Словно по сигналу, вступил констебль:
— Вы уверены, что это был мистер Макей?
— Уверена. Если вы знаете остров, то вам известно, что пролив не широкий, а я находилась у конца дамбы, и он как раз спустился к лодочному сараю. Наверное, чтобы проверить, пустой ли он.
Ивэн резко произнес:
— Догадки или ложь, какое это имеет значение? Сержант, разве вы не понимаете, что такое невозможно? Отлив начался между четвертью и половиной пятого сегодня утром. Она застряла на острове примерно в три часа. Разве можно узнать кого-либо в такое время и при таком свете?
— На вашем бы месте я бы помолчал, сэр, и дал бы леди закончить, — ответил сержант. — Продолжайте, мисс, пожалуйста. Не обращайте внимание. Просто расскажите о том, что видели.
Я глубоко вздохнула. Атмосфера стояла такая тяжелая, что мне казалось, что я плыву против сильного течения.
— Я увидела, как мистер Макей достал бинокль и посмотрел на палатку. Я закрыла ее. Он, должно быть, подумал, простите, это не важно. Потом он повернулся и пошел в садовые ворота. По тропе к дому.
— Вам был виден дом с того места, где вы стояли? — спросил сержант.
Когда я ответила: «Нет», он кивнул, и я поняла, что ему тоже хорошо известны эти места. Я с трудом продолжила:
— Некоторое время я ждала — полчаса, может быть, — потом он появился с сумкой на плече. Она была размером… в общем, походила на спортивную сумку. Она казалась очень тяжелой. Оставив ее за сараем, он пошел за… вновь к садовым воротам.
— Ага, — произнес Ивэн, — мы решили больше не предполагать? — Слова звучали насмешливо, но, когда он меня перебил, я взглянула на него, в его глазах насмешки не было. Тревога, мольба, знание того, что сейчас, наконец, последует то, что он не сможет отрицать. Эта картина, этот не относящийся к делу портрет дяди Фергуса, до сих пор стоял, прислонившись к стене лодочного сарая, ожидая, когда я расскажу свою историю и отправлю полицейских на поиски спортивной сумки, которую Ивэн где-то бросил во время погони вдоль берега. Я внезапно вспомнила, как «Малая качурка» скрылась из вида за большой прибрежной скалой, по-видимому, после того, как Ивэн заметил таможенный катер. Спрятал ли он где-нибудь там сумку, чтобы вернуться за ней позже?
Говорят, что компьютер, получив информацию, может решить проблему за миллисекунды. Но с человеческим мозгом ему все равно не сравниться. Когда я была вынуждена встретиться взглядом с Ивэном Макеем, я за микромомент все о нем поняла. Приемное дитя, хорошие родители и их попытки победить плохую наследственность; скучная жизнь на тихом далеком острове для мальчика энергичного, необузданного и умного, который к тому же обладал красивой внешностью и очарованием. Мальчик, который, так же как и любой нормальный ребенок, мечтал быть замеченным, стать кем-то, стать значительным. И для старого джентльмена в большом доме, для Полковника, он стал необходимым. Нейл, предположительно, для того, чтобы уязвить Ивэна, употребил слово «помощник». Ивэн относился к этому иначе. Он был «компаньоном» старого джентльмена, когда тот ходил на охоту. Возможно, мальчик любил старика, а полковник, по-видимому, доверял ему. Но полковник умер, и вдова (наверное, сработал тот самый легендарный женский инстинкт) не нашла в своей душе места для мальчика. И тогда мальчик, чьи мечты о лучшем «усыновлении» потерпели крах, уехал с Мойлы в суматошный большой город, где можно оставаться неизвестным. И, обучась манерам, присущим среднему классу, он научился применять свой ум и пользоваться своим обаянием. И все было хорошо, пока он не допустил ошибку, за которую и заплатил. Заплатил. И тут слова миссис Макдугал мелькнули на мониторе, но тут же пропали и сменились всем тем, что я увидела и услышала об Ивэне сама, начиная с ночи в среду. На это он и рассчитывал: доброта и жалость людей к нему становилось оружием в его руке. Тетя Эмили Хэмилтон была всего лишь еще одной вдовой, которую надо было ограбить. И в этот момент я должна была сделать все, чтобы ему это не сошло с рук.
