Сперва вид этого блестящего собрания пробудил в нем демократа, и он начал ко всему относиться враждебно и насмешливо. Но так уж устроен человек – он не в силах долго противостоять окружающей его атмосфере лести.
Скоро его захватили музыка, яркий свет, игра красок, блеск обнаженных рук и плеч, рукопожатия, множество оживленных и улыбающихся лиц, гул голосов, наигранно приветливые интонации, атмосфера лести, внимания и почтения. На время он забыл о своих размышлениях там, на вышке.
Неприметно власть начала опьянять его; манеры его стали непринужденнее, жесты величественнее, поступь увереннее, голос громче и тверже; черная мантия драпировалась эффектными складками.
Все же новый мир так очарователен!
Он скользил восхищенным взглядом по пестрой толпе, с добродушной иронией вглядываясь в отдельные лица. Внезапно ему пришло в голову, что он должен извиниться перед этим маленьким очаровательным созданием с рыжими волосами и голубыми глазами. Он обошелся с ней грубо. Недостойно царственной особы так резко обрывать эту милую кокетку, даже если он из политических соображений должен ее отвергнуть. Он хотел еще раз-увидеть ее, но вдруг оглянулся, и блестящее собрание померкло в его глазах.
На фарфоровом мостике промелькнуло лицо той молодой девушки, которую он видел прошлой ночью в небольшой комнате да сценой театра, после своего побега из здания Белого Совета. Она глядела на него, точно чего-то ожидая, внимательно следя за всеми его движениями. В первый момент Грэхэм даже не мог припомнить, где он ее видел, затем, вспомнив, снова пережил их волнующую встречу. Но бальная музыка еще заглушала величественные звуки революционной песни.
Дама, с которой он в это время разговаривал, принуждена была повторить свое замечание, прежде чем Грэхэм пришел в себя и вернулся к прерванному снисходительному флирту.
Им овладела какая-то тревога, перешедшая в ощущение недовольства, точно он забыл выполнить что-то важное, ускользнувшее от него среди блеска и света. Его уже перестала привлекать красота окружающих женщин. Он оставлял без ответа изящные заигрывания дам, все эти завуалированные объяснения в любви, и взгляд его блуждал по толпе, напрасно стараясь отыскать прекрасное лицо, так его поразившее.
Линкольн вскоре вернулся и сказал, что, если погода будет хорошая, они совершат полет; он уже сделал все нужные распоряжения.
На одной из верхних галерей Грэхэм заговорил с некоей светлоглазой дамой об идемите. Эту тему затронул он сам, прервав деловым вопросом ее уверения в горячей преданности. Однако она, как и многие другие женщины новейших времен, оказалась менее осведомленной в этом вопросе, чем в искусстве обольщения.
Вдруг сквозь плавные звуки бальной музыки ему почудилась мощная уличная революционная песня, которую он слышал в зале театра.
Подняв голову, он увидел отверстие вроде иллюминатора, через которое, очевидно, проникали звуки. В отверстии виднелся клочок синего неба, сплетения кабелей и огни движущихся улиц. Пение внезапно оборвалось и перешло в гул голосов. Теперь он ясно различал грохот и лязг движущихся платформ и шум толпы. Ему смутно подумалось, что там, за стенами, собралась громадная толпа перед зданием, где забавляется Правитель Земли. Что они подумают?
Пение прекратилось, зазвучала бальная музыка, но мотив революционного гимна все еще раздавался в ушах Грэхэма.
Светлоглазая собеседница что-то сбивчиво объясняла об идемите. Вдруг перед ним снова мелькнуло лицо виденной им в театре девушки. Она шла по галерее навстречу, не замечая его. На ней было блестящее серое платье; волосы обрамляли ее лоб темным облаком. Холодный свет из круглого отверстия освещал ее задумчивые черты.
Собеседница заметила, что лицо Грэхэма изменилось, и воспользовалась случаем прекратить неприятный для нее разговор об идемите.
– Не хотите ли вы познакомиться с этой девушкой, сир? – предложила она.
– Это Элен Уоттон, племянница Острога. Очень серьезная и образованная девушка. Я уверена, что она понравится вам.
Через несколько мгновений Грэхэм уже разговаривал с девушкой, а светлоглазая дама куда-то упорхнула.
