)
Катерина Матвеевна берет ложечку и делает то же.
Катерина Матвеевна. Нет, вы угадывайте.
Твердынский (хватает ее за руку, оглядывается быстро и перебирает ее за руку). Однако у вас в ручке, так сказать, пухлость не вредная. В этой.
Катерина Матвеевна (улыбаясь). Твердынский, не будьте глупы. Вы угадали. Я буду разливать.
Твердынский. Как дорога, однако, сближает. Такое ощущение странное в близости женщины. (Садится ближе) И как отлично, что вы не носите кринолин. И как у вас тут складочка, совсем античная. (Указывает на спину.)
Катерина Матвеевна. Твердынский, вы знаете стихи Гюго? Гюго отсталый человек, но он поэтическим чутьем проникал многое из будущего. N'insultez pas…
Твердынский. Такая складочка, что первый сорт. Позвольте мне ее пригладить, не то что погладить, а только пригладить. (Дотрагивается до нее.)
Катерина Матвеевна (улыбается и бьет его по руке). Твердынский, когда я ближе узнаю вас, я расскажу вам свою судьбу. Судьба женщины – это странная анормальность в нашем неразвитом обществе. (Сторонится.) Твердынский, ежели бы я меньше уважала вас, я бы могла усомниться в искренности ваших убеждений. Что делает ваша рука?
Твердынский. Ведь вот какие странные бывают казусы. Жили мы с вами, жили три месяца, и все говорили только о предметах, вызывающих на размышления, а теперь мгновенно мое воззрение на вас совсем изменилось. Отчего ж вы не хотите, чтоб я положил так руку? (Кладет руку на спинку кресла, на котором сидит Катерина Матвеевна.) Я ни до чего не коснусь без разрешения. Ни до чего.
Катерина Матвеевна (сияющая). Вглядитесь в глубину своего сознания, и тогда я честно выслушаю ваше признанье. Я не хочу увлечений, мы должны стоять выше их. Вы не трогайте меня.
Твердынский. Я не касаюсь ведь, ни до чего не касаюсь. А у вас есть во взгляде что-то пожирающее, выше женского. У одного моего товарища была друг-женщина, она была гувернантка. Вавочка, мы все так ее звали. Вы схожи с ней, очень схожи. Но славная какая складочка… (Схватывает ее и прижимает к себе.)
Катерина Матвеевна. Позвольте, позвольте, подумайте хорошенько и внимательно, вникните в себя! Тот путь, на который… Скажите, какою любовью вы любите меня? (Вырывается от него и встает.)
Твердынский (идет за ней). Вы фимиам сердца моего, вы кальян надежды небес, вы пар от подошв кумиров моих, вся нежность и свет фирмамента мироздания. Я люблю вас и желаю учинить с вами экспликацию.
Катерина Матвеевна. Не говорите глупостей, вы оскорбляете меня не как женщину, а как честного человека. Я не различаю. Вы говорите, что чувствуете влечение ко мне, я считаю вас хорошим господином; исследуйте характер вашего влечения и скажите мне. Старайтесь объективно смотреть на вещи. Конкрет может слушать вас. Я все сказала.
Твердынский (подходя ближе и хватая за руку). Божественная, но свободная женщина! Судьба покровительствует нам. Сей юный питомец Минервы (указывая на спящего Петю) опочил в объятиях Морфея, мы одни, и я снедаем любовью. (Хватает ее и хочет поцеловать.) Будущее в руках судьбы, настоящее наше. (Обнимает ее.) Да полно же, милейшая.
Катерина Матвеевна (испуганно отбивается). Вы оскорбляете меня, я ошиблась и в вас. Я закричу, пустите!
Петруша (сквозь сон). Семья… иг!.. преграда… ин… ди… виду… иг!.. альности.
Твердынский (оставляет ее, сердито). Вот уж недостойно истинно свободной женщины – так грязно понимать все…
Катерина Матвеевна. Боже мой, до чего я дошла!.. Боже мой!.. Но я выше… Нет… Я ниже всего на свете. Я жалкое создание, вы мне гадки, а сама я еще гаже! (Катерина Матвеевна, убитая, садится поодаль и глубоко задумывается.)
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же, Венеровский и Любочка.