— Когда он вернулся к лодочному сараю, — проговорила я, — он нес большую картину. Картину маслом. Он поставил ее в то же место, за сарай. Затем он забрал спортивную сумку и ушел с ней вверх по тропе между скал. Вскоре появилась лодка Нейла. И, когда мы услышали, как взревел мотор Ивэна, мы бросились за ним. Спортивная сумка… ладно, это всего лишь мое предположение. Но картина до сих пор на месте. — Я вздохнула и произнесла несчастным голосом: — Вот и все.
— Что ж, — заявил Ивэн, — надеюсь, что все. Он встал и вытянул вперед руки явно театральным жестом. — Сдаюсь. Я действительно забрался в дом Хэмилтонов сегодня рано утром, и я действительно взял картину. Признаюсь. Но я не крал. Это портрет полковника Хэмилтона, и я считал, что он принадлежит мне. Полковник всегда говорил, что я для него совсем, как сын, единственный сын, а миссис Хэмилтон говорила, что, когда она умрет, я могу забрать его себе.
— Она никогда не могла такого сказать. Она терпеть тебя не могла и не верила тебе, — рассердился Нейл.
— Да что ты знаешь об этом? Ты никогда туда не приезжал, только на каникулы, так откуда тебе знать, как они ко мне относились?
— Я достаточно знаю. — Внезапно они оба чуть ли не бросились друг на друга. — И то, что ты о них думаешь. Да, с дядей моим ты ладил, но тетя Эмили никогда с тобой не общалась. И многие на Мойле это знают и могут подтвердить.
— Тогда объясни мне, зачем мне было так рисковать? Да, я признаю, я был в доме и поступил так, потому что тебя не было, потому что я знал, что ты скажешь… зачем мне картина, если мне ее не обещали. Он был. мне, как отец, больше, чем тот, которого я могу назвать своим.
И снова это неопределенное, но явное ударение на слове «отец». Мне-то это было понятно, потому что Ивэн и раньше намекал на возможную свою связь с семьей Нейла, предположение, что приемный сын садовника, на самом деле, был дитя любви Хэмилтона, и посему его так ненавидела жена полковника.
— Вероятно потому, — произнес Нейл таким отвратительным тоном, какого я от него не ожидала, — что ты слышал, как тетя говорила, что это самая ценная вещь в доме, но ты слишком туп, чтобы понять, почему она так говорила.
— А она ценная? — поинтересовался сержант, который, проигнорировав театральный жест Ивэна, довольствовался лишь тем, что смотрел и слушал.
— Ценная? О Господи, нет, самая обычная. Но портрет был очень похожим, и она любила его.
Неожиданно я поняла, что с меня достаточно. Я встала.
— Сержант Фрэзер, извините меня. Ночь была долгой, и мне необходимо принять душ, переодеться и позавтракать. Первые два немедленно. Вы, разумеется, можете оставаться, сколько вам угодно, и, если вы будете еще здесь, когда я спущусь, я придумаю, что приготовить вам на завтрак.
Он начал было протестовать, но я не осталась слушать его. А я пошла наверх в спальню и закрыла за собой дверь.
Я не обратилась немедленно к моему внутреннему голосу. Скорее всего, я специально тянула время, надеясь, что, когда спущусь, полиция уже исчезнет с Ивэном Макеем вместе. По сути дела, я понятия не имела, можно ли предъявить какое-либо обвинение. Все зависело от того, найдут ли спортивную сумку и что в ней окажется. Картину, за исключением того, что она была частью моей истории, можно было не принимать во внимание. И вполне возможно, думала я, стеля постель и беря в руки халат, что вся ситуация станет восприниматься, как дурацкая мелкая кража. Полиция примчалась так быстро из-за заявления о краже оружия. А теперь даже неизвестно, прикасался ли к нему Ивэн вообще. И тогда получается, что его оклеветали, или, как он с горечью выразился: «Собаке собачья смерть». При этой мысли мне стало неприятно, но мне ничего не оставалось делать, как рассказать всю правду и оставить ее на суд профессионалам. Я слышала, как они разговаривают, спрашивают и отвечают, когда проходила через маленькую лестничную площадку к ванной и закрывала за собой дверь. Затем из-за шума льющейся из кранов воды ничего не стало слышно.