– Я помню вас, – сказал Грэхэм. – Вы находились в маленькой комнате. Когда весь народ пел гимн и отбивал такт ногами. Перед тем как я вышел в зал…
Девушка, сначала немного смутившаяся, спокойно взглянула на Грэхэма.
– Это было так чудесно, – сказала она и затем вдруг добавила: – Весь народ готов был умереть за вас, сир! Как много людей погибло за вас в ту ночь!
Лицо ее вспыхнуло. Она быстро оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что никто ее не слышит.
На галерее появился Линкольн; он медленно пробирался сквозь густую толпу. Увидев его, девушка обернулась к Грэхэму и сказала горячо и доверчиво:
– Сир, я не могу всего сказать вам. Но знайте, что простой народ очень несчастен, простой народ очень несчастен. Его угнетают… Не забывайте народа, который шел навстречу смерти за вас.
– Но я ничего не знаю… – начал Грэхэм.
– Я не могу теперь говорить.
К ним подошел Линкольн и раскланялся с девушкой.
– Ну, как вам понравился новый мир? – спросил он, улыбаясь и указывая многозначительным жестом в сторону блестящего зала. – Во всяком случае, вы нашли, что он сильно изменился?
– Да, – ответил Грэхэм, – мир изменился. Но не так уж сильно.
– Посмотрим, что вы скажете, когда окажетесь в воздухе, – возразил Линкольн. – Ветер утих, и аэроплан уже ждет вас.
Девушка, по-видимому, хотела удалиться.
Грэхэм взглянул на нее и хотел задать какой-то вопрос, но, заметив на ее лице предостерегающее выражение, промолчал и, поклонившись, удалился вместе с Линкольном.
16. АЭРОПИЛ
Грэхэм шел, задумавшись, по коридорам Управления Ветряных Двигателей и плохо слушал то, что говорил ему Линкольн. Но вскоре он заинтересовался: Линкольн говорил о воздухоплавании.
Грэхэм давно уже хотел ознакомиться с достижениями человечества в этой области. Он начал расспрашивать Линкольна. В прежней своей жизни он с интересом следил за первыми неуклюжими шагами авиации и был доволен, узнав, что знакомые ему имена Максима, Пильчера, Ленглея и Ченута, а главное, первомученика авиации – Лилиенталя и теперь еще живы в памяти людей.
Еще в прежние времена изобретатели выработали два различных типа летательных машин: большие, приводимые в движение моторами аэропланы с двумя горизонтальными плоскостями и мощным пропеллером и быстролетные аэропилы.
Аэропланы могут летать при тихой погоде или при слабом ветре, а во время бурь, которые уже научились точно предсказывать, вынуждены бездействовать. Аэропланы строят огромных размеров – они обычно бывают длиною до тысячи футов, а ширина их распростертых крыльев достигает шестисот и более футов. Такие машины предназначены для пассажирского движения. Кабины имеют в длину около пятисот метров и устроены так, чтобы по возможности уменьшать качку, вызываемую даже незначительным ветром. Во время путешествия каждый пассажир сидит на кресле, которое может свободно передвигаться. Подъем этих аэропланов возможен только со специальных гигантских платформ. Из Вороньего Гнезда Грэхэм видел шесть обширных аэродромов, снабженных особыми передвижными площадками.
Для посадки аэропланов также необходима ровная поверхность. Не говоря уже о том разрушении, которое могло бы причинить при посадке такое металлическое чудовище, и невозможности для него снова подняться на воздух, одного удара его о неровную поверхность, например, о лесистый холм, вполне достаточно, чтобы погнуть и поломать машину или погубить всех пассажиров.
Сначала Грэхэм был разочарован, узнав недостатки этого изобретения, но затем понял, что и меньшие по размеру машины оказались бы в таких же условиях и вдобавок были бы убыточными, так как грузоподъемность их уменьшается не пропорционально величине, а гораздо быстрей. Кроме того, колоссальная масса этих аэропланов позволяет им лететь с огромной скоростью и удаляться от надвигающейся бури. Рейс из Лондона в Париж совершается в три четверти часа при сравнительно небольшой скорости; продолжительность перелета в Нью-Йорк – два часа; путешествие вокруг света при хорошей погоде без лишних остановок можно совершить в течение суток.