Любочка (выходит вся в слезах). Какая же это свобода женщины, коли вы меня мучаете!.. Мне скучно, правду мамаша гово… Катенька! Алексей Павлович! Батюшки мои, и Петруша! Что это случилось?
Твердынский. Вот сурпризец не вредный, Любовь Ивановна! Я вот… еду тоже в Петербург.
Катерина Матвеевна. Любовь! Ты была права! Но оставьте меня… мне многое надо обдумать. (Садится к столу, облокачивается и думает.)
Петруша (вдруг просыпается и встает). Постойте, я все лучше расскажу. Ты сама должна знать, что семья… иг!.. развитию индивиду… иг!.. альности. Я и поехал один, а Алексей Павлович открыл, что тоже есть коммуна… а коммуна… удивительное убежд… учреждение, ну, вce равно… Мне очень спать хочется, вы меня разбудите… (Садится.)
Любочка. Что с ним?
Венеровский. Ничего особенного. Все это понятно. Мальчишка напился пьян, и выходит мерзость неестественная.
Петруша (привстает). Сами вы мерзость неестественная. Это уж все знают, что вы ретроград, мне Алексей Павлович и Катенька дорогой сказали, что вы из-за денег женились. Это очень подло по нашим воззрен… (Засыпает.)
Твердынский. Точно, что мальчишка-с. Поверьте, Анатолий Дмитриевич, что я этого не говорил и не думаю, потому что ваши убеждения…
Венеровский. Да-с, сделать гадость, да и на попятный! Это на вас похоже-с. А вот с вами-с, сударыня, позвольте дотолковаться до дела. (К Катерине Матвеевне.) Когда я объяснялся с вами-с, хе, хе! у себя на квартире-с, я вас попросил молчать о моей особе. Вы должны были мне обещать это, однако вам, как видно, не угодно держать слова. Теперь-с я заставлю вас, хе, хе! да-с. Мы, действительно умные люди и люди дела, тем-то и отличаемся от болтушек, как… многие ваши знакомые… тем отличаемся-с, что не позволяем себя забирать в руки, а сами забираем в руки, как я вас забрал-с, хе, хе! да-с. (Тихо ей.) Вы хвастаетесь свободой от предрассудков, а кое-что вам не хотелось бы распубликовать. Так знайте же…
Катерина Матвеевна. Позвольте, позвольте…
Венеровский. Извольте-с…
Катерина Матвеевна. Нет, ничего. Вы правы, только оставьте меня додуматься. (Садится в прежнюю позу.) Пожалуйста, оставьте меня! Я после скажу.
Венеровский (к Любочке). Теперь с этой госпожой покончено. Перестаньте и вы, миленькая. Я снисходителен всегда к людям с слабыми силами и умственными способностями, и это очень естественно, потому что я насквозь вижу все их стремленьица . Но когда идут мне наперекор, то я имею привычку сломать то, что мне мешает. Вам хочется показать, что вы имеете волю. Это похвально и человечно, но надо, чтобы цель была разумна.
Любочка (горячо). Вы всегда думаете, что вы только разумны. Катенька, ты меня не любишь, но скажи, пожалуйста, по правде, заступись за меня. Мне так скучно, так скучно! И зачем я от них уехала? Хоть бы Дуняша была со мной! Катенька, что с тобой?
Катерина Матвеевна. Любовь, не мешай мне додуматься. Во мне совершается великий переворот. Я чувствую это.
Любочка. Алексей Павлович, скажите хоть вы, стали бы вы мучать женщину, которую вы любите? Он бранит моих родных, он не любит меня.
Твердынский. Я, Любовь Ивановна, так сказать, в любви неофит и даже атеист оной.
Любочка. Вы все шутите, а мне, право, не до шуток. Боже мой, зачем я уехала!
Венеровский. Какая фразистость у вас неприятная! Но довольно-с! Я последний раз говорю: попробуйте дать себе отчет в ваших желаниях и выразить их. Это очень просто. Я выражаюсь ясно и разумно, попытайтесь и вы сделать то же.
Любочка. Катенька всегда так говорит. Разве можно сказать все, что чувствуешь? Как мне сказать все… Вы только о себе говорите. Вы меня не любите. Вы не подумали обо мне ни одной минуточки… Зачем вы еще пристаете ко мне? Мне скучно! Вы только себя хвалите. Папаша бы меня понял.
