Их очень трудно убить, но даже смерти они боятся меньше,
чем этого.
- Но ведь были восстания против власти вампиров. И всегда восставшие
терпели поражение.
Эдмунд кивнул, признавая довод. - В Великой Нормандии живет три
миллиона человек, - сказал он, - и меньше пяти тысяч вампиров. Во всей
империи Гаул всего сорок тысяч вампиров, и примерно столько же в империи
Бизантия. Не знаю, сколько их в ханстве Валахия и Китае, но наверняка не
очень много. В Африке один вампир приходится на три или четыре тысячи
человек. Если люди перестанут видеть в них демонов и полубогов,
непобедимые силы зла, их империя станет хрупкой. Века жизни каждого из них
дают им мудрость, но мне кажется, что долгожительство пагубно отражается
на созидательном мышлении - они учатся, но не ИЗОБРЕТАЮТ. Люди остаются
истинными хозяевами искусств и наук сил, меняющих мир. Они пытались взять
все под свой контроль - и обратить в свою пользу - но это до сих пор
остается занозой в их боку.
- Но они обладают властью, - настойчиво сказал Ноэль. - Они ВАМПИРЫ.
Эдмунд пожал плечами. - Их долголетие реально, и сила регенерации
тоже. Но разве их магия делает их такими? Я не знаю наверняка, какова в
этом заслуга их песнопений и ритуалов, и не думаю, что даже ОНИ это знают
- они цепляются за свои обряды, потому что не могут их отбросить - но
какая сила превращает человека в вампира, не знает никто. Сила дьявола? Не
думаю. Я не верю в дьявола - мне кажется, это что-то в крови. По-моему,
вампиризм может быть чем-то вроде болезни, но такой, что делает человека
сильнее, а не слабее, защищает его от смерти вместо того, чтобы убивать. И
если дело именно в ЭТОМ... теперь ты понял, почему леди Кармилла
спрашивала, смотрел ли я на кровь в микроскоп?
Ноэль смотрел на инструмент секунд двадцать, обдумывая слова отца,
потом рассмеялся.
- Если бы мы ВСЕ смогли стать вампирами, - весело сказал он, - нам
пришлось бы пить кровь друг у друга.
Эдмунд не мог позволить себе подобной иронии. Для него возможности,
вытекающие из раскрытия секрета природы вампиров, были куда более близкими
и совершенно мрачными.
- Неверно, что им НУЖНО пить людскую кровь, - сказал он сыну. - Они
не питаются ею. Она дает им... что-то вроде наслаждения, непонятного для
нас. И это часть мистики, делающей их столь ужасными... и потому столь
могущественными. - Он смутился и смолк. Он не знал, сколько известно Ноэлю
о его источниках информации. Он никогда не говорил с женой о днях его
связи с леди Кармиллой, но невозможно оградить уши мальчика от сплетен и
слухов.
Ноэль снова взял фляжку, и на этот раз сделал более долгий глоток. -
Я слышал, - холодно произнес он, - что и люди тоже находят удовольствие...
когда пьют их кровь.
- Нет, - спокойно ответил Эдмунд. - Это ложь. Если только не считать
небольшого удовольствия от сознания принесенной жертвы. Удовольствие,
которое получает мужчина от женщины-вампира, точно такое же, как и от
женщины обычной. Возможно, для девушек, развлекающих вампиров-мужчин, дело
обстоит по другому, но я подозреваю, что тут всего лишь возбуждение от
надежды, что они сами могут стать вампирами.
Ноэль смутился и наверняка оставил бы эту тему, но Эдмунд неожиданно
понял, что сам не хочет прекращать разговор. У парня есть право знать все,
и как знать, вдруг когда-нибудь ему ПОТРЕБУЕТСЯ это знание.
- Это не совсем правильно, - поправил себя Эдмунд. - Когда леди
Кармилла пробовала мою кровь, это приносило мне своеобразное удовольствие.
Мне это нравилось, потому что нравилось ЕЙ. Есть определенное возбуждение
от того, что любишь женщину-вампира, и это непохоже на любовь с обычной
женщиной... даже хотя шанс любовнику женщины-вампира самому стать вампиром
настолько ничтожен, что не стоит и упоминания.
Ноэль покраснел, не зная, как реагировать на откровенность отца.
Наконец он решил, что лучше всего будет изобразить чисто академический
интерес.
- Почему женщин-вампиров намного больше, чем мужчин? - спросил он.
- Никто точно не знает. По крайней мере, этого не знают люди. Я могу
рассказать тебе то, во что верю сам, и что узнал из слухов и собственных
размышлений, но ты должен понимать, что об этом опасно даже думать, тем
более говорить.
