Было его достаточно, чтобы обычного человека заморозить в сосульку за
считанные минуты, однако Рокхард заверял, что Ангела убить игла не в
состоянии. Не то, чтобы этого как-то особенно не хотелось ему или
Рокхарду. Для его целей иглы было достаточно, смертоносна она или нет.
Он поднял тяжелую ладонь Ангела и его пальцем отстучал название
восьми закрытых планет, и среди них, само собой, и Ревело. Выгреб жетоны
из лотка и сунул в карман. Потом подошел к двери и стал, затаив дыхание и
чутко прислушиваясь. В коридоре ни живой души.
Снял пиджак и вывернул наизнанку, сунул стельки в башмаки, содрал
усики, избавился от контактных линз, после чего вышел в коридор. Не
оглядывался, потому что оглядывайся не оглядывайся, а перед глазами стоит
скорчившаяся на полу фигурка с улыбающимся лицом. Улыбающимся благодаря
случайной мышечной судороге... благодаря жестокой случайности, которая
навеки теперь ляжет пятном на его мировосприятие, на внутреннюю
индивидуальность.
Спустился по лестнице в ночную темень. Не торопился.
Пошел в сторону парка, не чувствуя ничего, если не считать холодной
горечи, неизменно сопутствующей его удачам. Вспомнил, как когда-то считал,
что ощущение это проистекает от убеждения, что добыча слишком скромна. На
сей раз пришлось бы хорошенько пораскинуть мозгами, чтобы выдумать
крупнее.
Небо навалилось ему на макушку и на плечи. Он рассчитывал каждый свой
шаг и знал, какой будет следующий.
Было очень темно.
Он отыскал дорогу и километровый камень под мостом. Встречные
прохожие не обращали на него внимания. Когда совершенно уверился, что за
ним не следят, скользнул в чащу и пробрался на луг. Нашел опускающийся
хребет, ведущий вниз от края оврага, и спустился, руководствуясь главным
образом мышцами ног и слухом. Вынул игломет, потому что лучше иметь его в
руке без нужды, чем не иметь при надобности; двигался тихо, потому что
существовало нечто вроде статистического неправдоподобия, а когда достиг
места непосредственно над спрятанной шлюпкой, пег на край обрыва и замер,
прислушиваясь.
Доносился только плеск воды.
Он достал фонарик-трубочку с палец величиной, взял его в ту же руку,
что и игломет, и сжал оба предмета вместе, параллельно, так, чтобы все,
что осветит луч фонаря, было в то же время точно на линии выстрела. Затем,
отталкиваясь локтями, пополз на животе к краю оврага и заглянул вниз.
Темно как в могиле. Ничего не видно.
Нацелил игломет и фонарик как мог точнее в то место, где должен был
находиться кораблик; положил палец на спуск, а другой рукой нащупал кнопку
фонаря и нажал.
Узкий луч ударил вниз. Он хорошо прицелился. Круг света выхватил из
темноты корабль, клочок земли, на которой тот стоял, и фигуру Ангела,
терпеливо сидящего на его куполе.
Ангел поднял глаза и улыбнулся.
- Здорово, дружище.
- Привет, - отозвался Диминг и выстрелил. Ангел остался сидеть где
сидел - с улыбкой на губах и глазами, прищуренными от света. Долгое
мгновение ничего не происходило, и вот, наконец, все еще с поднятой
головой и улыбающимся лицом, застывший Ангел соскользнул с купола шлюпки и
повалился назад, в каменистое русло ручья.
Диминг погасил фонарь и заставил себя спуститься вниз. Ощупью
подобрался к шлюпке, открыл купол, прикоснувшись к затвору,
запрограммированному на отпечаток его руки, и залез внутрь. Потом
выругался и выбрался обратно. Нашел берег ручья и шарил вдоль него, пока
не нащупал мягкую плотную ткань золотистой мантии. Зажег на короткий миг
фонарь и изучил изображение, запечатлевшееся за это мгновение на сетчатке
глаза. Ангел лежал на спине, согнувшись в поясе, так, что ноги его
оставались согнуты, как в тот момент, когда Диминг в него выстрелил.
Голова была запрокинута, так что лица Диминг не видел: оно было под водой.