Венеровский. Я вам сказал, что я выше этих фраз, и вам не заставить меня вступить на ту арену пошлых препирательств, на которую вы меня вызываете. Староста!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Входит староста.
Венеровский (старосте). Велите закладывать вольных, я заплачу двойные прогоны.
Катерина Матвеевна (встает и встряхивает волосами). Позвольте. Я додумалась. Теперь я все скажу вам… Наши отношения…
За сценой слышен шум, крик.
Голос Ивана Михайловича: «Четверню в коляску!»
Голос смотрителя: «Нету-с…»
Голос Ивана Михайловича: «Зуба ни одного не оставлю! Разбойник! Нет, брат, уж я не тот. В острог посадят, а зубы все выколочу! Слышишь?» (Входит.)
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же и Иван Михайлович.
Иван Михайлович. А… а… а! Любезные! Вот они, молодчики! Всех разом накрыл!..
Твердынский. Могу сказать, скандален, предвидится не зловредный!
Венеровский (садится на стул против Ивана Михайловича и дерзко смотрит ему в глаза). Вот господин, которого надо будет еще пощелкать по носу.
Катерина Матвеевна (останавливается в своей, позе). Иван Михайлович! Я рада вас видеть.
Любочка (приближается к отцу). Папа милый…
Петруша (поднимается с места и глядит бессмысленно на отца). Теперь уж… иг!.. все очень сознали… иг!..
Иван Михайлович (отводя Любочку рукой). Ну-с (обращаясь к Твердынскому) , государь мой, пожалуйте-ка вы сюды!
Твердынский. Неужели вы думаете, что за ваши двадцать рублей в месяц я обязан похоронить себя?… Кажется, вы сами можете сознавать…
Иван Михайлович. Нет, дружок… Эта песня уж кончилась. Взялись вы учить моего сына?
Твердынский. Вы не думаете ли напугать меня?… только (робея) кулачное право… не современно.
Иван Михайлович. «Современно!» Это слыхали. А кто возьмется за дело да без причины не исполнит его, да еще притом мальчишку собьет с толку и увезет из родительского дома, как того человека звать, государь мой? Не знаете? Обманщик…
Твердынский. Вы дерзки, и я никому не позволю…
Иван Михайлович. Что-о? (Наступает.) Коли бы вы были постарше, а то вы мне жалки, государь мой…
Твердынский. Конечно, это все, что можно ожидать от невежд и зуботыковых. (Отступает.)
Иван Михайлович (наступает еще решительнее.) Вон!
Твердынский (торопливо захватывая узелок, уходит и кричит в дверях). Презренный ретроград!
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Те же, без Твердынского.
Иван Михайлович (не обращая внимания на Твердынского). Ну-с, теперь, соколик! (Подходя к Петруше.) Сашка!
Входит лакей.
Розги взял?
Лакей. В козлах-с.
Петруша. Индивидуальность… ин… ди…
Иван Михайлович (лакею). Поди сюда. Возьми ты этого молодца, вылей ему на голову ведро воды, слышишь? И посади в коляску…
Петруша. Деспотизм… иг!.. родительской власти… индиви…
Иван Михайлович (перевертывает Петрушу и дает подзатыльник). Ну, разговаривать! Марш! Сашка! Сведи ты его к колодцу, облей водой и держи его в коляске.
Петруша. Это… зачем же? Я сам…
Иван Михайлович. Ну!..
Лакей. Что ж, пожалуйте, Петр Иваныч…
Лакей и Петруша уходят.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Те же, без Петруши.
Иван Михайлович (к Катерине Матвеевне). Ну, стриженая иманципация, позвольте вас спросить: что у вашего дяди, распутный дом, что ли? А?
Катерина Матвеевна. Иван Михайлыч! Я разделяю ваши убеждения…
Иван Михайлович. Нет, матушка, слова-то эти оставь! Был дурак, да больше не буду. Что, я из своей прихоти твоей Лопуховкой управлял? Что, я обокрал тебя, что ли? Что, мне платили за твое содержание? Ты с своей деревни сто рублей в год получала, а ты мне… да что, и говорить скверно!
Катерина Матвеевна. Вы совершенно правы. Иван Михайлович, поступок мой неконсеквентен.