Вернувшись к себе, так же неторопливо, я переоделась. Когда я причесывалась, какой-то звук снаружи привлек мое внимание. Я выглянула из окна и увидела, что по дороге к коттеджу осторожно едет «лендровер» Арчи. С ним был кто-то еще. Мне показалось, что двое.
Я посмотрела на часы у кровати. Разве паром уже пришел? Оставалось еще полчаса. И брат не может появиться здесь раньше девяти или половины десятого. А я надеялась, что эта неприятная ситуация разрешится сама собой гораздо раньше.
«Лендровер» подпрыгнул на ухабе последнего поворота и остановился. Из автомобиля выскочила Энн Трейси, за ней Меган. Кто-то открыл им дверь, и я услышала, как они вошли. Потом начался галдеж.
Больше я не могла оставаться в стороне. И пошла вниз.
Глава 17
— Вот она!
— Ах, Роза!
Меган с Энн заговорили вместе. Они обе сидели за столом у окна. Рядом с закрытой дверью стоял Арчи Макларен. Заметив у причала судна, он, должно быть, вместе с девушками приехал в коттедж посмотреть, что происходит, и теперь, очевидно, решил остаться, чтобы поглядеть, как развивается драма. А пассажиры парома как-нибудь сами о себе позаботятся.
А сцена, разыгрываемая у меня в комнате, явно годилась для драмы. Ивэн сидел на стуле у камина, напротив него находился сержант Фрэзер, только детектив-констебль передвинул свой стул и перекрыл им вход в сушилку. Нейл стоял у камина, положив локоть на полку.
Кто-то поднес паяльную лампу к потухшим дровам в камине и подложил остатки торфа. И огонь бодро загорелся.
— Здравствуйте. Доброе утро, Арчи. — Я поприветствовала вновь прибывших несколько неуверенно, а затем, так как лучше было хоть чем-нибудь заняться, чем просто стоять и стараться не глядеть на Ивэна, подошла к камину и вынула из него газовый баллон.
— Ранний визит? Вы завтракали?
Дурацкое замечание в подобной ситуации, но оно разрядило ситуацию. Энн быстро заговорила. Она выглядела взволнованной.
— Роза, нам пришлось приехать. Мы, конечно, не знали, что тут происходит, я хочу сказать, что здесь полиция и мистер Хэмилтон. Но, когда Арчи нам сказал, мы поняли, что нам надо приехать и рассказать о том, что произошло вчера.
Я подошла к дивану и села, вопросительно глядя на сержанта Фрэзера.
Он кивнул.
— Да, это имеет отношение к делу. Выяснилось, что, когда вы вчера были на острове, юные леди пришли сюда. И то, что они нам рассказали, может быть важно. Но так как вы хозяйка коттеджа, девочка, мы ждали вас. Может быть, мисс Трейси или мисс Ллойд повторят свою историю вам?
Я подняла брови. Покрасневшая Меган с несчастным видом отрицательно покачала головой. Энн вытянулась вперед.
— Да. Мы пришли сюда вечером. Вчера вечером. Мы бы не стали вас беспокоить, если бы вы были заняты, но мы хотели опять посмотреть на выдр. Но вас не было дома, и мы пошли туда… — она сделала неясный жест, — за коттедж и нашли место, откуда могли все видеть незамеченными. Укрытие.
— Энн, — тихо произнесла Меган. — Не повторяй все снова. Расскажи только конец.
Энн перевела дух. Ей-то не состояло труда не глядеть на Ивэна.
