Руки женщины не давали мне времени на изумление
- они впивались коготками в концы моих волос, ее те-
ло поднималось все выше и выше. Ноги расжались,
приблизились к моему лицу и поглотили его в тесном
объятии. Когда я сделал движение губами, чтобы зах-
ватить глоток воздуха, острый, нежный и обольсти-
тельный аромат опьянил меня. Мои руки в судорожном
объятии обняли ее чудесные бедра, и я утонул в поце-
луе бесконечном, сладостном, заставившем забыть меня
все на свете. Стыда больше не было. Губы впивали в
себя податливое тело и сами тонули в непрерывном
лобзании, томительном и восхитительном. Тело женщины
извивалось, как змея и влажный жаркий тайник прини-
кал при бесчисленных поворотах к губам, как будто
живое существо, редкий цветок, неведомый мне в мои
28 лет. Я плакал от радости, чувствуя, что женщина
готова замереть в судорогах последней истомы. Легкая
рука скользнула по моему телу, на секунду задержа-
лась на тягостно поникшей его части, сочувственно и
любовно пожала бесполезно вздувшийся кусок кожи и
сосудов. Так, наверно, маленькая девочка огорченно
прижимает к себе ослабевшую оболочку мячика, из ко-
торого вышел воздух.
Эта дружеская ласка сделала чудо. Это было бук-
вально воскрешение из мертвых, неожиданное и стреми-
тельное воскрешение Лазаря: сперва чуть заметно тро-
нулась его головка, потом слабое движение прошло по
его телу, наливая его новой, свежей кровью. Он взд-
рогнул, качнулся, как от слабости, и вдруг поднялся
во весь рост.
Желание благодарно поцеловать женщину переполни-
ло мою грудь: я сильно прижался губами к бархатистой
коже бедер, оставляя на ней следы поцелуев. Затем я
оторвался от этого чудотворного источника, его аро-
матная теплота вдохнула моего воскресшего Лазаря к
жизни, нетерпеливый, мучительно сладостный тайник
поглотил его в недра.
Наслаждения были легковесны, как молния, и бес-
конечны, как вечность. Все силы ума и тела соедини-
лись в одном желании дать, как можно больше этому
полудетскому телу радости, охватившему меня своими
объятьями. Ее руки сжимали мое тело, впиваясь ногтя-
ми в мои руки, касались волос, не забывая о прикос-
новениях более интимных и восхитительных. Не было
места, которое не чувствовало бы их прикосновений.
Как будто у меня стало несколько пар рук и ног. Я
сам чувствовал невозможность выразить двумя руками
всю степень этой радости, которая переполняла меня.
Пои пальцы перебегали по спелым яблокам ее наливших-
ся грудей, щупали ее голову, волосы, плечи. Было му-
чительно, что я не имею еще рук, чтобы ими ближе,
теснее прижать к себе обнимавшее меня тело. Я хотел
бы, как спрут, иметь четыре пары рук, чтобы взять ее
тело. Сколько времени, мгновение или вечность, дли-
лись эти объятия я не знаю. Внезапно, обессиленно мы
разжали руки, замерли от счастия и удовольствия. Мы
заснули, прижавшись друг к другу.

2
Не знаю, как долго я проспал. Разбудил меня ос-
торожный шорох. Так иногда в самой глубокой тишине
может разбудить слабый скрежет зубов. Еще бессозна-
тельно я открыл глаза и увидел, что женская фигура,
наклонившись, сидя на корточках, что-то ищет на полу
при слабом свете. На ней ничего не было. Я быстро
поднялся, но в тот же момент раздался ее испуганный
голос:
- Не смейте смотреть на меня, отвернитесь от ме-
ня, я раздета.
Мне было трудно удержаться от смеха, эта неожи-
данная стыдливость после всего, что произошло, была
слишком забавной. Но я послушно закрыл глаза с чувс-
твом некоторого удовлетворения, которое всегда дос-
тавляла мне мысль, что ты обладаешь женщиной, не
слишком доступной и не лишенной стыдливости и, как
только мои веки сомкнулись, я снова почувствовал
приступ непреодолимой дремоты. Однако женщина не да-
ла мне уснуть прежде, чем я ушел на свою постель. Я
разделся, умылся, погрузился в неясную прелесть сно-
видений. Ни одного из них я не запомнил. Бывает так,
что целая стая снов осеняет наш покой, сменяясь ра-
достным и быстрым чередованием, свежестью счастья.