Иван Михайлович. Что мы с Марьей Васильевной видели от тебя, кроме презрения? И увенчано все – чем? Побегом и этим письмом. (Вынимает письмо.) Я вам не родня, не дядя. Извольте ехать, куда вам угодно, с этим щелкопером.
Катерина Матвеевна. Да, голубчик, да, вы высказываете истину. Да, голубчик, я сознаю свое заблуждение. Я прошу забвения. Я несчастная женщина, голубчик.
Иван Михайлович. Довольно меня обманывала, матушка… (Глядит на Венеровского.) Довольно!..
Венеровский. Что вы на меня смотрите? Я вам не скрою, Иван Михайлович, что вы мне прискучили своим криком. Поезжайте домой, – право, покойнее будет. Детей больше здесь нет и пугать некого.
Иван Михайлович. Поеду, государь мой, когда выскажу все.
Венеровский. А что вам это сказать нужно, нельзя ли узнать? Я послушаю, хотя знаю все, что вы скажете, и знаю, что ничего ни нового, ни остроумного…
Иван Михайлович. Многое мне вам сказать нужно, да не стану говорить при вашей жене, сударь, и при моей дочери. Вы считаете честным восстановлять дочь против отца, а я старого века, да знаю, что коли жена отца не уважает, так ей грош цена, а коли мужа не уважает – еще того хуже.
Венеровский (к Катерине Матвеевне). Этот господин, кажется, хочет учить меня честности; это довольно комично.
Катерина Матвеевна. Он прав, он совершенно прав, не говорите со мной… (Отворачивается.)
Венеровский (пожимает плечами). Староста, велите давать лошадей. А вы, Иван Михайлович, для меня забавны, только забавны.
Иван Михайлович (кричит). Я вам сказал довольно, оставим это. Поезжайте с богом. Я тебе привез Дуняшу, Люба, возьми ее. Грустно нам было, очень грустно… ну, да бог с тобой. У тебя будут дети, тогда ты поймешь. (Обнимает ее, она плачет.)
Венеровский. Комедия разыгрывается недурно, но и наскучить может. Поедемте, Любенька! Пойдемте, посидим в той комнате.
Любочка. Я не хочу, папа! Побудь со мной. (К Венеровскому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Катерина Матвеевна берет ложечку и делает то же.
Катерина Матвеевна. Нет, вы угадывайте.
Твердынский (хватает ее за руку, оглядывается быстро и перебирает ее за руку). Однако у вас в ручке, так сказать, пухлость не вредная. В этой.
Катерина Матвеевна (улыбаясь). Твердынский, не будьте глупы. Вы угадали. Я буду разливать.
Твердынский. Как дорога, однако, сближает. Такое ощущение странное в близости женщины. (Садится ближе) И как отлично, что вы не носите кринолин. И как у вас тут складочка, совсем античная. (Указывает на спину.)
Катерина Матвеевна. Твердынский, вы знаете стихи Гюго? Гюго отсталый человек, но он поэтическим чутьем проникал многое из будущего. N'insultez pas…
Твердынский. Такая складочка, что первый сорт. Позвольте мне ее пригладить, не то что погладить, а только пригладить. (Дотрагивается до нее.)
Катерина Матвеевна (улыбается и бьет его по руке). Твердынский, когда я ближе узнаю вас, я расскажу вам свою судьбу. Судьба женщины – это странная анормальность в нашем неразвитом обществе. (Сторонится.) Твердынский, ежели бы я меньше уважала вас, я бы могла усомниться в искренности ваших убеждений. Что делает ваша рука?
Твердынский. Ведь вот какие странные бывают казусы. Жили мы с вами, жили три месяца, и все говорили только о предметах, вызывающих на размышления, а теперь мгновенно мое воззрение на вас совсем изменилось. Отчего ж вы не хотите, чтоб я положил так руку? (Кладет руку на спинку кресла, на котором сидит Катерина Матвеевна.) Я ни до чего не коснусь без разрешения. Ни до чего.
Катерина Матвеевна (сияющая). Вглядитесь в глубину своего сознания, и тогда я честно выслушаю ваше признанье. Я не хочу увлечений, мы должны стоять выше их. Вы не трогайте меня.
Твердынский. Я не касаюсь ведь, ни до чего не касаюсь. А у вас есть во взгляде что-то пожирающее, выше женского. У одного моего товарища была друг-женщина, она была гувернантка. Вавочка, мы все так ее звали. Вы схожи с ней, очень схожи. Но славная какая складочка… (Схватывает ее и прижимает к себе.)
