— Ещё бы не уметь — огрызнулся Джек. — Такая допотопная древность как самолёт — детская игрушка для него. Просто детская игрушка…
Маленький самолёт устремился вверх. На высоте сотни футов его круто занесло вбок, так что у зрителей душа в пятки ушла, и вдруг он описал мёртвую петлю и ринулся вниз, прямо на них. Мяус промчался над ними вниз головой на бреющем так низко, что Зинсер ничком бросился наземь. Джек и Молли стояли как истуканы и смотрели остановившимися глазами. На полторы нескончаемые минуты все вокруг заволокла густая туча пыли. Потом они опять увидели самолёт уже на высоте полутораста футов, он нелепо болтался из стороны в сторону.
И вдруг Молли закрыла лицо руками и пронзительно закричала.
— Молли! Что ты, девочка?!
Она обхватила отца за шею и зарыдала так, что Джек ощутил за неё рвущую боль в горле и в груди.
— Перестань! — прикрикнул он, потом спросил с нежностью: — Ну что ты, родная?
— Ему страшно! Мяусу очень, очень страшно, — дрожащим голосом жалобно выговорила Молли.
Джек поднял голову. Самолёт рыскнул, завалился на крыло.
— Скорость! — надрывно закричал Зинсер. — Скорость! Прибавь обороты, болван!
Мяус выключил мотор.
Безжизненный самолёт перевернулся кверху брюхом и рухнул вниз. И — вдребезги.
— Все Мяусины картинки пропали, — очень спокойно сказала Молли и, теряя сознание, тихо опустилась наземь.
Его доставили в больницу. Это была работа не для белоручек — вытащить его из груды обломков, перенести в карету скорой помощи…
Больше всего на свете Джеку хотелось, чтобы Молли этого не видела; но она как раз пришла в себя, села и громко заплакала, когда Мяуса проносили мимо. И пока они с Зинсером шагали по приёмной из угла в угол, каждый в своём направлении, Джек думал, что, когда всё это кончится, с девочкой будет не мало хлопот.
Вытирая руки полотенцем, в приёмную вышел врач — маленький толстоносый человечек.
— Кто из вас привёз сюда этого… лётчика, который разбился?
— Мы вдвоём, — отозвался Зинсер.
— Что это за… кто он такой?
— Один мой приятель. Он… он выживет?
— Откуда я знаю? — резко ответил врач. — За всю свою практику не видал ничего подобного. — Он шумно фыркнул носом. — У этого молодца двойная система кровообращения. Две замкнутые кровеносные системы, у каждой своё сердце. И кровь в артериях выглядит как венозная, вся синяя. Как его угораздило разбиться?
— Он съел полкоробкн аспирина из моей аптечки, — сказал Джек. — От аспирина он пьянеет. Ну и вот… схватил машину и полетел.
— Пьянеет от аспирина? — Врач внимательно посмотрел на Джека, потом на Зинсера. — Не стану спрашивать, не дурачите ли вы меня. Всякий врач почувствует себя дурак-дураком, стоит только посмотреть на этого… на это существо. Давно у него рука в лубке?
Зинсер посмотрел на Джека.
— Примерно восемнадцать часов, — ответил Джек.
— Ча-сов?! — врач покачал головой. — Я бы сказал, восемнадцать дней, все отлично срослось. — И, прежде чем Джек успел вставить хоть слово, прибавил: — Ему нужно сделать переливание крови.
— Но вы же не можете!… То есть… у него такая кровь…
— Знаю. Сделал анализ. У меня там два лаборанта стараются получить плазму, более или менее подходящую по химическому составу. Они не поверили ни единому моему слову. Но переливание необходимо. Я дам вам знать.
И он вышел.
— Удаляется сбитый с толку медик, — пробормотал Джек.
— Он хороший доктор, — сказал Зинсер, — я давно его знаю. А вам каково было бы в его шкуре?
— Господи, ну, конечно, я бы тоже растерялся! Хемфри, я просто не знаю, что буду делать, если Мяус погибнет, — Вы так к нему привязались?
— И привязался, конечно. Но подойти вплотную к встрече с новой культурой, с иным разумом, и тут же остаться ни с чем — это уж чересчур.
— Да, эта его ракета… Джек, если не будет Мяуса, чтобы растолковать нам, как она устроена, я думаю, ни одному учёному не создать такую. Всё равно, как… как, скажем, вручили бы оружейному мастеру из древнего Дамаска, допустим, вольфрам и сказали — сделай нить для лампочки накаливания. Останется у нас этот аппарат и будет посвистывать, когда тянешь его к земле… точно в насмешку.
— А телепатия? Наши учёные-психологи ничего бы не пожалели, лишь бы в ней разобраться!
— И потом, откуда он? — взволнованно подхватил Зинсер.
