Нижние клыки
остались снаружи, придавая ему вид кабана-одиночки.
- И что? - спросил ведьмак немного погодя, опуская меч. - Будем так
стоять?
- А что предлагаешь? Улечься? - фыркнуло чудовище. - спрячь это
железо, говорю.
Ведьмак ловко вложил оружие в ножны на спине, не опуская руки
погладил эфес, торчащий повыше плеча.
- Хотелось бы, - сказал он, - чтобы ты не делал особенно резких
движений. Этот меч всегда можно вынуть и быстрее, чем ты думаешь.
- Видел, - прохрипело чудовище. - Если бы не это, ты бы уже давно был
за воротами, с отпечатком моего каблука на заднице. Чего тебе здесь надо?
Откуда ты тут взялся?
- Заблудился, - солгал ведьмак.
- Заблудился, - повторило чудище, искривляя пасть в грозной гримасе.
- Ну, тогда найди дорогу. За воротами, значит. Поверни левое ухо к солнцу,
так держись, и скоро вернешься на тракт. Ну, чего ждешь?
- Вода тут есть? - спокойно спросил Геральт. - Лошадь страсть пить
хочет. Да и я тоже, если тебе это не особенно мешает.
Чудовище переступило с ноги на ногу, почесало в ухе.
- Слушай, ну, ты, - сказало оно после. - Ты что, в самом деле меня не
боишься?
- А должен?
Чудовище оглянулось кругом, хрюкнуло, размашисто подтянуло широкие
штаны. - А, зараза. Чего уж там. Гость в дом. Не каждый день встречается
такой, что при виде меня не убегает или не падает в обморок. Ну, хорошо.
Ты усталый, но учтивый путник, приглашаю тебя войти. Но если ты разбойник
или злодей, предупреждаю - этот дом выполняет все мои приказы. Внутри его
стен командую я!
Он поднял косматую лапу. Все ставни снова захлопали о стену, а в
каменной глотке дельфина глухо забулькало.
- Приглашаю, - повторил он.
Геральт остался на месте, пытливо глядя на него.
- Один живешь?
- А твое какое дело, с кем я живу? - сердито сказало чудовище,
раскрывая пасть, после чего громко загоготало. - Ага, понимаю. Наверное,
тебе интересно, нет ли у меня сорока слуг, схожих со мной. Нету. Ну, так
как, зараза, воспользуешься приглашением, данным от чистого сердца? Если
нет, то ворота вон там, прямо за твоим задом!
Геральт официально поклонился.
- Приглашение принимаю, - сказал он по форме. - Против законов
гостеприимства не погрешу.
- Пусть мой дом станет твоим домом, - ответило чудовище тоже по
форме, хотя и небрежно. - Вот туда, гость. А коня давай сюда, к колодцу.
Особняк, как и снаружи, нуждался в основательном ремонте, однако тут
было в меру чисто и опрятно. Мебель, как видно, вышла из под руки хороших
мастеровых, даже если было это очень давно. В воздухе висел острый запах
пыли. Было темно.
- Свет! - рявкнуло чудовище и лучина, воткнутая в железную державку,
тут же полыхнула пламенем и копотью.
Неплохо, - сказал ведьмак. Чудовище загоготало.
- Только-то? Воистину, вижу, что тебя не удивишь. Я говорил тебе -
этот дом выполняет мои приказания. Туда, прошу. Осторожно, лестница
крутая. Свет!
На лестнице чудовище оборотилось.
- А что это за висюлька у тебя на шее, гость! Что это такое?
- Посмотри.
Чудовище взяло медальон в лапу, поднесло к глазам, слегка натянув
шнурок на шее Геральта.
- Нехорошее выражение на морде у этого зверя. Что это такое?
- Цеховой знак.
- Ага. Наверное, занимаешься изготовлением светильников. Туда, прошу.
Свет!
Середину большой комнаты, лишенной окон, занимал огромный дубовый
стол, совершенно пустой, если не считать канделябра из позеленелой латуни,
покрытого гирляндами застывшего воска. По очередной команде чудовища свечи
зажглись, замигали, немного осветили помещение.
Одна из стен комнаты была увешана оружием - тут висели композиции из
круглых щитов, скрещенных аркебуз, рогатин и гизарм, тяжелых длинных мечей
и топоров. Половину соседней стены занимал очаг гигантского камина, над
которым виднелись ряды облупившихся портретов. Стена напротив входа была
заполнена охотничьими трофеями - рога лося и ветвистые рога оленя бросали
длинные тени на оскаленные головы кабанов, медведей и рысей, на
взъерошенные и сломанные крылья чучел орлов и ястребов. Центральное,
почетное место занимала покоричневевшая, потрескавшаяся, роняющая паклю
голова скального дракона. Геральт подошел поближе.