— Хорошо. Он пришел. Ивэн Макей. Его судно подошло к причалу. Он вылез, подошел к двери и постучал. Из-за того, что нам было о нем известно, мы остались стоять на месте и молчали. Он снова постучал, но ему, естественно, никто не ответил. Тогда он вошел внутрь. У него был ключ. Мы не знали, что делать, поэтому просто следили. Он не долго там был… просто вошел и позвал, словно проверял, действительно ли, никого нет. Потом он вернулся к лодке. — Она замолчала. — Меган?
— Нет. Ты.
— Он вынул что-то из лодки, сверток. Это что-то было завернуто во что-то вроде скатерти, толстой, но оно было длинное и жесткое, не одна скатерть, я хочу сказать. Он пошел прямо к тому сараю, не к туалету, а к сараю для инструментов. А он как раз был под нами, и мы все видели. Он очень спешил. Вошел в сарай. Но находился там не долго. Когда он вышел, свертка у него уже не было. Потом он пошел к лодке и уплыл.
Она замолчала. На мгновение наступила тишина. Меган несчастным голосом произнесла:
— Мы ждали, но вы не пришли, поэтому вскоре мы спустились и заглянули в сарай, но там ничего не было видно. Ничего, на что стоило обращать внимание, я хочу сказать. Поэтому мы пошли домой. Мы хотели рассказать обо всем миссис Макдугал, но потом решили, что вы должны первая узнать. К тому же, она уже ушла спать. Она оставляет для нас дверь открытой… вообще-то, я думаю, что она никогда и не запирает ее. А сегодня утром, когда мы завтракали, пришел Арчи и сказал, что здесь полиция и таможенники. Вот мы и поняли, что случилось что-то ужасное, и он сказал, что довезет нас сюда.
Сержант поднялся на ноги.
— Вы поступили правильно, мисс. А теперь, мисс Фенимор, с вашего разрешения, мы бы хотели сами заглянуть в этот сарай. — Взгляд на Ивэна. — Может быть, мистер Макей сохранит нам время?
Ивэн улыбнулся ему. Он перестал изображать возмущение и выказывал только терпение и интерес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
— Вы уверены, что это был мистер Макей?
— Уверена. Если вы знаете остров, то вам известно, что пролив не широкий, а я находилась у конца дамбы, и он как раз спустился к лодочному сараю. Наверное, чтобы проверить, пустой ли он.
Ивэн резко произнес:
— Догадки или ложь, какое это имеет значение? Сержант, разве вы не понимаете, что такое невозможно? Отлив начался между четвертью и половиной пятого сегодня утром. Она застряла на острове примерно в три часа. Разве можно узнать кого-либо в такое время и при таком свете?
— На вашем бы месте я бы помолчал, сэр, и дал бы леди закончить, — ответил сержант. — Продолжайте, мисс, пожалуйста. Не обращайте внимание. Просто расскажите о том, что видели.
Я глубоко вздохнула. Атмосфера стояла такая тяжелая, что мне казалось, что я плыву против сильного течения.
— Я увидела, как мистер Макей достал бинокль и посмотрел на палатку. Я закрыла ее. Он, должно быть, подумал, простите, это не важно. Потом он повернулся и пошел в садовые ворота. По тропе к дому.
— Вам был виден дом с того места, где вы стояли? — спросил сержант.
Когда я ответила: «Нет», он кивнул, и я поняла, что ему тоже хорошо известны эти места. Я с трудом продолжила:
— Некоторое время я ждала — полчаса, может быть, — потом он появился с сумкой на плече. Она была размером… в общем, походила на спортивную сумку. Она казалась очень тяжелой. Оставив ее за сараем, он пошел за… вновь к садовым воротам.
— Ага, — произнес Ивэн, — мы решили больше не предполагать? — Слова звучали насмешливо, но, когда он меня перебил, я взглянула на него, в его глазах насмешки не было. Тревога, мольба, знание того, что сейчас, наконец, последует то, что он не сможет отрицать. Эта картина, этот не относящийся к делу портрет дяди Фергуса, до сих пор стоял, прислонившись к стене лодочного сарая, ожидая, когда я расскажу свою историю и отправлю полицейских на поиски спортивной сумки, которую Ивэн где-то бросил во время погони вдоль берега. Я внезапно вспомнила, как «Малая качурка» скрылась из вида за большой прибрежной скалой, по-видимому, после того, как Ивэн заметил таможенный катер. Спрятал ли он где-нибудь там сумку, чтобы вернуться за ней позже?
