- Куда - туда? Вы что - с ума сошли?
- Тебя не спросили, - неприязненно произносит Хансен. - Проезжай,
чего встал?
Брун бешеными глазами оглядывает каждого из них по очереди.
- Предатели, - говорит он сквозь зубы. - Подонки.
Нурланн ни с того, ни с сего вдруг широко улыбается.
- Бедный прекрасный утенок, - говорит он. - До чего псе хлопотно тебе
жить! Все суетишься, все бегаешь, совершаешь глупости, совершаешь
жестокости, и все тебе кажется, что ты тормозишь будущее. А на самом деле
ты тоже его строишь, тоже кладешь свои кирпичики. Пойдем с нами, Брун.
Пришла пора расплачиваться.
- Идиоты! - шепчет Брун побелевшими губами, прыгает обратно в машину
и с силой захлопывает за собой дверцу.
И вот они стоят перед черной стеной, все трое, и всем им страшно. И
швейцар монотонно читает вполголоса:
- ...И вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан ему
венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить... И вышел другой
конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали
друг друга, и дан ему большой меч... и вот, конь вороный, и на нем
всадник, имеющий меру в руке своей... хиникс пшеницы за динарий, и три
хиникса ячменя за динарий; елея псе и вина не повреждай... и и взглянул, и
вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя смерть; и ад следовал за
ним, и дана ему власть над четвертою частью земли - умерщвлять мечом и
голодом, и мором, и зверями земными...
Черная стена надвигается и поглощает их.
Зеленая равнина под ясным синим небом распахнута перед ними. Все
заросло высокой густой травой: неузнаваемые развалины с пустыми проемами
бывших окон и дверей: груды железного хлама - сплющенные ржавые кузова
автомобилей, телевизоры с пустыми дырами вместо экранов, мотки спутанных
ржавых тросов, бесформенные комки колючей проволоки между покосившимися
гнилыми кольями, и тут же заплетенный плющом огромный танк, зарывшийся в
траву хоботом пушки; клочья бумаги и раскисшие папки, и огромный том
энциклопедии, страницы ее лениво шевелятся под ветерком. Прямо перед ними
- полуразвалившаяся часовня, замшелая, опутанная плющом...
И над всем этим - ослепительно-синее небо, а над горизонтом медленно
поднимается сплющенный рефракцией румяный диск солнца. Стоит
оглушительная, ошеломляющая тишина, и слышно, может быть, только, как
глухо и неровно бьется сердце Нурланна.
И Нурланн начинает говорить, еле шевеля губами:
- Не надо жестокости. Милосердия прошу. Мы раздавлены. Нас больше
нет. Наверное, мы заслужили это. Мы были глупы. Мы были высокомерны. Мы
были жадны и нетерпеливы в своей жадности. Мы были жестоки. Не надо больше
жестокости.
Пока он говорит, по сторонам от него, справа, слева, везде, из густой
травы один за другим начинают подниматься люди. Ободранные, жалкие,
грязные, мужчины небриты, женщины взлохмачены. Поднявшись, они стоят
неподвижно и слушают, и смотрят на Нурланна с надеждой и ожиданием.
- Мы поносили тебя, - продолжает Нурланн. - Мы восхваляли тебя. Мы
унижали тебя. Мы мастерили тебя по образу своему и подобию. Мы
распоряжались друг другом, мы приказывали, мы горланили и галдели, и
пустословили от твоего имени. Мы творили мерзости от твоего имении во имя
твое. Все мы клялись умереть за будущее, но умирать норовили в прошлом.
Нам и в голову не приходило, что суждено нам наконец встретиться с тобой
лицом к лицу... И вот теперь, когда мы с тобой встретились, молю тебя об
одном: не карай! Многие из достойных кары твоей не ведали, что творят. Они
вообще не думали о тебе. Милосердия! Но если справедливость твоя все же
требует наказания, то покарай меня. И если нужно покарать миллионы, тогда
покарай меня одного миллионы раз.
Он замолкает. И тут псе где-то в невообразимой дали возникает чистый
и сильный звук трубы. И начинает идти снег. С чистого ясного неба, на
котором ни облачка, медленно падают, кружась, крупные белые хлопья - на
зеленую траву, на цветы, на развалины, на ржавое железо, на
запрокинувшиеся грязные лица.
И новый звук возникает: глухой мерный топот копыт, и из снежной мглы,
пронизанной солнцем, появляются, выплывают всадники.
Циприан, повзрослевший, с молодой русой бородкой. Он в белых
парусиновых штанах, белая сорочка распахнута на груди, белая шелковая
лента схватывает длинные волосы, босые ноги упираются в стремена, левой
рукой он держит поводья, а правая уперта в бок. И конь под ним белый как
снег.
Ирма Нурланн на рыжем коне, крепкая красивая девушка с цветком в
зубах, в оранжевом рабочем комбинезоне, скачет, бросив поводья, отнеся
правую руку в сторону, и на ладони у нее трепещет стеклянными крыльями
большая зеленая стрекоза.
Миккель в черных трусах, голый до пояса и пунцово обгоревший на
солнце, на вороном коне без седла и без уздечки, держится одной рукой за
гриву, а в другой у него сверкающая золотом труба.
В неспешной рыси они проплывают мимо. Они не видят, может быть, даже
и не замечают ободранных и грязных (многие встали на колени) людей.
Циприан скачет, задумавшись, подбородок его опущен на грудь, он
всегда был серьезным мальчиком.
Ирма занята своей стрекозой - слегка повернув к ней лицо, словно бы
помогает ей удерживаться на ладони.
У Миккеля же такой вид, будто он только что отмочил какую-то шуточку
и вполне ею доволен. Он ехидно улыбается...
...и вдруг подносит трубу к губам и трубит - звонко, чисто и сильно.
Солнце уже высоко, и снег прекратился, и на горизонте из утреннего
тумана возникают силуэты новых и новых всадников.
Будущее не собиралось карать. Будущее не собиралось миловать. Будущее
просто шло своей дорогой.
г==============================================================¬
¦ ЭТОТ ТЕКСТ СДЕЛАН HARRYFAN SF&F OCR LABORATORY ¦
¦--------------------------------------------------------------¦
¦ HARRY FAN STATION SYSOP HARRY ZAGUMENNOV FIDO 2:463/2.5 ¦
¦--------------------------------------------------------------¦
¦ ОДНО ИЗ САМЫХ БОЛЬШИХ СОБРАНИЙ ТЕКСТОВ (ОСОБЕННО ФАНТАСТИКИ) ¦
¦ НА ТЕРРИТОРИИ EX-USSR ¦
¦==============================================================¦
¦ Если у вас есть тексты фантастики в файловом виде - ¦
¦ присылайте на 2:463/2 или на 2:5020/286 ¦
L==============================================================-
1 2 3 4 5 6 7 8