Он подтащил тяжелое тело, поднял и передвигал, пока оно не оказалось
в таком положении, как ему хотелось. Человек такого роста, как этот Ангел,
- тяжесть значительная. Ангел был еще и на одну треть тяжелее. (Кто же
они, собственно, такие?)
Затем он вернулся в шлюпку и закрыл купол. Достал украденные жетоны и
аккуратно разложил рядом с теми, что уже были на корабле. Некоторое время
размышлял.
"Здорово, дружище".
Ее звали Тенди.
(Умоляющий взгляд старика)
Инь-янь - это куча денег.
Он раздраженно пошевелился и прижал большие пальцы к глазам, пока не
закружились перед ними искры. Не таких мыслей ему хотелось.
Погладил стойку для жетонов, потом запустил за нее пальцы и потрогал
новую катушку, которую там включил. Эти маленькие штучки представляли
собой могущество, каким испокон веков наверняка не располагал ни один
человек. Свободный и тайный доступ на восемь закрытых планет, где
наверняка можно найти что-нибудь такое, что где-нибудь и когда-нибудь
принесет невообразимые деньжищи - даже если совершенно не принимать во
внимание инь-янь. Можно с полным правом биться об заклад, что его путь с
Ибо никто не проследил... нет, нельзя. Скажем лучше, что, насколько ему
известно, никто за ним не следил. Все эти истории, что рассказывают про
Ангелов, - что умеют читать мысли даже недавно расставшихся с жизнью... а
впрочем, со всей их силой и уверенностью, со всем их общественным
положением неужто они и впрямь полагают, что присутствия одного Ангела при
хранилище жетонов закрытых планет достаточно, чтобы предотвратить
потенциальную катастрофу, что таили в себе эти маленькие кружочки. Если бы
он, Диминг, оборудовал этот кабинет, то Ангелы там или не Ангелы, а
установил бы он там камеры, тревожные устройства и самые разнообразные
предохранители вроде особого ритма выстукивания названий при получении
жетонов, недоступного никому постороннему.
Чем дальше он углублялся в этот поток размышлений, тем меньше был
убежден в том, что замел за собой все следы. Чем больше об этом думал, тем
яснее понимал, что даже если и не сядут ему на хвост сразу, то расставят
сети в стольких местах, что даже его все возрастающий страх не ожидает.
А что бы делал он сам, желая схватить кого-нибудь вроде него?
Во-первых, устроил бы блокаду закрытых планет (предположив, что
распределитель регистрировал, какие жетоны выданы, а представить, что было
иначе, он не мог).
Затем взял бы под наблюдение все места, где мог укрыться преступник -
при все крепнущей уверенности, что вскорости вычислят, кто он такой. А
когда вычислят, Рокхарда обложат моментально: их договор наверняка будет
раскрыт; был он слишком сложен и слишком много народу принимало в нем
участие, чтобы долго оставаться в тени, раз уж Ангелы нападут на его след.
Из чего следовало, что Земля провалена, закрытые планеты провалены,
так же, как Ибо, Синемаело, и все места, где ему доводилось бывать. Должно
отыскаться какое-то другое место, где он никогда не был, где его никто не
знает, где много народу, где можно затеряться. Надо как-то отыскать дорогу
к Дону Рокхарду - и хоть к части обещанных стариком богатств.
Он вздохнул и порылся среди жетонов на попке. В руки попался жетон с
выгравированной надписью: "Иоланта". Большая планета, немного чрезмерно
отягощающая мышцы, если ты любитель комфорта, однако довольно плотно
заселенная и совершенно ему незнакомая.
Он бросил жетон в отверстие и мигнул к цели.
Иоланта была действительно на уровне. Он вышел из надпространства на
высоте около мили и быстро огляделся, прежде чем мигнуть на ночную
сторону. Располагая кораблем столь неповторимой внешности, он не отважился
сажать его там, где это вызвало бы комментарий. Поэтому завис в воздухе и
воспользовался предложенными планетой телекоммуникационными услугами.
Было их много.
Одновременно с позывными непрерывно передавалась трехмерная карта
поверхности планеты, а также призрачная радиолокационная сетка, пользуясь
которой легко было сориентироваться. На одном канале передавали
развлекательные программы, на другом - лучше не придумаешь - новости. Это
был канал широкополосный, кадры видео здесь сдабривал дикторский текст.