Подсознательно мне врезался в память один из них,
последний. Мне чудилось, что ранним утром я лежу у
себя в комнате, где прошло мое детство и юность. Я
сам еще юн, мне 17 лет. Сквозь сомкнутые веки я чув-
ствую, как золотые солнечные лучики врываются в ком-
нату и в сверкающих полосах пляшут серебряные пылин-
ки. Ласковый крошечный котенок играет, прыгает по
моему телу. Движения его щекочут меня. Вот он пробе-
жал по моим ногам, остановился, будто бы в раздумье,
или вернуться обратно, или свернуться клубком. Я яс-
но вижу его смешную мордочку, которая с любопытством
озирается вокруг. Он делает грациозное движение и
вдруг в острых щелочках его зрачков загорается инте-
рес - он увидел что-то привлекательное. Оно так
близко от его мордочки, что он не меняя позы может
достать его, надо только протянуть лапку. Такая за-
бавная игрушка. Он шаловливо трогает лапкой и смот-
рит, как она слегка качнулась. Котенок заинтересо-
вался. Осторожно приподняв двумя лапками этот пред-
мет, он рассматривает его. Это очень интересно. За-
бавная игрушка, словно учитывая его желание, подни-
мается, как живая. Он быстро ударяет ее лапкой и,
выгнув спину, взъерошив шерсть, приготовился защи-
щаться. Она обиделась на его дерзость, стала во весь
рост и оказалась больше, чем сам котенок. Он напу-
ган, его мучает любопытство. Кто знает, может быть
красный, свежий кусочек съедобен. Враг не хочет на-
падать, он не обращает внимания на пристальный взг-
ляд узких зрачков, он хочет опять уснуть, когда,
внезапно осмелев, котенок решает коснуться языком
его головки. Маленькие лапки с нетерпением перебира-
ют по коже. Это не удается и коготки чуть-чуть цара-
пают мне бедро и живот. Внезапно во мне пробудилось
сознание. Я увидел освещенное солнцем купе. Поезд
стоял. Женское личико, любопытное и смешное, как у
котенка, смотрело на меня. Незнакомка, ведь я не
знал еще, как ее зовут, сидела на постели, облоко-
тившись на столик, разделяющий наши диваны и наблю-
дала за мной. Теперь я мог разглядеть ее лицо. Оно
было прекрасно.
Неровные лучи солнца падали на короткие кудри,
дробились о них тысячами искорок, а в больших голу-
бых глазах светилась шаловливость. Я проследил нап-
равление ее взгляда и почувствовал, как краснею:
скинутое одеяло опустилось ниже пояса, белье откры-
вало тело. О!.. Это было не совсем скромное зрелище.
Скорее напротив, но оно не смутило мою соседку. Вы-
тянув руку, она перебирала напрягшуюся часть моего
тела, острые ногти царапали мне живот. Мгновенно сон
покинул меня. Она прочла это сразу по той искре, ко-
торая одновременно вспыхнула в моих глазах и под ее
рукой. Раздался мелодичный и совсем тихий смех:
- Наконец-то, разве можно быть таким соней? - я
хотел подвинуться к ней, но она предупредила меня. -
Не надо, хочу к вам!
Она быстро перебросила свое тело ко мне на ди-
ван. Я остался лежать неподвижно. Она села у меня в
ногах и по-очереди подобрала ножки. С улыбкой пос-
мотрела мне в лицо. Острые, чудесные груди просвечи-
вались скозь тонкий батист рубашки такой короткой,
что она оставляла открытыми ее ножки. Блестящие ко-
готки на них прижались к полотну простыни, круглые
колени слегка приподнимались, линии безупречной чис-
тоты вели от них к бедрам, розовому мрамору живота.
Там, где эти линии готовы были соединиться на меня
смотрел, разделяя их, большой удлиненный глаз. Он не
был светел и смешлив, как глаз женщины. Из-за густой
сети его приподнятых ресниц проникал глубокий взгляд
пристально и слегка расширенного разреза, из которо-
го чуть-чуть выглядывал зрачок.
Казалось, этот глубокий глаз мирно и неслышно
дышит, чуть заметно сужаясь и расширяясь. И с этим
дыханием приоткрывалась какая-то неведомая глубина.
Да, именно так. Мне казалось, что сама женщина прис-
тально и зовуще смотрит на меня, подчеркивая красоту
ее по-турецки сложенных ног. Этот настойчивый взгляд
потряс меня. По мне пробегали желания, и, зажженый
этим огнем светильник, выдал перед ней огненный язы-
чек пылающего тела. Насытившись волнением, которое
она читала в моих глазах, женщина приподнялась на
колени и меряющий меня взгляд стал еще глубже, рас-
ширяясь с нетерпением и вниманием. У меня не было
сил приподняться. Я ждал, Елена (я уже знал, как ее
зовут) придвинулась ближе. Круглые ее колени крепко
охватили мои бедра и она стала медленно опускаться
на то, что ее ждало, стоя во весь рост. Я знал, что
через секунду наступит наслаждение, столь же силь-
ное, как и испытанное несколько часов назад. Я ждал,
затаив дыхание.
