность могла позволить крупному зверю обнаружить ее. Поужинав мясом убитой антилопы и собранными Аджор фруктами, мы забрались внутрь. Я забаррикадировал вход припасенными для этой цели ветками и камнями. Теперь, чтобы добраться до нас, нападающему пришлось бы переплыть ручей и взобраться в пещеру, так что я чувствовал себя достаточно уверенно. Помещение, правда, оказалось тесноватым: низкий потолок на позволял выпрямиться во весь рост, пол же был так узок, что нам с трудом удалось улечься вдвоем. Но мы так устали, что чувствуя себя в безопасности, уснули мгновенно.
В последующие три дня мы смогли пройти совсем немного. Сомневаюсь, что мы покрыли хотя бы десять миль, так как нам приходилось проводить долгие часы, прячась от многочисленных хищников, постоянно попадавшихся нам на пути. Хищных млекопитающих стало намного больше, а вот ящеров поубавилось, правда, те, что встречались, обладали колоссальными размерами. Я никогда не забуду одного из них, на которого мы случайно наткнулись в прибрежных камышах. Высота его горба превышала двенадцать футов, а длина от кончика необыкновенно длинного хвоста до не менее длинной шеи, оканчивающейся непропорционально маленькой головкой, составляла от семидесяти пяти до ста футов. Тело его не было защищено роговой броней, но огромные размеры впечатляли. Мой опыт общения с обитателями Каспака подсказал мне, что, завидев нас, чудовище обязательно нападет, поэтому я вскинул ружье и в то же время отступил назад под прикрытие кустов. Видя мои действия, Аджор расхохоталась и, схватив ветку, бросилась бежать к гиганту, что-то выкрикивая. Маленькая головка на длинной шее поворачивалась во все стороны, пытаясь определить виновника всего этого беспокойства. Наконец, его маленькие тупые глазки обнаружили Аджор. С жалобным воплем, напоминающим блеянье овцы, колосс опрометью кинулся к морю и вскоре скрылся в волнах.
Смутно припоминая годы учебы и картинки в книгах по палеонтологии, принадлежащих Боуэну, я сообразил, что мне довелось увидеть ни более ни менее, как диплодока верхнеюрского периода. Но как же далек оказался облик живого гиганта от грубо реставрированного изображения в учебнике Хетчера и Холланда. У меня сложилось впечатление, что диплодок считался сухопутным животным, теперь же ясно, что он существо земноводное. Я еще не раз сталкивался с ними: при первой же опасности все они бросались в воду. Для защиты диплодок пользуется только хвостом, зато один удар его может превратить даже гигантского пещерного медведя в мешок изломанных костей. Это тупое, добродушное и пугливое существо - одно из очень немногих в Каспаке, которому подходит такая характеристика.
Три ночи мы провели на деревьях, не сумев найти более подходящего для ночлега места. Здесь мы были в безопасности от нападения крупных хищников, но змеи и леопарды представляли постоянную угрозу, хотя и не такую серьезную, как другие.
К исходу третьего дня я уже мог довольно свободно объясняться с Аджор, и это ее очень радовало. Она засыпала меня вопросами каждую удобную минуту, что, впрочем, случалось не так уж и часто, поскольку я тоже хотел знать ответы на множество вопросов, особенно касающихся географии и обычаев Каспака.
Беседовать с ней доставляло мне огромное удовольствие. Ее вопросы были так наивны, а мои ответы и рассказы о большом мире за пределами Каспака настолько поражали ее, что она казалась мне большим ребенком. Самое удивительное, что она все безоговорочно принимала на веру, хотя для нее, не покидавшей никогда Каспака и даже не представлявшей себе, что кроме него может существовать и какой-то другой мир, мои рассказы должны были казаться просто неправдоподобными. Ее любознательность свидетельствовала о высоком интеллекте и редкостной проницательности, чего трудно было ожидать от столь юного создания. Моя спутница все сильнее завоевывала мои симпатии, и я не раз благодарил судьбу, позволившую нам встретить друг друга. От Аджор я почерпнул немало сведений о Каспаке, хотя самый волнующий меня вопрос, оказавшийся неразрешимым для Боуэна Тайлера, - полное отсутствие детенышей среди обезьяноподобных и человеческих племен, с которыми мы сталкивались на разных берегах внутреннего моря, - все еще оставался без ответа. Аджор пыталась объяснить мне эту загадку, хотя ей представлялось все совершенно естественным и не требующим никаких комментариев. Она рассказала мне, что у племени Галу бывают дети и что она сама была ребенком, но большинство членов племени "пришло" или "усовершенствовалось", - она употребила выражение "кор сва джо", - "от Начала", и, как всегда при этих словах, сделала широкий жест в южном направлении.
- Долгое время, - рассказывала она, придвинувшись близко ко мне и шепча мне на ухо, при этом настороженно оглядывая окрестности, особенно небо, долгое время моя мать прятала меня, чтобы Вьеру, летающие ночью, не могли забрать меня и унести на остров У-уху.
При этом имени она задрожала и еще сильнее прижалась ко мне. Я пытался узнать подробнее, но ужас ее при одном упоминании Вьеру и их обиталища У-уху был настолько силен, что я прекратил дальнейшие расспросы. Мне удалось, правда, выяснить, что Вьеру уносят только маленьких девочек и очень редко взрослых женщин, пришедших "от Начала". Все это выглядело очень загадочно и необъяснимо, но в конце концов я пришел к выводу, что Вьеру - вымышленные существа, боги или демоны, всеведущие и всесильные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42