Говорят, что компьютер, получив информацию, может решить проблему за миллисекунды. Но с человеческим мозгом ему все равно не сравниться. Когда я была вынуждена встретиться взглядом с Ивэном Макеем, я за микромомент все о нем поняла. Приемное дитя, хорошие родители и их попытки победить плохую наследственность; скучная жизнь на тихом далеком острове для мальчика энергичного, необузданного и умного, который к тому же обладал красивой внешностью и очарованием. Мальчик, который, так же как и любой нормальный ребенок, мечтал быть замеченным, стать кем-то, стать значительным. И для старого джентльмена в большом доме, для Полковника, он стал необходимым. Нейл, предположительно, для того, чтобы уязвить Ивэна, употребил слово «помощник». Ивэн относился к этому иначе. Он был «компаньоном» старого джентльмена, когда тот ходил на охоту. Возможно, мальчик любил старика, а полковник, по-видимому, доверял ему. Но полковник умер, и вдова (наверное, сработал тот самый легендарный женский инстинкт) не нашла в своей душе места для мальчика. И тогда мальчик, чьи мечты о лучшем «усыновлении» потерпели крах, уехал с Мойлы в суматошный большой город, где можно оставаться неизвестным. И, обучась манерам, присущим среднему классу, он научился применять свой ум и пользоваться своим обаянием. И все было хорошо, пока он не допустил ошибку, за которую и заплатил. Заплатил. И тут слова миссис Макдугал мелькнули на мониторе, но тут же пропали и сменились всем тем, что я увидела и услышала об Ивэне сама, начиная с ночи в среду. На это он и рассчитывал: доброта и жалость людей к нему становилось оружием в его руке. Тетя Эмили Хэмилтон была всего лишь еще одной вдовой, которую надо было ограбить. И в этот момент я должна была сделать все, чтобы ему это не сошло с рук.
— Когда он вернулся к лодочному сараю, — проговорила я, — он нес большую картину. Картину маслом. Он поставил ее в то же место, за сарай. Затем он забрал спортивную сумку и ушел с ней вверх по тропе между скал. Вскоре появилась лодка Нейла. И, когда мы услышали, как взревел мотор Ивэна, мы бросились за ним. Спортивная сумка… ладно, это всего лишь мое предположение. Но картина до сих пор на месте. — Я вздохнула и произнесла несчастным голосом: — Вот и все.
— Что ж, — заявил Ивэн, — надеюсь, что все. Он встал и вытянул вперед руки явно театральным жестом. — Сдаюсь. Я действительно забрался в дом Хэмилтонов сегодня рано утром, и я действительно взял картину. Признаюсь. Но я не крал. Это портрет полковника Хэмилтона, и я считал, что он принадлежит мне. Полковник всегда говорил, что я для него совсем, как сын, единственный сын, а миссис Хэмилтон говорила, что, когда она умрет, я могу забрать его себе.
— Она никогда не могла такого сказать. Она терпеть тебя не могла и не верила тебе, — рассердился Нейл.
— Да что ты знаешь об этом? Ты никогда туда не приезжал, только на каникулы, так откуда тебе знать, как они ко мне относились?
— Я достаточно знаю. — Внезапно они оба чуть ли не бросились друг на друга. — И то, что ты о них думаешь. Да, с дядей моим ты ладил, но тетя Эмили никогда с тобой не общалась. И многие на Мойле это знают и могут подтвердить.
— Тогда объясни мне, зачем мне было так рисковать? Да, я признаю, я был в доме и поступил так, потому что тебя не было, потому что я знал, что ты скажешь… зачем мне картина, если мне ее не обещали. Он был. мне, как отец, больше, чем тот, которого я могу назвать своим.