- Его уложил мой дедуля, - сказало чудовище, кидая в челюсти очага
огромное полено. Дракон этот был, пожалуй, последним, который позволил
себя добыть в округе. Садись, гость. Ты голоден, я полагаю?
- Не стану отрицать, хозяин.
Чудище уселось за стол, опустило голову, сплело на брюхе косматые
лапы, что-то пробормотало, крутя как мельницей большими пальцами, после
чего негромко рыкнуло, ударив лапой по столу. Блюда и тарелки звякнули
оловом и серебром, бокалы зазвенели хрустальным звоном. Запахло жареным,
чесноком, майораном, мускатным орехом. Геральт не выказал удивления.
- Так, - потерло лапы чудовище. - Это лучше прислуги, верно?
Угощайся, гость. Вот тут пулярка, тут кабаний окорок, тут паштет из ... не
знаю из чего. Из чего-то. Здесь у нас рябчики. Нет, зараза, это куропатки.
Спутал заклинание. Ешь, ешь. Это добротная, настоящая еда, ты не бойся.
- Я не боюсь. - Геральт разорвал пулярку на две части.
- Я забыл, - прыскнуло чудовище, - что ты не из тех пугливых. Ну, а
звать тебя, для примера, как?
- Геральт. А тебя, хозяин?
- Нивеллен. Но в округе прозывают Выродком или Клыкастым. И пугают
мной детей. - Чудовище влило себе в горло содержимое огромного бокала,
после чего погрузило пятерню в паштет и вырвало из чаши чуть не половину
ее содержимого.
- Пугают детей, - повторил Геральт с полным ртом. - Конечно, без
всяких на то оснований?
- Наисовершеннейше. Твое здоровье, Геральт!
- И твое, Нивеллен.
- Как тебе это вино? Заметил, что оно из винограда, а не из яблок? Но
если тебе не нравится, наколдую другое.
- Спасибо, это неплохое. Способности к колдовству у тебя врожденные?
- Нет. Они у меня с тех пор, как вот это выросло. Харя, значит. Сам
не знаю, откуда это взялось, но только дом выполняет, что пожелаю. Так,
ничего особенного. Умею наколдовать жратву, питье, платье, чистую постель,
горячую воду, мыло. Любая баба сможет все это и без колдовства. Открываю и
закрываю окна и двери. Зажигаю огонь. Ничего особенного.
- Все же что-то. А эта ... как ты говоришь, харя, у тебя давно?
- С двенадцати лет.
- Как это случилось?
- А тебе до этого какое дело? Налей себе еще.
- Охотно. Никакого мне до этого дела нет, спрашиваю из интереса.
- Повод понятный и приемлемый, - громко засмеялось чудовище. - Но я
его не принимаю. Нет тебе до этого дела и все. Ну, а чтобы хоть отчасти
успокоить твой интерес, покажу тебе, как я выглядел прежде. Посмотри вон
туда, на портреты. Первый, считая от камина, это мой папуля. Второй,
зараза его знает кто. А третий - это я. Видишь?
Из под пыли и паутины с портрета водянистым взглядом смотрел
бесцветный толстяк с одутловатым, печальным и прыщавым лицом. Геральт,
которому знакома была лесть клиенту, распространенная среди портретистов,
с грустью покивал головой.
- Видишь? - повторил Нивеллен, скаля клыки.
- Вижу.
- Кто ты?
- Не понимаю.
- Не понимаешь? - чудовище подняло голову, глаза заблестели как у
кота. - Мой портрет, гость, висит там, куда не достигает свет свечей. Я
его вижу, но я не человек. По крайней мере в настоящее время. Человек,
чтобы посмотреть портрет, встал бы, подошел ближе, наверное, еще должен
был бы взять светильник. Ты этого не сделал. Вывод простой. Но я спрашиваю
прямо - ты человек?
Геральт не отвел глаза.
- Если так ставишь вопрос, - ответил он, немного помолчав, - то не
совсем.
- Ага. Тогда не будет большой бестактностью, если спрошу, кто ты, в
таком разе?
- Ведьмак.
- Ага, - повторил Нивеллен после паузы. - Если я правильно помню,
ведьмаки зарабатывают себе на жизнь интересным способом. Убивают за плату
разных чудовищ.
- Ты правильно помнишь.
Снова воцарилась тишина. Пламя свечей пульсировало, било вверх
тонкими усами огня, блестело в граненом хрустале кубков, в каскадах воска,
стекающего по канделябру. Нивеллен сидел неподвижно, слегка шевеля
огромными ушами.
- Предположим, - сказал он наконец, - что ты сумеешь вынуть меч
прежде, чем я до тебя допрыгну. Предположим, что сумеешь меня даже
ударить. При моем весе это меня не остановит - свалю тебя с ног одним
своим телом. А потом уже все будут решать зубы. Как думаешь, ведьмак, у
кого из нас двоих больше шансов, если дело дойдет до перегрызания глотки?