Ноэль кивнул.
- Вампиры держат свою историю в секрете, - сказал Эдмунд, и пытаются
держать под своим контролем историю людей, но то, что я тебе сейчас
расскажу, скорее всего правда. Вампиризм пришел на запад Европы в пятом
веке, вместе с возглавляемыми вампиром ордами Атиллы. Атилла, должно быть,
хорошо знал, как создавать новых вампиров - он обратил Этиуса, ставшего
правителем империи Гаул, и Теодосия II, императора Востока, позднее
убитого. Большинство ныне живущих вампиров наверняка обращенные. Я слышал,
что у женщин-вампиров рождались дети-вампиры, но это редчайшие случаи.
Мужчины-вампир, кажется, намного менее мужественны по сравнению с обычными
мужчинами - говорят, они совокупляются очень редко. Тем не менее, они
часто берут в супруги женщин, которые нередко тоже становятся вампир.
Вампиры обычно утверждают, что это дар, сознательно высвобождаемый магией,
но я не уверен, что они умеют управлять этим процессом. Мне кажется, что
семя мужчины-вампира содержит какой-то особый вид семян, переносящий
вампиризм подобно тому, как семя мужчин делает женщин беременными - и
столь же случайно. Вот почему мужчины - любовники вампирш не становятся
вампирами.
Ноэль обдумал сказанное и спросил:
- Тогда откуда же берутся мужчины-вампиры?
- Их обращают другие мужчины-вампиры, - ответил Эдмунд. - Так, как
Атилла обратил Этиуса и Теодосия. - Он не стал пояснять, и лишь подождал,
пока Ноэль осмыслит намек. На лице мальчика появилось отвращение, и теперь
Эдмунд не знал, радоваться ли ему, или огорчаться от того, что сын смог
понять сказанное.
- Поскольку подобное случается довольно редко, - продолжил Эдмунд, -
вампирам легко делать вид, будто они обладают какой-то магией. Но
некоторые женщины никогда не беременеют, хотя годами живут со своими
мужьями. Говорят, однако, что человек может также стать вампиром, отведав
его крови - и если знает подходящее магическое заклинание. Подобные слухи
вампиры недолюбливают и сулят ужасные кары тому, кто будет пойман за таким
экспериментом. Дамы при нашем дворе, конечно же, по большей части
однократные любовницы архидюка и его кузенов. И невежливо будет размышлять
об обращении архидюка, хотя он, несомненно, знаком с Этиусом.
Ноэль протянул руку ладонью вниз и несколько раз провел ей над
пламенем свечи, заставив его качнуться из стороны в сторону, потом
посмотрел на микроскоп.
- А ты СМОТРЕЛ на кровь? - спросил он.
- Смотрел, - ответил Эдмунд. - И на семя. На человеческие, конечно.
- И что?
Эдмунд покачал головой. - Жидкости эти явно неоднородные, сказал он,
- но инструмент недостаточно хорош для настоящего детального рассмотрения.
Там есть маленькие корпускулы - те, что в семени имеют длинные
извивающиеся хвостики - но есть еще много... гораздо больше... того, что
следовало бы рассмотреть, будь у меня возможность. Но завтра инструмент
заберут. И вряд ли у меня появится шанс сделать другой.
- Но ведь тебе не угрожает никакая опасность! Ты важный человек, и
твоя лояльность никогда не подвергалась сомнению. Люди думают, что ты и
сам почти что вампир. Черный маг. Девушки на кухне боятся меня, потому что
я твой сын, и даже крестятся, завидев меня.
Эдмунд горько усмехнулся. - Не сомневаюсь, что они подозревают меня в
сношениях с дьяволом и избегают моего взгляда, опасаясь сглаза. Но к
вампирам это не имеет никакого отношения. Для них я всего лишь человек, и
как бы они ни ценили мое умение, они убьют меня, не задумываясь, если
заподозрят, что я обладаю опасными знаниями.
Ноэль явно встревожился. - А разве... - Он умолк, но понял, что
Эдмунд хочет услышать вопрос, и после короткой паузы закончил: - А леди
Кармилла... разве она...
- Не защитит меня? - Эдмунд покачал головой. - Нет, даже если бы я и
сейчас был ее фаворитом. Лояльность вампира принадлежит вампирам.
- Она была когда-то человеком.
- Это не в счет. Она пробыла вампиром шестьсот лет, но будь она не
старше меня, разницы не было бы никакой.
- Но... она любит тебя?
