Банк, у кассира внезапный приступ аппендицита как раз в ту минуту,
когда он пересчитывает пачку денег, - и человек спокойно берет их и
уходит, словно только что получил их по чеку...
Магазин, оставленный без присмотра как раз на эти необходимые
несколько минут...
Узилище, и часовой чихает в ту самую минуту, когда беглец проходит
мимо...
Антикварная лавка - и катастрофа на улице, которая отвлекает
внимание, как раз когда надо...
Все это так просто, когда точно знаешь, что случится и как этим
воспользоваться...
Как же поймать Клайгера?
Дон резко выпрямился - сигарета обожгла ему пальцы - и увидел, что
Мэлчин смотрит на него в упор.
- Я обдумал ваш пример, - сказал он. - Ну тот, когда слепой пытается
поймать зрячего. Я знаю, как это можно сделать.
- Как же?
- Слепец прозревает.
Им живется преуютно. Мягкие постели и вкусная еда, пластинки,
телевизор, библиотека, и фильмы привозят. Есть спортивные площадки,
бассейн для плавания и даже кегельбан. Они хорошо одеты, недурно себя
чувствуют и недурно выглядят, но они умны и все понимают.
Если нельзя выйти из дому когда вздумается, это уже не дом, а тюрьма
- и они живут в тюрьме.
Конечно, это все только ради их же собственной безопасности. Охрана,
тайная сигнализация, всяческие ограничения существуют единственно для
того, чтобы оберегать их от непрошеных гостей. Секретность продиктована
страхом перед шпионами, и все это оправдывается патриотизмом. Но ведь у
всякой медали есть оборотная сторона: раз нельзя войти, значит, нельзя и
выйти. И патриотизм иной раз - довольно жалкое оправдание.
- Приятно видеть новое лицо. - Сэм Эдварде пятидесяти лет от роду,
сухощавый как мальчишка, но с физиономией боксера, широко улыбаясь,
тряхнул руку Дона. - Нашего полку прибыло?
- Это гость. - Сморщенный старик, совсем потонувший в кресле,
почмокал губами, пристально разглядывая Дона. - Так слушайте, Грегсон,
если вы не прочь после сыграть в покер, мы вам доставим это удовольствие.
Он хрипло засмеялся, потом нахмурился и сухонькой ладошкой хлопнул
себя по коленке.
- Ах, черт! Соскучился я без покера.
- Они тут все телепаты, - шепнул Дону Мэлчин. - И у них постоянная
связь с другими, которые находятся сами понимаете где. Здесь мне незачем
вас представлять.
Дон кивнул, смущенно глядя на окружающих. Были тут и старики, и
несколько юнцов, но большинство - средних лет. Они в свою очередь
разглядывали его, и глаза их насмешливо поблескивали.
- Любопытно, что рыбак рыбака видит издалека, - задумчиво заметил
Мэлчин. - Там собрались телепаты, а в этой комнате - телекинетики. Они
пока не совершили ничего выдающегося, хотя кое-какие успехи уже есть. А
вот тут - ясновидцы.
Ясновидцев было пятнадцать. Дон удивился, что так много, но тотчас
подумал: чему ж тут удивляться? В таком огромном людском котле, как
Соединенные Штаты, всякое отклонение от нормы уж конечно повторяется много
раз. Он догадывался, что это далеко не все, что таких домов, как Дом
Картрайта, существует еще немало, только названия у них разные.
- Мы установили, что, когда они объединяют свои таланты, это
благотворно действует на каждый в отдельности, - прошептал Мэлчин. -
Прежде чем прийти сюда, Клайгер был всего-навсего предсказателем судьбы в
каком-то балагане; за десять лет он стал творить чудеса.
- Десять лет?
- Именно. Многие наши постояльцы пробыли здесь гораздо дольше.
Если в голосе Мэлчина и звучала насмешка, Дон ее не уловил. Зато
уловил один из обитателей комнаты. Он подошел к ним и, натянуто улыбаясь,
протянул руку:
- Тэб Уэлкер. Не разрешите ли вы один спор? Я слышал, что в Англии
человек, приговоренный к пожизненному заключению, выходит из тюрьмы в
среднем через девять лет. Так ли это?
- Смотря как он себя ведет. - Дон тоже весь напрягся, он понял, к
чему клонит этот человек. - В среднем пожизненное заключение длится в
Англии пятнадцать лет. Третья амнистия действительно может сократить срок
примерно до девяти.
- А ведь такое наказание дают по меньшей мере за убийство. - Тэб
кивнул. - Знаете, я здесь уже восемь лет. Может быть, еще год - и хватит?