Геральт, придерживая большим пальцем оловянный колпачок графина,
налил себе вина, сделал глоток, откинулся на спинку кресла. Он глядел на
чудовище усмехаясь и его усмешка была исключительно скверной.
- Тааак, - протянул Нивеллен, ковыряя когтем в углу пасти. - Нужно
признать, что ты умеешь отвечать на вопрос, не используя много слов.
Интересно, как справишься со следующим, который я тебе задам. Кто тебе за
меня заплатил?
- Никто. Я здесь случайно.
- Не лжешь ли?
- Нет привычки лгать.
- А что у тебя в привычках? Рассказывали мне о ведьмаках. Запомнил,
что ведьмаки крадут маленьких детей, которых потом кормят колдовскими
травами. Те, которые это переживут, сами становятся ведьмаками, колдунами
с нелюдскими способнястями. Учат их, убивая, искореняя все людские чувства
и порывы. Делают из них нелюдей, которые должны убивать других нелюдей.
Слышал, будто поговаривают, что самое время, чтобы кто-нибудь начал
охотиться на самих ведьмаков. Потому как чудовищ становится все меньше, а
ведьмаков все больше. Съешь куропатку, пока совсем не остыла.
Нивеллен взял с блюда куропатку, вложил ее целиком в пасть и с
хрустом съел как сухарик, треща раздрабливаемыми в зубах костями.
- Почему молчишь? - спросил он неуверенно, облизываясь. - Что из
того, что о вас говорят, правда?
- Почти ничего.
- А что вранье?
- То, что чудовищ намного меньше.
- Факт. Их немало, - ощерил клыки Нивеллен. - Одно из них как раз
сидит перед тобой и размышляет, хорошо ли сделало, пригласив тебя. Сразу
мне не понравился твой цеховой знак, гость.
- Ты никакое не чудовище, Нивеллен, - сухо сказал ведьмак.
- А, зараза. Это что-то новое. Тогда, по-твоему, кто я? Кисель из
клюквы? Косяк диких гусей, улетающих на юг грустным ноябрьским утром? Нет?
Тогда, может, невинность, утраченная у родника грудастой дочкой мельника?
Ну, Геральт, скажи мне, кто я? Ты же видишь, что меня аж трясет от
любопытства!
- Ты не чудовище. Иначе ты не смог бы дотронуться до этого
серебрянного подноса. И уж никогда бы не взял в руки мой медальон.
- Ха! - рыкнул Нивеллен так, что пламя свечей на мгновение приняло
горизонтальное положение. - Сегодня явно день раскрытия великих, страшных
тайн! Сейчас я узнаю, что эти уши выросли у меня потому, что я ребенком не
любил овсянки на молоке!
- Нет, Нивеллен, - спокойно сказал Геральт. - Это появилось из-за
колдовских чар. Я уверен, что ты знаешь, кто тебя заколдовал.
- А если и знаю, то что?
- Чары можно снять. В большинстве случаев.
- Ты, как ведьмак, конечно, умеешь снимать чары? В большинстве
случаев.
- Умею. Хочешь, чтобы попробовал?
- Нет. Не хочу.
Чудовище раскрыло пасть и вывесило алый язык, длиной в две пяди.
- Не ожидал, а?
- Не ожидал, - признался Геральт.
Чудовище захохотало, развалилось в кресле.
- Я знал, что ты удивишься. Налей себе еще, сядь удобнее. Расскажу
тебе всю историю. Ведьмак или не ведьмак, сразу видно, что хороший
человек, а у меня охота поболтать. Налей себе.
- Нечего уже.
- А, зараза, - чудовище хрюкнуло, после чего снова грохнуло лапой об
стол. Рядом с двумя пустыми графинами появилась, неведомо откуда,
приличных размеров бутыль в ивовой корзинке. Нивеллен содрал зубами
восковую печать.
- Как ты наверняка заметил, - начал он, наливая, - округа здесь
довольно безлюдная. До самых близких селений изрядное расстояние. Потому
как, видишь ли, мой папуля, да и дедушка, в свое время не давали излишних
поводов для любви ни соседям, ни купцам, которые проезжали трактом.
Каждый, кто сюда попадал, терял в лучшем случае свое добро, если папуля
замечал его с башни. А пара самых близких поселений сгорела, потому как
папуля узнал, что дань платится нерадиво. Мало кто любил моего папашу. За
исключением меня, понятно. Страшно я плакал, когда однажды привезли на
телеге то, что осталось от моего папани после удара двуручным мечом.
Дедушка в ту пору уже не занимался разбоем - с того дня, как он получил по
черепу железным моргенштерном, он заикался ужасно, пускал слюни и редко
когда успевал вовремя в уборную.
1 2 3 4 5