Я вошел в кабинет, сорвал прикрывающей потайную дверь кусок ковра. Я знал, что должен быть простой, быстродействующий замок.
Действительно, здесь особенно не мудрили и небольшой бугорок был почти точной копией люка в том подземном отстойнике, куда здесь вначале попадали жертвы.
Дверь открылась; дохнуло сырым сквозьняком. Бетонный узкий коридор скупо освещался грязными водозащитными плафонами под проволочной сеткой.
Я вернулся в приемную. Среди оружия, беспорядочно забытого между тел, нашелся автомат с подствольником. В чью-то сумку напихал запасные рожки с патронами, гранаты, взял пистолет и нож. Словно не было мирных месяцев - я вновь готовился к вылазке, готовился к бою.
Одинокий лучник на тропе войны...
Печаль, охватившая меня, не была связана с конкретным предметом. И она не мешала мне: я вновь собран, деловит, быстр. Но частью всегда свободного сознания, я горевал... О чем?
Бетонынй коридор в потеках сырой ржавчины, поворот, ещё поворот, тяжелая, словно для бомбоубежища отлитая дверь. Я потянул за рычаг засова, - прикрывая меня, дверь с тяжелым скрипом медленно отворилась.
Я заглянул внутрь и сразу отпрянул. Не важно, что спасло - инстинкт, опыт, - тяжелый пулемет сотряс воздух и стены. Я дождался передышки и ударил из подствольника гранатой: грохот, свист осколков, тишина.
Вниз вел колодец и спускаясь по скобам (на ржавой чешуйке болтался клок голубой костюмной шерсти) я мельком бросил взгляд на развороченную амбразуру в противоположной от двери стене, - там было тихо, только пахло стрельбой и смертью.
Теперь они точно знают, что я иду следом. Интересно, за амбразурой был автоматический стрелок или дежурный из наемной гвардии Кулагина? Что они ещё придумают? Ее ноги были длинные, стройные, гладкие, как шелк и как... может они просто забросают меня гранатами? Но как же она была прекрасна, прекрасна вся, когда с чудным обнаженнм бестыдством стояла передо мной, а я...
За поворотом невидимый дракон плюнул длинным, неохотно тающим языком пламени, прокалив отсыревший застойный воздух. Я подождал несколько секунд - огнемет выдал ещё одну пылающую струю и затих. Ничего не было слышно, лишь потрескивал остывающий металл где-то недалеко. Я решил, что огнемет сработал автоматически, без живого стрелка.
Стараясь не высовываться, я оглядел подчищенный огнеметом коридор. Напротив, но немного в стороне был виден подобный тому, где я сейчас сидел, ход. Приготовившись, я прыгнул, спиной ощутив запоздалый удар огня. Но тут, споткнувшись, я упал... как-то странно упал; меня вздернуло за лодыжки, все закачалось...
Вздувшись пузырем в округлую комнату, коридор потек дальше. Я же висел в центре помещения, подтянутый под потолок петлей железного троса. Ни автомата, ни закрепленной у пояса сумки я не потерял и никак не мог сообразить, что делать: выпутываться из петли, либо готовиться к немедленному появлению врагов.
Натужно заревел мотор и стационарная здесь лепестковая диафрагма гостеприимно раскрыла под моей головой большой люк. Я прицелился вниз; яркий свет, неподвижные, острые на вид лепестки огромного пропеллера, меня медленно опускало.
Ожидая подключения пропеллера, который, - было абсолютно ясно, должен размолоть меня в мелкий фарш, я нацелился гранатой подствольника на всю эту механику; люк, срез пола, большой бетонный зал, трансформаторная будка в углу, заполнившая воздух мирным гудением и три перевернутых мужика, молча следящих за моим низвержением.
На всякий случай я прицелился в них, не торопясь, впрочем, стрелять, меня отвлекала атмосфера мирного времяпрепровождения этих явно мирных мужиков.
Самый молодой из них вдруг напористо вопросил:
- Ну ты чё, мужик, новичок, что-ли?
Меня со скрипом раскачивало. Один из пожилых неожиданно качнувшись, нацелился пальцем в пульт на стене рядом со столом. Поколебавшись, палец уткнулся в большую черную кнопку. Я перестал опускаться. Лица присутствующих дружно отвернулись от пульта и вновь уставились на меня.
- И долго ты висеть собираешься? - спросил меня все тот же молодой парень.
А вы помогите выпутаться, - я решил вступить в диалог.
- Инструкцию тебе давали? - ворчливо заговорил пожилой. - Так чего же ты прешь по заряженным ловушкам? И шляются, и шляются, а нам лишняя работа. Вот заставим тебя сейчас самому все настраивать, будешь знать. Это вам не бездельничать в охране, попробуй тут у нас! - меня явно принимали за своего. И хорошо.