- Вы же не заключенный, - возразил Дон. Уэлкер засмеялся.
- Полноте. - Он поднял руку. - Не надо ни споров, ни речей. - Теперь
он больше не улыбался. - Чего вы хотите?
- Помощи, - просто ответил Дон.
Он походил по комнате и остановился у шахматного столика. Деревянные
фигурки были выточены любовно и искусно, с той обманчивой небрежностью,
какой всегда отличается ручная работа. Дон взял слона, полюбовался им,
потом встретился глазами с Уэлкером.
- Это Клайгера?
- Как вы догадались? - Взгляд Тэба смягчился. - Элберт любил красивые
вещи. Больше всего он мучился здесь от того, что не мог ходить по музеям.
Он всегда говорил: посмотрите, чем человек украшает свою жизнь, и вы
поймете, чего он достиг.
- Вазами, например?
- Картинами, скульптурами, камеями - все они ему нравились, если
только это были настоящие произведения искусства.
- Человек с тонким вкусом. - Дон кивнул. - Понимаю. И когда же вы все
решили помочь ему удрать?
- Я... Как вы сказали?
- Вы отлично слышали, что я сказал. - Минуту они в упор смотрели друг
на друга, потом Уэлкер медленно улыбнулся:
- А вы не дурак.
Дон ответил улыбкой.
- Еще один вопрос. - Дон помедлил, чувствуя на себе взгляды всех
присутствующих. - Чего он, в сущности, добивается?

- Нет! - Генерал Пенн с силой хлопнул ладонью по кожаной подушке
сиденья. - Нет и нет!
Дон вздохнул, не отрывая глаз от дождя за окном. Тяжелые капли падали
с деревьев прямо на крышу автомобиля и сверкающими жемчужинами скатывались
по стеклам. Впереди сквозь пелену дождя смутно маячила другая машина,
сзади, конечно, есть еще одна. Их шофер ушел куда-то вперед и, верно,
клянет на чем свет стоит прихоти своего начальства.
- Слушайте, - сказал генерал. - У нас есть сведения, что они знают
насчет Клайгера. Как они догадались, что он так много значит для нас, не
знаю, но догадались. Теперь весь вопрос в том, кто придет первым. Мы не
можем позволить себе проиграть.
- А мы не проиграем, - возразил Дон. - Но для этого надо действовать
по-моему. Это единственный путь.
- Нет!
- Генерал! - Вся долго копившаяся, злость и досада прорвались в этом
окрике. - Вы-то что предлагаете?
Как он и предвидел, вопрос озадачил собеседника, но лишь на минуту.
- Я не могу так рисковать, - отрезал Пенн. - Клайгер всего лишь
одиночка, опасный, но одиночка. С ним одним мы можем справиться, а вот
справимся ли с десятком или еще того больше? Даже предлагать такое я
считаю изменой.
Дон вскипел: вечно эти громкие слова! Пенну всюду мерещатся шпионы,
и, стараясь избежать нескромных взоров, он, напротив, привлекает к себе
внимание. Вот и сейчас он потребовал встречи в автомобиле, на дороге, под
дождем, из страха: вдруг какое-нибудь незамеченное электронное ухо
подслушает их разговор? Оба долго молчали, потом Дон собрался с духом:
- Как хотите, а вам придется это обдумать. Во-первых, побег был
организован. Погас свет - управляемая внушением крыса перегрызла питающий
провод. Одному из часовых неизвестно почему вдруг стало худо, и на минуту
из цепи охраны выпало одно звено. Выли и другие мелкие происшествия, тоже
не случайные. Собственно, вся эта орава могла при желании преспокойно уйти
оттуда.
- Но ведь никто больше не ушел! - Пенн с силой стукнул по сиденью. -
Ушел один Клайгер! Это, по-вашему, что-нибудь доказывает?
- Что именно? Что он хотел сбежать к красным? - Дон пожал плечами. -
Тогда что же его удерживает? Он уже сто раз мог с ними связаться, стоило
только захотеть.
- К чему это вы клоните? - Пенн начал терять терпение. - Может,
по-вашему, эти там... уроды приставили мне к виску револьвер? Вы говорите,
они согласны помочь, но на определенных условиях. Ха! Условия! - Он сжал
кулак. - Неужели они не понимают, что страна на грани войны!
- Они хотят как раз того, что мы, по нашим словам, пытаемся отстоять,
- сказал Дон. - Они хотят толику свободы. Разве это такое уж наглое
требование?