— Он ведь не из нашей солнечной системы. Значит, они там нашли какую-то энергию для межзвёздных перелётов или даже научились искривлять пространство и время, вон как наши фантасты пишут…
— Он должен жить, — сказал Джек. — Должен, вот и все, или пет на свете никакой справедливости. Нам столько всего надо узнать! Слушайте, Хемфри… раз он на Земле… Значит, когда-нибудь с его планеты прилетят и другие.
— Гм… А почему они раньше не прилетали?
— Может, и прилетали…
— Слушайте, — сказал Зинсер, — надо нам докопаться…
Тут вернулся врач.
— Похоже, что он выкарабкается.
— В самом деле?!
— Как сказать. В этом красавце нет ничего всамделишного. Но, судя по всем признакам, он поправится. Отлично поддаётся лечению. Что ему можно есть?
— Да то же, что и нам, я думаю.
— Ах, думаете. Кажется, вам не так уж много про него известно.
— Совсем мало, — сказал Джек. — Он только недавно явился. Откуда явился, понятия не имею. Это вы у него самого спросите.
Врач почесал в затылке.
— Он родом не с Земли. В этом я уверен. По-видимому, взрослый, но все переломы, кроме одного, — в сущности, не переломы, а односторонние надломы, так бывает у трехлетних детей. Прозрачная плёнка на глазах… Чего вы смеётесь?
Джек сперва просто хихикнул втихомолку, но сдержаться не удалось. Он захохотал во всё горло.
— Прекратите, Джек, — сказал Зинсер. — Тут всё-таки больница…
Джек оттолкнул его руку.
— Я… мне просто необходимо, — беспомощно вымолвил он и опять покатился со смеху.
— Что необходимо?
— Отсмеяться, — задыхаясь сказал Джек. И отрезвел. Даже больше, чем отрезвел. — Условимся, что это очень забавно, Хемфри. Ничего другого я не допущу.
— Какого чёрта…
— Послушайте, Хемфри. Мы насочиняли столько теорий насчёт Мяуса — про его культуру, и про технику, и откуда он родом… так вот, мы никогда ничего не узнаем!
— Почему? Вы думаете, он нам не расскажет?
— Нет. То есть да. Наговорит-то он с три короба. Но что толку? Сейчас объясню. Он одного роста с нами, он явно прилетел на космическом корабле, при нём есть вещичка, какие могли появиться, безусловно, только при очень высоко развитой цивилизации… и по всему по этому вы вообразили, что он сам — создатель этой цивилизации, выдающаяся личность, посланец внеземного разума.
— Так ведь иначе просто быть не может.
— Ах, не может? Уж не скажете ли вы, Хемфри, что Молли изобрела автомобиль?
— Нет, но…
— Но она села за руль и проломила стенку гаража.
На круглой, как луна, физиономии Зинсера забрезжил свет догадки.
— Вы хотите сказать…
— Все сходится! Вспомните, Мяус сообразил, как перетащить тяжёлую крышку для люка, а потом бросил задачу на полдороге! Вспомните, он до самозабвения увлёкся мячиком Молли! А как они друг друга понимают! Ни с кем другим у него не получилось такой поразительной близости. По-вашему, это не проясняет дела? А как к нему отнеслась Айрис — почти по-матерински, хотя она и сама не могла понять, откуда это берётся!
— Бедный малыш, — прошептал Зинсер. — Может, он думал, что опустился на своей планете?
— Да, бедный малыш, что и говорить… — Джек не выдержал и опять засмеялся. — Сумеет Молли рассказать нам, как работает двигатель внутреннего сгорания? Сумеет она объяснить, что такое ламинарное обтекание самолётного крыла? — Он покачал головой. — Вот увидите, Мяус нам расскажет примерно столько, сколько рассказала бы Молли: “Мы с папой ехали в машине и делали шестьдесят миль в час”.
— Но как же он к нам попал?
— А как Молли проехала сквозь стену гаража?
Врач безнадёжно пожал плечами.
— Тут я ничего вам не могу сказать. Но биологически его организм на все реагирует как детский… а если он в самом деле ребёнок, все ткани восстановятся очень быстро, и я ручаюсь, что он будет жить.
Зинсер даже застонал.
— Не очень-то много нам от этого радости, и бедному малышу тоже. Всякому ребёнку свойственно верить, что все взрослые — умные и сильные. Он, должно быть, ни капельки не сомневается, что мы уж как-нибудь доставим его домой. А у нас ничего для этого нет и неизвестно, когда будет… Мы так мало знаем, мы понятия не имеем, с чего начать, чтобы сработать такую ракету-парашют… а на его планете это просто детская игрушка!
— Пап…
— Молли! Разве ты не с мамой?…
— Пап, ты только снеси это Мяусу, — она подала отцу старый, потрёпанный мячик. — Ты скажи, я его жду. Скажи, пускай скорее поправляется, мы с ним будем играть.
Джек Герри взял мячик.
— Скажу, дружок.

1 2 3 4 5 6