Я почти ощутил, как мой член погружается в горя-
чую глубину. Но, едва коснувшись того, что ее ожида-
ло в этом погружении, Елена быстро привстала и села
спиной к моему лицу. Не знаю, сколько времени про-
должалась эта пытка блаженством. Ни на одну минуту
тело женщины не оставалось неподвижным, и в то же
время изгибы ее были такие вкрадчивые и медлитель-
ные, что казалось я никогда больше не смогу отвести
взор, так долго томивший меня. Она прижалась к моей
голове все так же, обнимая меня коленями. Вдруг я
ощутил у себя на губах шелковые ресницы, припухшие
веки закрывали мне рот и розовый требовательный зра-
чок коснулся моего языка. О! Теперь я был не так
безрассуден и не терпелив, как ночью. Я уже мог рас-
считывать силу и нежность моих ласк. Я не знаю, ка-
кие ласки наиболее отзывчивы и пленительны, я пос-
лушно откликнулся на зов моей страсти, почти жесто-
кой от невозможности найти себе удовлетворение. Еле-
на склонилась надо мной, внезапно ее талия наклони-
лась, руки упали к моим коленям, мои бедра ощутили
упругость ее груди. С невыразимым содроганием я ощу-
тил ее ласки, они же были непередаваемо сладостны.
Ножки Елены сжимали мою голову, ее ноготки бессозна-
тельно царапали мне ноги, ее литой ротик ласкал виб-
рирующую от наслаждения кожу неисчислимым количест-
вом поцелуев, легких, мгновенных, влажных. Потом го-
рячие губы впились в выдающуюся часть моего тела,
которая исчезла за их мягкой тканью так, что я чувс-
твовал прикосновения острых зубок, слегка сжимавших
напряженную часть тела. Момент сильнейшего упоения
приближался, тело женщины изгибалось в пароксизмах
страсти, руки рвали полотно простыни. Вдруг она вся
ослабела, словно раненая птица. Ее губы оторвались,
ноги расжались и безжизненное тело распростерлось
около меня. Ее горячая щека лежала на моих бедрах. Я
пока не был утомлен и хотел возобновить ласки, но ее
утомленный голос остановил меня:
- Нет, нет, подожди, дай мне прийти в себя! -
Медленно потекли минуты, солнце поднималось над го-
ризонтом и шелк волос отливал золотом. Они были так
близко, что мое дыхание шевелило их нити, на которых
блестела влага, как роса на утренней траве. Елена
приподняла голову и сейчас же откинулась опять, вы-
тянув ноги. Уютное тепло во впадине притянуло мои
губы. Это прикосновение пробудило Елену от легкого
покоя. Мелодичный тихий смешок мешал ей говорить. -
Ой, ой, оставь, я боюсь, ой! Не могу, ха-ха-ха, пус-
ти, боюсь щекотки...
Опять круглые колени охватили мои бедра, розовый
язычек выглянул из маленькой, жадно раскрытой пасти.
Жаркий зев ее приближался и, наконец, поглотил горя-
щий перед ним светильник. Влажно дышало ее тело вок-
руг воспаленного венчика. Я видел по лицу Елены, что
она опять поддается опьянению, ноздри ее раздвину-
лись, полузакрытые глаза мерцали почти бессознатель-
ной синевой. Рот приоткрылся, обнажая мелкий розовый
жемчуг зубов, сквозь который чуть слышен был взвол-
нованный шепот:
- Ну иди, иди же, теперь хорошо... нет, нет, не
спеши... делай это равномерно...
Она не только звала, ее рука вела за собой, ука-
зывая путь, но не пуская дальше, удерживая в глубине
своего тела часть моего существа, не давая ему сов-
сем погрузиться в блаженство. Она вытянула свои
стройные ножки так, что они оказались у меня под
мышками. Она откинулась назад всем корпусом и села
на мои колени. Я был готов закричать от невыносимой
боли, но в это же время восторг острого наслаждения
пронзил меня. Наверно и Елена испытывала боль, ей
было трудно говорить:
- Подожди еще несколько секунд... это так восхи-
тительно... Мне кажется, что я сейчас поднимусь на
воздух. - И она сделала движение, приподнимаясь,
чтобы ослабить напряжение живой пружины, и снова от-
кинулась назад, испытывая облегчение. О! Это была
непередаваемая пытка страсти, не знаю, смог бы я вы-
держать до конца, но в то время, когда Елена, опер-
шись руками о мои колени, откинулась назад, раздался
лязг буферов.
1 2 3 4