Катерина Матвеевна. Позвольте, позвольте, подумайте хорошенько и внимательно, вникните в себя! Тот путь, на который… Скажите, какою любовью вы любите меня? (Вырывается от него и встает.)
Твердынский (идет за ней). Вы фимиам сердца моего, вы кальян надежды небес, вы пар от подошв кумиров моих, вся нежность и свет фирмамента мироздания. Я люблю вас и желаю учинить с вами экспликацию.
Катерина Матвеевна. Не говорите глупостей, вы оскорбляете меня не как женщину, а как честного человека. Я не различаю. Вы говорите, что чувствуете влечение ко мне, я считаю вас хорошим господином; исследуйте характер вашего влечения и скажите мне. Старайтесь объективно смотреть на вещи. Конкрет может слушать вас. Я все сказала.
Твердынский (подходя ближе и хватая за руку). Божественная, но свободная женщина! Судьба покровительствует нам. Сей юный питомец Минервы (указывая на спящего Петю) опочил в объятиях Морфея, мы одни, и я снедаем любовью. (Хватает ее и хочет поцеловать.) Будущее в руках судьбы, настоящее наше. (Обнимает ее.) Да полно же, милейшая.
Катерина Матвеевна (испуганно отбивается). Вы оскорбляете меня, я ошиблась и в вас. Я закричу, пустите!
Петруша (сквозь сон). Семья… иг!.. преграда… ин… ди… виду… иг!.. альности.
Твердынский (оставляет ее, сердито). Вот уж недостойно истинно свободной женщины – так грязно понимать все…
Катерина Матвеевна. Боже мой, до чего я дошла!.. Боже мой!.. Но я выше… Нет… Я ниже всего на свете. Я жалкое создание, вы мне гадки, а сама я еще гаже! (Катерина Матвеевна, убитая, садится поодаль и глубоко задумывается.)
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же, Венеровский и Любочка.
Любочка (выходит вся в слезах). Какая же это свобода женщины, коли вы меня мучаете!.. Мне скучно, правду мамаша гово… Катенька! Алексей Павлович! Батюшки мои, и Петруша! Что это случилось?
Твердынский. Вот сурпризец не вредный, Любовь Ивановна! Я вот… еду тоже в Петербург.
Катерина Матвеевна. Любовь! Ты была права! Но оставьте меня… мне многое надо обдумать. (Садится к столу, облокачивается и думает.)
Петруша (вдруг просыпается и встает). Постойте, я все лучше расскажу. Ты сама должна знать, что семья… иг!.. развитию индивиду… иг!.. альности. Я и поехал один, а Алексей Павлович открыл, что тоже есть коммуна… а коммуна… удивительное убежд… учреждение, ну, вce равно… Мне очень спать хочется, вы меня разбудите… (Садится.)
Любочка. Что с ним?
Венеровский. Ничего особенного. Все это понятно. Мальчишка напился пьян, и выходит мерзость неестественная.
Петруша (привстает). Сами вы мерзость неестественная. Это уж все знают, что вы ретроград, мне Алексей Павлович и Катенька дорогой сказали, что вы из-за денег женились. Это очень подло по нашим воззрен… (Засыпает.)
Твердынский. Точно, что мальчишка-с. Поверьте, Анатолий Дмитриевич, что я этого не говорил и не думаю, потому что ваши убеждения…
Венеровский. Да-с, сделать гадость, да и на попятный! Это на вас похоже-с. А вот с вами-с, сударыня, позвольте дотолковаться до дела. (К Катерине Матвеевне.) Когда я объяснялся с вами-с, хе, хе! у себя на квартире-с, я вас попросил молчать о моей особе. Вы должны были мне обещать это, однако вам, как видно, не угодно держать слова. Теперь-с я заставлю вас, хе, хе! да-с. Мы, действительно умные люди и люди дела, тем-то и отличаемся от болтушек, как… многие ваши знакомые… тем отличаемся-с, что не позволяем себя забирать в руки, а сами забираем в руки, как я вас забрал-с, хе, хе! да-с. (Тихо ей.) Вы хвастаетесь свободой от предрассудков, а кое-что вам не хотелось бы распубликовать. Так знайте же…
Катерина Матвеевна. Позвольте, позвольте…
Венеровский. Извольте-с…
Катерина Матвеевна. Нет, ничего. Вы правы, только оставьте меня додуматься. (Садится в прежнюю позу.) Пожалуйста, оставьте меня! Я после скажу.