Совсем другого типа небольшие аэропилы (названные так, впрочем, без особого основания). Их довольно много летало над городом. Они могут поднять одного-двух пассажиров, но стоят довольно дорого и доступны только богатым людям. Они состоят из двух ярко окрашенных плоскостей, сзади которых находится пропеллер, могут легко садиться в любом открытом месте и снабжены пневматическими колесами и моторами для передвижения по земле к месту взлета.
Для того, чтобы взлететь, они нуждаются в особой передвижной платформе, которая может быть установлена на любом месте, где не мешают взлету ни строения, ни деревья.
Таким образом, Грэхэм убедился, что, несмотря на истекшие два столетия, человек в искусстве полета во многом еще уступает альбатросу и ласточке. Вероятно, можно было бы значительно усовершенствовать эти механизмы, но для этого не было повода – дело в том, что они ни разу не применялись для военных целей. Последняя великая мировая война разыгралась еще до того, как Белый Совет узурпировал власть.
Лондонские аэродромы сконцентрированы на южном берегу реки и расположены по неправильной кривой. Они разделены на три группы, по две с каждой, и сохранили названия древних пригородов: Рохэмптон, Уимблдон-парк, Стритхэм, Норвуд, Блэкхиз и Шутерсхилл. Устроены они высоко над кровлей города. В длину каждый имеет четыре тысячи ярдов, в ширину – тысячу ярдов, и сделаны они из сплава железа с алюминием, который заменил в постройках железо. Верхний этаж их состоит из металлических ферм с лестницами и лифтами. Наверху находятся платформы, передвигающиеся по наклонным рельсам. Некоторые из них были заняты аэропилами и аэропланами, остальные же свободны и готовы принять новые аппараты.
Публика ожидает отправления аэропланов в нижних этажах сооружения, где находятся театры, рестораны, читальни и другие места развлечений, а также роскошные магазины. Эта часть Лондона считается самой оживленной, и там царят веселье и распущенность, как в приморском порту или в курзалах.
А для тех, кто отправляется в воздушное путешествие с серьезными целями, религиозные организации построили множество красивых часовен; имеются также превосходно оборудованные медицинские пункты. Здесь узел городских подвижных путей, и, кроме того, внутри здания выстроены лифты и лестницы для сообщения между этажами, чтобы избежать скопления пассажиров и багажа. Архитектура сооружений отличается массивностью: целый лес металлических колонн и устоев выдерживает тяжесть верхних этажей и аэропланов.
Сопровождаемый Асано, Грэхэм направился к аэродромам по городским путям. Линкольна отозвал Острог, занятый административными делами. Отряд охраны ветряных двигателей очистил для них место на верхней платформе. Хотя поездка Грэхэма к аэродромам была неожиданной, все же за ним последовала большая толпа народа. Он слышал, как выкрикивали его имя. Множество мужчин, женщин и детей, одетых в синее, крича и волнуясь, взбирались по лестницам на центральный путь. Он не мог понять, что они кричали, но его удивило, что они говорили на простонародном жаргоне. Когда наконец он вышел, охрану окружила густая возбужденная толпа. Он заметил, что некоторые старались пробраться к нему с прошениями, и охрана с большим трудом расчищала проход.
Один из аэропилов с дежурным аэронавтом стоял на западной летной площадке. Вблизи механизм совсем не казался маленьким. Алюминиевый скелет, лежавший на подвижной платформе посреди обширного аэродрома, был величиной с двадцатитонную яхту. Боковые стекловидные его плоскости, с сетью металлических нервов, совсем как прожилки на пчелином крыле, отбрасывали тень на пространство в несколько сот квадратных метров. Посредине, между металлическими ребрами, были подвешены на тросах сиденья для пилота и пассажира. Кресло для пассажира спереди было защищено от ветра стеклом и снабжено с боков металлической решеткой, затянутой прозрачною тканью. Сиденье можно было совершенно закрыть, но Грэхэм, для которого все это было ново и интересно, приказал оставить его открытым. Аэронавт сидел за стеклом, которое защищало ему лицо. Пассажир при желании мог закрепить свое кресло неподвижно, что при спуске было даже необходимо, или же передвигаться на нем по рельсам и тросу к шкафчику на носу корабля, где помещались багаж, одежда и провизия, что вместе с сиденьями уравновешивало центральную часть аэропила с пропеллером, находившимся на корме.