Пока же меня опускали, оттянув в сторону подальше от лепестков вентилятора, куда опасливо поглядывали мои спасители.
- Видел бы ты что тут творится, когда эта штука в работе. Мрак! Потом неделю все стены полировать приходится - все тут в крови и мясе.
- Ну пошли, составишь компанию, - сказал старший, седой невысокий мужчина с бледно-голубыми, мутнеющими уже глазами. Он потянул меня к столу, где уже сидели оба его товарища.
- Мужики! Выручайте. Я тут второй день, ничего ещё не знаю. И в инструкцию толком не заглядывал. У вас то она есть? А то боюсь опять куда-нибудь вляпаюсь.
- Володька! - скомандовал седой. - Покажь ему план. Ты ему инструкцию сделай, раз он такой здоровый, да глупый.
- Слышь! - обратился он ко мне, с хмельным упорством раскручивая забавляющую его мысль. - Сила есть, ума не надо? Да?
Но Володя уже шел к двери, за которой располагался неизменный компьютерный зал. Дожевывая бутерброд, он ткнул пальцем в клавиатуру ближайшего монитора, потом ещё раз, дисплей поурчал и выдал картинку. Я наугад забросил удочку:
- А кто где из людей? Можешь показать?
- Могу. Чего уж там.
Картинка исчезла в точке посередине экрана, вновь вспыхнула и, заполнив все поле, показала развернутый план.
Лабиринт впечатлял; сложность состояла в том, что поверх изображения стен, мерцали двух-трех цветные сети, делавшие изображение не только размытым, но и тем более непонятным.
- Володя! Убрал бы ты эти цвета, - попросил я еле сдерживая нетерпение. Мне хотелось побыстрее вытряхнуть информацию. Не важно из кого: людей, механизмов. - Мешают цвета, ничего не разобрать, - я дипломатично мягчел.
- Так что ты хочешь? Просто план или систему ловушек? Если план, так я могу, только тебе зачем один план? Тебе ловушки или план?
- А можешь людей показать? Где кто сейчас?
- Конечно, могу. Тебе кто нужен?
Я от нетерпения еле выдавил:
- Шефа, конечно. В кабинете его нет, а он мне позарез нужен.
- Нужен, так найдем, - уверенно заявил пьянеющий и потому все умеющий Володя.
Повторив последнюю метаморфозу, картина-схема проклюнулась с красной точкой в самом углу.
- Это где же он? - полюбопытствовал я.
- Где, где... Во дворе. К машине идет. К "мерсу" своему. Отбывает, вероятно.
- Слышь, друг! - слезно попросил я. - Как бы его перехватить? Ведь голову оторвет. Выведи, будь другом. Только побыстрее.
- Ладно, ладно. Только смотри, с тебя стакан. - Он погрозил мне пальцем. - Не нужен мне твой стакан, а вот друг за дружку держаться должны. Место сам знаешь какое.
Я в страшном нетерпении ждал. Мне хотелось поторопить его пинком, но Володя все так же не торопясь, подошел к узкой дверце напротив впустившей нас, и приложил извлеченную из нагрудного кармана пластинку к щели электронного замка. Дверь, пожужжав, поехала в сторону. Ворвался, чуждый бетонным катакомбам, ветерок, заглянуло солнце, но громкое близкое гу-гуканье голубей тут же прервал Володя:
- Это чё там такое? Смотри, шеф с Сашком чешут. Вон, вон смотри!
Я сам видел: метрах в 50, у здания управления все ещё стояли "Мерседес" Кулагина и ещё чьи-то машины. И к ним бойко катился шеф, весело загребая короткими под жирным брюшком ножками. Сашок трусил рядом, и все оглядывался куда-то назад, куда я не мог взглянуть вместе с ним.
Уже не обращая внимания на чудно помогшего мне Володю (долго, вероятно, на Руси будут существовать такие вот все знающие и ничего толком не делающие мужики), я прицелился и лупанул по иномаркам гранатой. "Мерседес" взорвался, подпрыгнул и весело запылал. Кулагин прытко обернулся. Сашок попытался загородить собой объемистого начальника. Я длинной очередью повел у них над головой. Оба упали, и Сашок немедленно открыл ответную стрельбу.
Спрятавшись за дверной проем и ощущая, как сильно солнце греет щеку, я подумал, что уже несколько дней не был на воздухе. Что за мысли лезут в голову!
Сашок вскочил на ноги, но я вновь выстрелил поверх их голов.
- Что тебе надо? - закричал Кулагин. Он сообразил, - на то и шеф, что раз сразу не кончаю с ними, значит имею свой интерес. - Бери свои деньги. Никто тебя не тронет.
Я усмехнулся. Старается держать марку, манипулятор чертов. Как в шутке об охотнике и медведе: "Иван, я медведя поймал. - Так тащи его. - А он не пускает".