Венеровский (к Любочке). Теперь с этой госпожой покончено. Перестаньте и вы, миленькая. Я снисходителен всегда к людям с слабыми силами и умственными способностями, и это очень естественно, потому что я насквозь вижу все их стремленьица . Но когда идут мне наперекор, то я имею привычку сломать то, что мне мешает. Вам хочется показать, что вы имеете волю. Это похвально и человечно, но надо, чтобы цель была разумна.
Любочка (горячо). Вы всегда думаете, что вы только разумны. Катенька, ты меня не любишь, но скажи, пожалуйста, по правде, заступись за меня. Мне так скучно, так скучно! И зачем я от них уехала? Хоть бы Дуняша была со мной! Катенька, что с тобой?
Катерина Матвеевна. Любовь, не мешай мне додуматься. Во мне совершается великий переворот. Я чувствую это.
Любочка. Алексей Павлович, скажите хоть вы, стали бы вы мучать женщину, которую вы любите? Он бранит моих родных, он не любит меня.
Твердынский. Я, Любовь Ивановна, так сказать, в любви неофит и даже атеист оной.
Любочка. Вы все шутите, а мне, право, не до шуток. Боже мой, зачем я уехала!
Венеровский. Какая фразистость у вас неприятная! Но довольно-с! Я последний раз говорю: попробуйте дать себе отчет в ваших желаниях и выразить их. Это очень просто. Я выражаюсь ясно и разумно, попытайтесь и вы сделать то же.
Любочка. Катенька всегда так говорит. Разве можно сказать все, что чувствуешь? Как мне сказать все… Вы только о себе говорите. Вы меня не любите. Вы не подумали обо мне ни одной минуточки… Зачем вы еще пристаете ко мне? Мне скучно! Вы только себя хвалите. Папаша бы меня понял.
Венеровский. Я вам сказал, что я выше этих фраз, и вам не заставить меня вступить на ту арену пошлых препирательств, на которую вы меня вызываете. Староста!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Входит староста.
Венеровский (старосте). Велите закладывать вольных, я заплачу двойные прогоны.
Катерина Матвеевна (встает и встряхивает волосами). Позвольте. Я додумалась. Теперь я все скажу вам… Наши отношения…
За сценой слышен шум, крик.
Голос Ивана Михайловича: «Четверню в коляску!»
Голос смотрителя: «Нету-с…»
Голос Ивана Михайловича: «Зуба ни одного не оставлю! Разбойник! Нет, брат, уж я не тот. В острог посадят, а зубы все выколочу! Слышишь?» (Входит.)
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же и Иван Михайлович.
Иван Михайлович. А… а… а! Любезные! Вот они, молодчики! Всех разом накрыл!..
Твердынский. Могу сказать, скандален, предвидится не зловредный!
Венеровский (садится на стул против Ивана Михайловича и дерзко смотрит ему в глаза). Вот господин, которого надо будет еще пощелкать по носу.
Катерина Матвеевна (останавливается в своей, позе). Иван Михайлович! Я рада вас видеть.
Любочка (приближается к отцу). Папа милый…
Петруша (поднимается с места и глядит бессмысленно на отца). Теперь уж… иг!.. все очень сознали… иг!..
Иван Михайлович (отводя Любочку рукой). Ну-с (обращаясь к Твердынскому) , государь мой, пожалуйте-ка вы сюды!
Твердынский. Неужели вы думаете, что за ваши двадцать рублей в месяц я обязан похоронить себя?… Кажется, вы сами можете сознавать…
Иван Михайлович. Нет, дружок… Эта песня уж кончилась. Взялись вы учить моего сына?
Твердынский. Вы не думаете ли напугать меня?… только (робея) кулачное право… не современно.