Машина на вид казалась очень простой. Асано, указывая на различные части механизма, объяснял Грэхэму, что мотор, подобно старым газовым двигателям, зажигается взрывом и при каждом обороте сжигает каплю особого вещества – «фомайль».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Скоро его захватили музыка, яркий свет, игра красок, блеск обнаженных рук и плеч, рукопожатия, множество оживленных и улыбающихся лиц, гул голосов, наигранно приветливые интонации, атмосфера лести, внимания и почтения. На время он забыл о своих размышлениях там, на вышке.
Неприметно власть начала опьянять его; манеры его стали непринужденнее, жесты величественнее, поступь увереннее, голос громче и тверже; черная мантия драпировалась эффектными складками.
Все же новый мир так очарователен!
Он скользил восхищенным взглядом по пестрой толпе, с добродушной иронией вглядываясь в отдельные лица. Внезапно ему пришло в голову, что он должен извиниться перед этим маленьким очаровательным созданием с рыжими волосами и голубыми глазами. Он обошелся с ней грубо. Недостойно царственной особы так резко обрывать эту милую кокетку, даже если он из политических соображений должен ее отвергнуть. Он хотел еще раз-увидеть ее, но вдруг оглянулся, и блестящее собрание померкло в его глазах.
На фарфоровом мостике промелькнуло лицо той молодой девушки, которую он видел прошлой ночью в небольшой комнате да сценой театра, после своего побега из здания Белого Совета. Она глядела на него, точно чего-то ожидая, внимательно следя за всеми его движениями. В первый момент Грэхэм даже не мог припомнить, где он ее видел, затем, вспомнив, снова пережил их волнующую встречу. Но бальная музыка еще заглушала величественные звуки революционной песни.
Дама, с которой он в это время разговаривал, принуждена была повторить свое замечание, прежде чем Грэхэм пришел в себя и вернулся к прерванному снисходительному флирту.
Им овладела какая-то тревога, перешедшая в ощущение недовольства, точно он забыл выполнить что-то важное, ускользнувшее от него среди блеска и света. Его уже перестала привлекать красота окружающих женщин. Он оставлял без ответа изящные заигрывания дам, все эти завуалированные объяснения в любви, и взгляд его блуждал по толпе, напрасно стараясь отыскать прекрасное лицо, так его поразившее.
Линкольн вскоре вернулся и сказал, что, если погода будет хорошая, они совершат полет; он уже сделал все нужные распоряжения.
На одной из верхних галерей Грэхэм заговорил с некоей светлоглазой дамой об идемите. Эту тему затронул он сам, прервав деловым вопросом ее уверения в горячей преданности. Однако она, как и многие другие женщины новейших времен, оказалась менее осведомленной в этом вопросе, чем в искусстве обольщения.
Вдруг сквозь плавные звуки бальной музыки ему почудилась мощная уличная революционная песня, которую он слышал в зале театра.
Подняв голову, он увидел отверстие вроде иллюминатора, через которое, очевидно, проникали звуки. В отверстии виднелся клочок синего неба, сплетения кабелей и огни движущихся улиц. Пение внезапно оборвалось и перешло в гул голосов. Теперь он ясно различал грохот и лязг движущихся платформ и шум толпы. Ему смутно подумалось, что там, за стенами, собралась громадная толпа перед зданием, где забавляется Правитель Земли. Что они подумают?
Пение прекратилось, зазвучала бальная музыка, но мотив революционного гимна все еще раздавался в ушах Грэхэма.
Светлоглазая собеседница что-то сбивчиво объясняла об идемите. Вдруг перед ним снова мелькнуло лицо виденной им в театре девушки. Она шла по галерее навстречу, не замечая его. На ней было блестящее серое платье; волосы обрамляли ее лоб темным облаком. Холодный свет из круглого отверстия освещал ее задумчивые черты.
Собеседница заметила, что лицо Грэхэма изменилось, и воспользовалась случаем прекратить неприятный для нее разговор об идемите.
– Не хотите ли вы познакомиться с этой девушкой, сир? – предложила она.
– Это Элен Уоттон, племянница Острога. Очень серьезная и образованная девушка. Я уверена, что она понравится вам.
Через несколько мгновений Грэхэм уже разговаривал с девушкой, а светлоглазая дама куда-то упорхнула.
– Я помню вас, – сказал Грэхэм. – Вы находились в маленькой комнате. Когда весь народ пел гимн и отбивал такт ногами. Перед тем как я вышел в зал…
Девушка, сначала немного смутившаяся, спокойно взглянула на Грэхэма.