- Идите сюда ко мне. И не дергайтесь, а то гранатой влуплю. Медленно, медленно, - орал я, смотря на бледного, забившегося в угол и разом протрезвевшего Володю.
- Топай отсюда, - сказал я ему, забыв простую истину: всегда подчищай тылы. Но очень уж трудно было относиться к этим алкашам как к врагам.
Володя исчез за дверью, Кулагин с Сашком были уже совсем рядом, метрах в десяти. Я стал думать, чем бы связать, - их же ремнями! - но тут Сашок начал выкрикивать угрозы. Что-то было неискреннее в его лице, да и Кулагин едва скрывал возбужденный интерес, я тут же понял...
Слишком поздно. Что-то садануло меня по черепу, - стены, потолок сначала медленно, а потом стремительно понеслись вниз, - мелькнуло перекошенное красное лицо Володи, подкравшегося под шумок угроз Сашка, и я потерял сознание.
В который раз.
Меня грубо хлестали по щекам. С натугой приходя в себя, я прежде всего ощутил, что крепко привязан к стулу: веревка не только прихватывала руки и ноги, но стягивала и грудь. Потом проявился передо мной Сашок, садистки ухмыляясь мне в лицо:
- Вот тебе - за твою - борзость - сукин сын! - ритмично вбивал в меня оплеухи пока не заболела рука; прекратив охаживать меня, он сел рядом на стул.
- Ну, кто у нас скулить будет? - спросил он.
Внезапно, видимо от того, что ещё не совсем пришел в себя, странные, совсем чуждые моменту мысли овладели мной. Ощущение апатии становилось все сильнее. Удивительно, но не смотря на страшную боль в голове, было спокойно, - умиротворение охватило меня. Дверь на улицу была открыта. В светлом проеме виднелась стайка голубей. Среди них, расставив голенастые ноги, стояла ворона. Я уже и забыл, что некогда поклялся ненавидеть всех ворон. Мне показалось нелепой любая ненависть. И борьба показалась нелепой. Все равно мы потерпим поражение. А Кулагин бедет торжествовать, видя как мы тут внизу у него под ногами деремся друг с другом. У людей на роду написано быть собаками, кошками и дрессированными шимпанзе у настоящих разумных людей, тех, кого судьба делает вождями, хозяевами нашими - в определенном смысле это не такая уж плохая в целом перспектива. По-видимому, нам всем нужны более мудрые, чем мы люди, чтобы присматривать за нами и направлять ход наших жизней. И нам надо смириться, потому что к своей собаке хозяин всегда добр.
Мы умеем только драться, разрушать и молчать по норам, а они сами, без чье-либо помощи движут историей. Зачем им мешать?
По всей вероятности, после того, как все утрясется, они смогут упорядочить эту бестолковую жизнь. Скоро единое правительсто объединит все нации в своем разумном правлении, так почему бы нам не стать их рабами? Ведь жизнь не так уж и плоха. Почему бы не отдать им этот древний ком грязи, собрание калек и нищих, что зовется Россией?
В самом деле почему?
Я уже потерял свою Марину, свою девочку - веселую и отважную колдунью. Ее отняли у меня Судьба и желание неразумного сопротивления. Я уже свыкся с мыслью о её смерти и только воспоминание о том, как она умерла не могло исчезнуть.
Никакие удары не способны убить боль этой утраты. И я уже не хотел никакого мира. Я хотел смотреть на них только сквозь прорези прицела, держа палец на спусковом крючке.
И я сказал Сашку, с интересом разглядывающего метаморфозы моих мыслей, наглядно проступющих на моем лице:
- Ты всегда был слабаком, Сашок. Ты не смог бы и минуты продержаться против меня. Ты щенок, Сашок. Твое место в собачьей будке у Кулагина во дворе. Полай немного, Сашок.
Он побелел.
Древние считали это плохим знаком - воин должен краснеть от гнева.
- Ну же, Сашок, убей меня. Тогда ты сможешь врать другим, что если бы мы смогли встретиться в бою... если бы случай подвернулся... Спрячься за пулю. Ты ведь трус!
- Ты хочешь меня вывести из себя, - выдавил слова побагровевший уже Сашок. Раз покраснел, может и неплохой воин.
- Конечно, хочу. Я хочу вывести тебя из терпения. Ты меня сейчас грохнешь, а сам будешь знать, мысль будет сверлить твою глупую голову, что я был сильнее тебя.
- Я сильнее! - взревел он, действительно выйдя из себя.
- Докажи. Развяжи меня, и мы быстро это определим. Что тебе Кулагин, если все будут говорить: он убил Иванько, потому что боялся. Боялся выйти на равный бой.
1 2 3 4 5 6 7 8