Иван Михайлович. «Современно!» Это слыхали. А кто возьмется за дело да без причины не исполнит его, да еще притом мальчишку собьет с толку и увезет из родительского дома, как того человека звать, государь мой? Не знаете? Обманщик…
Твердынский. Вы дерзки, и я никому не позволю…
Иван Михайлович. Что-о? (Наступает.) Коли бы вы были постарше, а то вы мне жалки, государь мой…
Твердынский. Конечно, это все, что можно ожидать от невежд и зуботыковых. (Отступает.)
Иван Михайлович (наступает еще решительнее.) Вон!
Твердынский (торопливо захватывая узелок, уходит и кричит в дверях). Презренный ретроград!
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Те же, без Твердынского.
Иван Михайлович (не обращая внимания на Твердынского). Ну-с, теперь, соколик! (Подходя к Петруше.) Сашка!
Входит лакей.
Розги взял?
Лакей. В козлах-с.
Петруша. Индивидуальность… ин… ди…
Иван Михайлович (лакею). Поди сюда. Возьми ты этого молодца, вылей ему на голову ведро воды, слышишь? И посади в коляску…
Петруша. Деспотизм… иг!.. родительской власти… индиви…
Иван Михайлович (перевертывает Петрушу и дает подзатыльник). Ну, разговаривать! Марш! Сашка! Сведи ты его к колодцу, облей водой и держи его в коляске.
Петруша. Это… зачем же? Я сам…
Иван Михайлович. Ну!..
Лакей. Что ж, пожалуйте, Петр Иваныч…
Лакей и Петруша уходят.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Те же, без Петруши.
Иван Михайлович (к Катерине Матвеевне). Ну, стриженая иманципация, позвольте вас спросить: что у вашего дяди, распутный дом, что ли? А?
Катерина Матвеевна. Иван Михайлыч! Я разделяю ваши убеждения…
Иван Михайлович. Нет, матушка, слова-то эти оставь! Был дурак, да больше не буду. Что, я из своей прихоти твоей Лопуховкой управлял? Что, я обокрал тебя, что ли? Что, мне платили за твое содержание? Ты с своей деревни сто рублей в год получала, а ты мне… да что, и говорить скверно!
Катерина Матвеевна. Вы совершенно правы. Иван Михайлович, поступок мой неконсеквентен.
Иван Михайлович. Что мы с Марьей Васильевной видели от тебя, кроме презрения? И увенчано все – чем? Побегом и этим письмом. (Вынимает письмо.) Я вам не родня, не дядя. Извольте ехать, куда вам угодно, с этим щелкопером.
Катерина Матвеевна. Да, голубчик, да, вы высказываете истину. Да, голубчик, я сознаю свое заблуждение. Я прошу забвения. Я несчастная женщина, голубчик.
Иван Михайлович. Довольно меня обманывала, матушка… (Глядит на Венеровского.) Довольно!..
Венеровский. Что вы на меня смотрите? Я вам не скрою, Иван Михайлович, что вы мне прискучили своим криком. Поезжайте домой, – право, покойнее будет. Детей больше здесь нет и пугать некого.
Иван Михайлович. Поеду, государь мой, когда выскажу все.
Венеровский. А что вам это сказать нужно, нельзя ли узнать? Я послушаю, хотя знаю все, что вы скажете, и знаю, что ничего ни нового, ни остроумного…
Иван Михайлович. Многое мне вам сказать нужно, да не стану говорить при вашей жене, сударь, и при моей дочери. Вы считаете честным восстановлять дочь против отца, а я старого века, да знаю, что коли жена отца не уважает, так ей грош цена, а коли мужа не уважает – еще того хуже.
Венеровский (к Катерине Матвеевне). Этот господин, кажется, хочет учить меня честности; это довольно комично.
Катерина Матвеевна. Он прав, он совершенно прав, не говорите со мной… (Отворачивается.)
Венеровский (пожимает плечами). Староста, велите давать лошадей. А вы, Иван Михайлович, для меня забавны, только забавны.
Иван Михайлович (кричит). Я вам сказал довольно, оставим это. Поезжайте с богом. Я тебе привез Дуняшу, Люба, возьми ее. Грустно нам было, очень грустно… ну, да бог с тобой. У тебя будут дети, тогда ты поймешь. (Обнимает ее, она плачет.)
Венеровский. Комедия разыгрывается недурно, но и наскучить может. Поедемте, Любенька! Пойдемте, посидим в той комнате.
Любочка. Я не хочу, папа! Побудь со мной. (К Венеровскому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13