– Это было так чудесно, – сказала она и затем вдруг добавила: – Весь народ готов был умереть за вас, сир! Как много людей погибло за вас в ту ночь!
Лицо ее вспыхнуло. Она быстро оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что никто ее не слышит.
На галерее появился Линкольн; он медленно пробирался сквозь густую толпу. Увидев его, девушка обернулась к Грэхэму и сказала горячо и доверчиво:
– Сир, я не могу всего сказать вам. Но знайте, что простой народ очень несчастен, простой народ очень несчастен. Его угнетают… Не забывайте народа, который шел навстречу смерти за вас.
– Но я ничего не знаю… – начал Грэхэм.
– Я не могу теперь говорить.
К ним подошел Линкольн и раскланялся с девушкой.
– Ну, как вам понравился новый мир? – спросил он, улыбаясь и указывая многозначительным жестом в сторону блестящего зала. – Во всяком случае, вы нашли, что он сильно изменился?
– Да, – ответил Грэхэм, – мир изменился. Но не так уж сильно.
– Посмотрим, что вы скажете, когда окажетесь в воздухе, – возразил Линкольн. – Ветер утих, и аэроплан уже ждет вас.
Девушка, по-видимому, хотела удалиться.
Грэхэм взглянул на нее и хотел задать какой-то вопрос, но, заметив на ее лице предостерегающее выражение, промолчал и, поклонившись, удалился вместе с Линкольном.
16. АЭРОПИЛ
Грэхэм шел, задумавшись, по коридорам Управления Ветряных Двигателей и плохо слушал то, что говорил ему Линкольн. Но вскоре он заинтересовался: Линкольн говорил о воздухоплавании.
Грэхэм давно уже хотел ознакомиться с достижениями человечества в этой области. Он начал расспрашивать Линкольна. В прежней своей жизни он с интересом следил за первыми неуклюжими шагами авиации и был доволен, узнав, что знакомые ему имена Максима, Пильчера, Ленглея и Ченута, а главное, первомученика авиации – Лилиенталя и теперь еще живы в памяти людей.
Еще в прежние времена изобретатели выработали два различных типа летательных машин: большие, приводимые в движение моторами аэропланы с двумя горизонтальными плоскостями и мощным пропеллером и быстролетные аэропилы.
Аэропланы могут летать при тихой погоде или при слабом ветре, а во время бурь, которые уже научились точно предсказывать, вынуждены бездействовать. Аэропланы строят огромных размеров – они обычно бывают длиною до тысячи футов, а ширина их распростертых крыльев достигает шестисот и более футов. Такие машины предназначены для пассажирского движения. Кабины имеют в длину около пятисот метров и устроены так, чтобы по возможности уменьшать качку, вызываемую даже незначительным ветром. Во время путешествия каждый пассажир сидит на кресле, которое может свободно передвигаться. Подъем этих аэропланов возможен только со специальных гигантских платформ. Из Вороньего Гнезда Грэхэм видел шесть обширных аэродромов, снабженных особыми передвижными площадками.
Для посадки аэропланов также необходима ровная поверхность. Не говоря уже о том разрушении, которое могло бы причинить при посадке такое металлическое чудовище, и невозможности для него снова подняться на воздух, одного удара его о неровную поверхность, например, о лесистый холм, вполне достаточно, чтобы погнуть и поломать машину или погубить всех пассажиров.
Сначала Грэхэм был разочарован, узнав недостатки этого изобретения, но затем понял, что и меньшие по размеру машины оказались бы в таких же условиях и вдобавок были бы убыточными, так как грузоподъемность их уменьшается не пропорционально величине, а гораздо быстрей. Кроме того, колоссальная масса этих аэропланов позволяет им лететь с огромной скоростью и удаляться от надвигающейся бури. Рейс из Лондона в Париж совершается в три четверти часа при сравнительно небольшой скорости; продолжительность перелета в Нью-Йорк – два часа; путешествие вокруг света при хорошей погоде без лишних остановок можно совершить в течение суток.
Совсем другого типа небольшие аэропилы (названные так, впрочем, без особого основания). Их довольно много летало над городом. Они могут поднять одного-двух пассажиров, но стоят довольно дорого и доступны только богатым людям. Они состоят из двух ярко окрашенных плоскостей, сзади которых находится пропеллер, могут легко садиться в любом открытом месте и снабжены пневматическими колесами и моторами для передвижения по земле к месту взлета.