Можно было выбрать нужное место в программе: каждая информация была
снабжена индексом и прекрасно отредактирована, и известия в программе
содержались равно как в высшей степени важные, так и второстепенные;
происшествия как местного характера, так и межзвездного значения.
Он начал с последних известий и стал постепенно углубляться в
прошлое. Не было ничего, буквально ничего, что могло бы относиться к нему
- даже упоминаний о местах, где побывал. И вдруг лицом к лицу столкнулся с
Ричардом Э.Рокхардом.
Включил звук.
"...признанный вчера судом присяжных палаты С Верховного Суда Земли
виновным по ста одиннадцати пунктам, - приятным голосом вещал диктор, -
как то: создание торговых ограничений; незаконное сосредоточение власти;
форсирование высоких цен; монополистическая практика; рыночные
махинации..." и так далее, и так далее. Старый жулик, видно, перегнул
палку. - "...стоимость движимого и недвижимого имущества Рокхарда
оценивается в два и три четверти миллиарда, однако в свете вышеупомянутых
обвинений, очевидно, что просроченные счета, текущие задолженности, налоги
и штрафы, по всей вероятности, составят сумму, превышающую стоимость
имущества. Вся движимость и недвижимость, разумеется, находится о руках
властей до проведения исчерпывающих подсчетов..."
Диминг медленно протянул трясущуюся руку и выключил приемник.
Завороженно глядел, как черствая физиономия старика с холодными глазами
тает, исчезает под пальцами, и вдруг... То ли это ему показалось, то ли
затухающие электроны исказили гаснущее изображение, но так или иначе на
долю секунды лицо Рокхарда приобрело то самое выражение безмолвной мольбы,
что так тронуло его в тот раз.
- Глупая, противная старая свинья, - буркнул он, слишком потрясенный,
чтобы выдумать какое-то действительно обидное оскорбление.
Денежки тю-тю. Не осталось ничего, все заграбастали власти. Ну да,
как же, он уже видел себя обращающимся к властям с претензией.
Покопался в бумажках, выданных старикашкой на расходы. Он ими еще не
пользовался, но вдруг ему перестало казаться, что их много. Затолкал
деньги обратно в карман, и только тогда затрясся по-настоящему.
Надо что-то предпринять. Опуститься и исчезнуть.
Включил проникоскоп и настроил на видео. Аппарат транслировал ночные
пейзажи значительно лучше, чем в прошлый раз - теперь не приходилось
продираться сквозь бериллиевую сталь. Направил объектив вниз и, получив
контрастное изображение планеты, занялся поисками укрытия для шлюпки.
Какую-нибудь подходящую холмистую или скалистую местность с густой
растительностью неподалеку от дороги или хотя бы реки...
По экрану промелькнуло что-то золотистое.
Диминг подавил восклицание и ударил по регулятору. По мере того, как
гипотетическая точка зрения набирала высоту, угол обзора камеры
увеличивался, а подробности размывались. Поймал, потерял, снова поймал и
уже ни выпускал - изображение трех Ангелов с индивидуальными
геогравитаторами, летящих клином над самой землей. Они избрали самый
эффективный способ прочесывания местности, если искали... искали
спрятанное внизу что-то небольшое, настолько небольшое, что объясняло бы
столь пристальное внимание, и настолько неподвижное, что можно было
положиться на зрение. Что-то, величиной, скажем, с его шлюпку.
Какое-то шестое чувство заставило его включить детекторы корабля.
Изображение пошло волнами и застыло, снова пошло волнами по мере того, как
детекторы нашаривали и отбирали, чтобы затем дать краткий обзор всего, что
обнаружили от кратчайшего времени, что прошло до момента контакта с
кораблем.
Два маленьких золотистых кораблика приближались с севера и с
северо-востока.
Следующий шел на него с востока, а еще один держался сразу же над
ним, маневрируя явно таким образом, чтобы при нужде накрыть.
На юге... нет, ничего, это просто крупный грузовик, занятый своими
делами. Но нет: он выбрасывает катера! Он увеличил изображение. Так и
есть, к нему мчались боевые истребители.
На юго-востоке... А, к дьяволу юго-восток! Он сгреб со стойки жетон
Ревело и швырнул в щель приемника. Жетон выскользнул из пальцев и упал на
палубу. Диминг бросился на него и поспешно снова схватил.
По правому борту вдруг вспухло яркое розовое облако;
1 2 3 4 5 6 7 8 9