- По-своему, - печально сказал Эдмунд. - По-своему. - Он встал, не
испытывая больше настойчивого желания помочь сыну понять. Есть вещи,
которые мальчик может постигнуть только сам, а может не понять и никогда.
Он взял поднос со свечой и зашагал к двери, заслоняя пламя рукой. Ноэль
последовал за ним, оставив на столе пустую флягу.

Эдмунд вышел из цитадели через так называемые "Ворота предателей" и
перешел Темзу по Тауэрскому мосту. Дома на мосту были погружены во мрак,
но по нему хоть и изредка, но проходили люди и проезжали повозки - даже в
два часа ночи деловая жизнь большого города не замирала полностью. Ночь
была пасмурная, и на город начала опускаться легкая дымка. Некоторые из
масляных фонарей, предназначенных постоянно освещать мост, погасли, а
фонарщика поблизости не виднелось. Но Эдмунд не возражал против темноты.
Еще не дойдя до южного берега он понял, что за ним по пятам следуют
двое и начал слегка прихрамывать, создавая у них впечатление, будто за ним
легко будет проследить. Добравшись же до лабиринта улочек, окружающих
Кожаный рынок, он резко прибавил шагу. Он достаточно хорошо знал путаницу
грязных улиц, потому что жил здесь ребенком. И именно здесь, поступив в
ученики к местному часовщику, он приобрел то умение обращаться с
инструментом, которое случайно привлекло к нему внимание его
предшественника и открыло перед ним дорогу к богатству и известности. Его
брат и сестра до сих пор жили и работали в этой же округе, но он виделся с
ними очень редко. Никто из них не был рад иметь брата с репутацией
колдуна, к тому же они так и не простили ему связь с леди Кармиллой.
Он осторожно выбирал себе дорогу среди куч мусора в темных переулках,
не обращая внимания на роющихся в отбросах крыс. Руки его лежали на
рукоятке прицепленного к поясу кинжала, но ему не было нужды его
вытаскивать. Беззвездная ночь была непроницаемо темна, лишь в редких
окошках теплился отсвет свечи, но он шагал уверенно, лишь изредка касаясь
знакомых стен.
Наконец он добрался до маленькой дверцы, расположенной на три ступени
ниже улицы, и быстро постучал в нее, сперва три раза, потом еще два. После
долгой паузы дверь подалась под его пальцами, и он торопливо шагнул
внутрь. Лишь услышав щелчок закрываемой двери он понял, в каком напряжении
находился.
Он подождал, пока зажгут свечу.
Появившийся свет высветил худое лицо, раздраженное и морщинистое,
выцветшие глаза и спутанные седые волосы, небрежно прикрытые льняным
капором.
- Да пребудет с тобой Господь, - прошептал он.
- И с тобой, Эдмунд Кордери, - прохрипела в ответ старуха.
Он нахмурился, услышав свое имя - это было сознательным нарушением
этикета, слабым и бессмысленным жестом независимости. Она не любила его,
хотя он всегда был по меньшей мере добр к ней. Она не боялась его, подобно
многим другим, но считала меченым. Уже почти двадцать лет их объединяло
общее дело Братства, но она до сих пор не доверяла ему полностью.
Она провела его во внутреннюю комнату и вышла, предоставив ему
возможность самому улаживать все дела.
Из тени в углу вышел незнакомец. Он был невысок, коренаст и лыс, лет
шестидесяти на вид. Он перекрестился особым образом, Эдмунд ответил ему
тем же.
- Я Кордери, - сказал он.
- За вами следили? - В голосе старика прозвучали почтение и страх.
- Да, но не до этого места. За мной шли от Тауэра, но я легко от них
избавился.
- Это скверно.
- Возможно, но это уже другой вопрос, и к нашему делу он отношения не
имеет. Для вас опасности нет. У вас есть то, что я просил?
Старик неуверенно кивнул. - Мои хозяева встревожены, - сказал он. -
Они просили передать вам, что не хотят, чтобы вы рисковали. Вы слишком
ценны, чтобы подвергать себя опасности.
- Я уже в опасности. События опережают нас. Но в любом случае это не
твоя забота, и не твоих... хозяев. Решать буду я сам.
Старик покачал головой, но это был скорее жест покорности, чем
отрицания. Из того же темного угла, в котором он дожидался Эдмунда, он
что-то вытащил из-под стула. Это оказался большой, обтянутый кожей ящик.
Вдоль его длинной стенки шел ряд небольших отверстий, а доносившееся
изнутри царапание подтверждало присутствие в нем живых существ.
1 2 3 4