Для того, чтобы взлететь, они нуждаются в особой передвижной платформе, которая может быть установлена на любом месте, где не мешают взлету ни строения, ни деревья.
Таким образом, Грэхэм убедился, что, несмотря на истекшие два столетия, человек в искусстве полета во многом еще уступает альбатросу и ласточке. Вероятно, можно было бы значительно усовершенствовать эти механизмы, но для этого не было повода – дело в том, что они ни разу не применялись для военных целей. Последняя великая мировая война разыгралась еще до того, как Белый Совет узурпировал власть.
Лондонские аэродромы сконцентрированы на южном берегу реки и расположены по неправильной кривой. Они разделены на три группы, по две с каждой, и сохранили названия древних пригородов: Рохэмптон, Уимблдон-парк, Стритхэм, Норвуд, Блэкхиз и Шутерсхилл. Устроены они высоко над кровлей города. В длину каждый имеет четыре тысячи ярдов, в ширину – тысячу ярдов, и сделаны они из сплава железа с алюминием, который заменил в постройках железо. Верхний этаж их состоит из металлических ферм с лестницами и лифтами. Наверху находятся платформы, передвигающиеся по наклонным рельсам. Некоторые из них были заняты аэропилами и аэропланами, остальные же свободны и готовы принять новые аппараты.
Публика ожидает отправления аэропланов в нижних этажах сооружения, где находятся театры, рестораны, читальни и другие места развлечений, а также роскошные магазины. Эта часть Лондона считается самой оживленной, и там царят веселье и распущенность, как в приморском порту или в курзалах.
А для тех, кто отправляется в воздушное путешествие с серьезными целями, религиозные организации построили множество красивых часовен; имеются также превосходно оборудованные медицинские пункты. Здесь узел городских подвижных путей, и, кроме того, внутри здания выстроены лифты и лестницы для сообщения между этажами, чтобы избежать скопления пассажиров и багажа. Архитектура сооружений отличается массивностью: целый лес металлических колонн и устоев выдерживает тяжесть верхних этажей и аэропланов.
Сопровождаемый Асано, Грэхэм направился к аэродромам по городским путям. Линкольна отозвал Острог, занятый административными делами. Отряд охраны ветряных двигателей очистил для них место на верхней платформе. Хотя поездка Грэхэма к аэродромам была неожиданной, все же за ним последовала большая толпа народа. Он слышал, как выкрикивали его имя. Множество мужчин, женщин и детей, одетых в синее, крича и волнуясь, взбирались по лестницам на центральный путь. Он не мог понять, что они кричали, но его удивило, что они говорили на простонародном жаргоне. Когда наконец он вышел, охрану окружила густая возбужденная толпа. Он заметил, что некоторые старались пробраться к нему с прошениями, и охрана с большим трудом расчищала проход.
Один из аэропилов с дежурным аэронавтом стоял на западной летной площадке. Вблизи механизм совсем не казался маленьким. Алюминиевый скелет, лежавший на подвижной платформе посреди обширного аэродрома, был величиной с двадцатитонную яхту. Боковые стекловидные его плоскости, с сетью металлических нервов, совсем как прожилки на пчелином крыле, отбрасывали тень на пространство в несколько сот квадратных метров. Посредине, между металлическими ребрами, были подвешены на тросах сиденья для пилота и пассажира. Кресло для пассажира спереди было защищено от ветра стеклом и снабжено с боков металлической решеткой, затянутой прозрачною тканью. Сиденье можно было совершенно закрыть, но Грэхэм, для которого все это было ново и интересно, приказал оставить его открытым. Аэронавт сидел за стеклом, которое защищало ему лицо. Пассажир при желании мог закрепить свое кресло неподвижно, что при спуске было даже необходимо, или же передвигаться на нем по рельсам и тросу к шкафчику на носу корабля, где помещались багаж, одежда и провизия, что вместе с сиденьями уравновешивало центральную часть аэропила с пропеллером, находившимся на корме.
Машина на вид казалась очень простой. Асано, указывая на различные части механизма, объяснял Грэхэму, что мотор, подобно старым газовым двигателям, зажигается взрывом и при каждом обороте сжигает каплю особого вещества – «фомайль».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33