И снова это неопределенное, но явное ударение на слове «отец». Мне-то это было понятно, потому что Ивэн и раньше намекал на возможную свою связь с семьей Нейла, предположение, что приемный сын садовника, на самом деле, был дитя любви Хэмилтона, и посему его так ненавидела жена полковника.
— Вероятно потому, — произнес Нейл таким отвратительным тоном, какого я от него не ожидала, — что ты слышал, как тетя говорила, что это самая ценная вещь в доме, но ты слишком туп, чтобы понять, почему она так говорила.
— А она ценная? — поинтересовался сержант, который, проигнорировав театральный жест Ивэна, довольствовался лишь тем, что смотрел и слушал.
— Ценная? О Господи, нет, самая обычная. Но портрет был очень похожим, и она любила его.
Неожиданно я поняла, что с меня достаточно. Я встала.
— Сержант Фрэзер, извините меня. Ночь была долгой, и мне необходимо принять душ, переодеться и позавтракать. Первые два немедленно. Вы, разумеется, можете оставаться, сколько вам угодно, и, если вы будете еще здесь, когда я спущусь, я придумаю, что приготовить вам на завтрак.
Он начал было протестовать, но я не осталась слушать его. А я пошла наверх в спальню и закрыла за собой дверь.
Я не обратилась немедленно к моему внутреннему голосу. Скорее всего, я специально тянула время, надеясь, что, когда спущусь, полиция уже исчезнет с Ивэном Макеем вместе. По сути дела, я понятия не имела, можно ли предъявить какое-либо обвинение. Все зависело от того, найдут ли спортивную сумку и что в ней окажется. Картину, за исключением того, что она была частью моей истории, можно было не принимать во внимание. И вполне возможно, думала я, стеля постель и беря в руки халат, что вся ситуация станет восприниматься, как дурацкая мелкая кража. Полиция примчалась так быстро из-за заявления о краже оружия. А теперь даже неизвестно, прикасался ли к нему Ивэн вообще. И тогда получается, что его оклеветали, или, как он с горечью выразился: «Собаке собачья смерть». При этой мысли мне стало неприятно, но мне ничего не оставалось делать, как рассказать всю правду и оставить ее на суд профессионалам. Я слышала, как они разговаривают, спрашивают и отвечают, когда проходила через маленькую лестничную площадку к ванной и закрывала за собой дверь. Затем из-за шума льющейся из кранов воды ничего не стало слышно.
Вернувшись к себе, так же неторопливо, я переоделась. Когда я причесывалась, какой-то звук снаружи привлек мое внимание. Я выглянула из окна и увидела, что по дороге к коттеджу осторожно едет «лендровер» Арчи. С ним был кто-то еще. Мне показалось, что двое.
Я посмотрела на часы у кровати. Разве паром уже пришел? Оставалось еще полчаса. И брат не может появиться здесь раньше девяти или половины десятого. А я надеялась, что эта неприятная ситуация разрешится сама собой гораздо раньше.
«Лендровер» подпрыгнул на ухабе последнего поворота и остановился. Из автомобиля выскочила Энн Трейси, за ней Меган. Кто-то открыл им дверь, и я услышала, как они вошли. Потом начался галдеж.
Больше я не могла оставаться в стороне. И пошла вниз.
Глава 17
— Вот она!
— Ах, Роза!
Меган с Энн заговорили вместе. Они обе сидели за столом у окна. Рядом с закрытой дверью стоял Арчи Макларен. Заметив у причала судна, он, должно быть, вместе с девушками приехал в коттедж посмотреть, что происходит, и теперь, очевидно, решил остаться, чтобы поглядеть, как развивается драма. А пассажиры парома как-нибудь сами о себе позаботятся.
А сцена, разыгрываемая у меня в комнате, явно годилась для драмы. Ивэн сидел на стуле у камина, напротив него находился сержант Фрэзер, только детектив-констебль передвинул свой стул и перекрыл им вход в сушилку. Нейл стоял у камина, положив локоть на полку.