Он откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и снова увидел
обитателей Дома Картрайта. Иные, по словам Мэлчина, провели там по
двенадцать лет. Долгий срок. Чересчур долгий для того, чтобы послушно
оставаться подопытными кроликами, чьи таланты здесь взращивают, развивают
и эксплуатируют. Но генерал даже не считает их людьми. Для него они -
"уроды", просто еще одно оружие, которое надо готовить к бою, а пока
прятать и охранять - и уничтожить, если есть опасность, что оно попадет в
руки врага.
- Что? - Он открыл глаза, вдруг сообразив, что генерал что-то ему
говорит. Пенн злобно сверкнул глазами.
- А без их помощи вы не сможете его изловить?
- Не знаю. - Дон поджал губы, сдвинул густые брови, и взгляд у него
стал отрешенный и сосредоточенный. - Наверно, мы взялись за дело не с того
конца. Вообразили, что нужно всего-навсего поймать беглеца, и упустили из
виду, что беглец-то необыкновенный, вот у нас ничего и не вышло. В
поступках Клайгера есть своя закономерность. Надо понять, почему он
сбежал, - и мы поймем, чего он добивается.
- А разве не за этим вы ездили в Дом Картрайта? - Пенн даже не
потрудился скрыть насмешку.
- Да. И мне это удалось.
- Но тогда...
- Он украл старинную вазу, - сказал Дон. - Поймите цель - и вот вам
ответ.
Макс Эрлмен лежал на постели и глядел в потолок. В маленьком
гостиничном номере было тепло, всюду разбросаны пожитки трех постояльцев.
На стене кривовато висела большая карта города, сеть улиц утыкана
разноцветными булавками. В сумерках смягчились резкие линии бетонных
джунглей за окнами и даже кричащие огни реклам уже не так резали глаз.
Сидевший за столом Бронсон шевельнулся, и в нос Эрлмену ударил острый
запах ружейного масла. Он закурил, чтобы прогнать эту вонь, и с
отвращением поглядел на Бронсона.
- Может, хватит? - Макс ткнул сигаретой в сторону револьвера, который
усердно чистил и собирал Бронсон. В воздухе повисла струйка дыма. Бронсон
и бровью не повел.
- Что ты такое, Бронсон? - Эрлмен рывком спустил ноги с постели, его
трясло от злости. - Ходишь, ешь, спишь, наверно, и говорить мог бы при
желании, но человек ли ты?
Металлическое пощелкивание ни на миг не прекратилось, Бронсон вновь
собрал свой револьвер. Сунул его в кобуру, молниеносно выхватил и вновь
спрятал.
Эрлмен вскочил на ноги, его глубоко сидящие воспаленные глаза злобно
сверкнули. Он обернулся - в комнату вошел Дон, лицо у него было усталое.
- Ничего? - Макс заранее знал ответ. Дон покачал головой.
- Никаких перемен. - Дон пересек комнату, остановился перед картой на
стене и стал изучать разноцветные булавки. - Тут все помечено?
- Все как есть. - Эрлмен выпустил струю дыма прямо на карту. - Если
мне кто-нибудь скажет, что это некультурный город, я разорву его на куски.
Куда ни плюнь, сплошь картинные галереи, музеи, выставки, антикварные
лавки, миссии и прочая ерунда. Я их все тут отметил. - Он покосился на
мрачное лицо Грегсона. - Больно уж их много, Дон. Чересчур.
- Можно и поубавить. - Дон вздохнул, напряжение последних недель все
росло внутри, а за последние дни нервы натянулись до отказа. Он заставил
себя расслабить мышцы, несколько раз глубоко вздохнул, стараясь забыть о
спешке и истерических командах Пенна. - Иностранные фильмы, современное
искусство, новомодные картины, выставки абстракционистов - это все ни к
чему. Собрания марок, торговые миссии, выставки машин и оборудования тоже
долой. Займемся лишь старинным, редкостным, прекрасным.
- Значит, отбирать построже?
- Построже. Твое дело - все необычное, что выставлено на короткое
время, взято из частных собраний.
Эрлмен кивнул и принялся переставлять разноцветные булавки, сверяясь
с кучей каталогов. Дон отвернулся к окну.
За окном далеко внизу раскинулся город, улицы, точно шрамы, рассекали
скопище бетонных людских муравейников, и все это сверкало огнями. Где-то в
этом городе, наверно, стоит сейчас другой человек и тоже смотрит в окно -
мягкий, вежливый, влюбленный в искусство. Человек, который до недавней
поры жил как все, подчинялся закону - и вдруг очертя голову ударился в
бега, чтобы грабить и воровать. С чего бы это?
Крушение надежд? Да, это участь всех обитателей Дома Картрайта; и
остальные тоже могли бы уйти, однако они этого не сделали. Удрал один
Клайгер, и он до сих пор в бегах.
1 2 3 4