Кто-то поднес паяльную лампу к потухшим дровам в камине и подложил остатки торфа. И огонь бодро загорелся.
— Здравствуйте. Доброе утро, Арчи. — Я поприветствовала вновь прибывших несколько неуверенно, а затем, так как лучше было хоть чем-нибудь заняться, чем просто стоять и стараться не глядеть на Ивэна, подошла к камину и вынула из него газовый баллон.
— Ранний визит? Вы завтракали?
Дурацкое замечание в подобной ситуации, но оно разрядило ситуацию. Энн быстро заговорила. Она выглядела взволнованной.
— Роза, нам пришлось приехать. Мы, конечно, не знали, что тут происходит, я хочу сказать, что здесь полиция и мистер Хэмилтон. Но, когда Арчи нам сказал, мы поняли, что нам надо приехать и рассказать о том, что произошло вчера.
Я подошла к дивану и села, вопросительно глядя на сержанта Фрэзера.
Он кивнул.
— Да, это имеет отношение к делу. Выяснилось, что, когда вы вчера были на острове, юные леди пришли сюда. И то, что они нам рассказали, может быть важно. Но так как вы хозяйка коттеджа, девочка, мы ждали вас. Может быть, мисс Трейси или мисс Ллойд повторят свою историю вам?
Я подняла брови. Покрасневшая Меган с несчастным видом отрицательно покачала головой. Энн вытянулась вперед.
— Да. Мы пришли сюда вечером. Вчера вечером. Мы бы не стали вас беспокоить, если бы вы были заняты, но мы хотели опять посмотреть на выдр. Но вас не было дома, и мы пошли туда… — она сделала неясный жест, — за коттедж и нашли место, откуда могли все видеть незамеченными. Укрытие.
— Энн, — тихо произнесла Меган. — Не повторяй все снова. Расскажи только конец.
Энн перевела дух. Ей-то не состояло труда не глядеть на Ивэна.
— Хорошо. Он пришел. Ивэн Макей. Его судно подошло к причалу. Он вылез, подошел к двери и постучал. Из-за того, что нам было о нем известно, мы остались стоять на месте и молчали. Он снова постучал, но ему, естественно, никто не ответил. Тогда он вошел внутрь. У него был ключ. Мы не знали, что делать, поэтому просто следили. Он не долго там был… просто вошел и позвал, словно проверял, действительно ли, никого нет. Потом он вернулся к лодке. — Она замолчала. — Меган?
— Нет. Ты.
— Он вынул что-то из лодки, сверток. Это что-то было завернуто во что-то вроде скатерти, толстой, но оно было длинное и жесткое, не одна скатерть, я хочу сказать. Он пошел прямо к тому сараю, не к туалету, а к сараю для инструментов. А он как раз был под нами, и мы все видели. Он очень спешил. Вошел в сарай. Но находился там не долго. Когда он вышел, свертка у него уже не было. Потом он пошел к лодке и уплыл.
Она замолчала. На мгновение наступила тишина. Меган несчастным голосом произнесла:
— Мы ждали, но вы не пришли, поэтому вскоре мы спустились и заглянули в сарай, но там ничего не было видно. Ничего, на что стоило обращать внимание, я хочу сказать. Поэтому мы пошли домой. Мы хотели рассказать обо всем миссис Макдугал, но потом решили, что вы должны первая узнать. К тому же, она уже ушла спать. Она оставляет для нас дверь открытой… вообще-то, я думаю, что она никогда и не запирает ее. А сегодня утром, когда мы завтракали, пришел Арчи и сказал, что здесь полиция и таможенники. Вот мы и поняли, что случилось что-то ужасное, и он сказал, что довезет нас сюда.
Сержант поднялся на ноги.
— Вы поступили правильно, мисс. А теперь, мисс Фенимор, с вашего разрешения, мы бы хотели сами заглянуть в этот сарай. — Взгляд на Ивэна. — Может быть, мистер Макей сохранит нам время?
Ивэн улыбнулся ему. Он перестал изображать возмущение и выказывал только терпение и интерес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22