Его удивило, что в окнах дома
напротив нет света, однако он не стал задерживаться и направился на ту
улицу, которая когда-то привела его сюда. Что-то подсказывало ему, что
приспела пора покинуть деревню, распроститься с волшебством вечной осени и
всегда полной луны, с безликим морем травы и голосами невидимых детей, со
стариком, который канул в небытие, бросив шляпу и трость; что следует
отыскать дорогу в прежний мир, где некоторые люди работают, а другие
бродят по свету в поисках работы, где происходят мелкие стычки, а
фотоаппараты добросовестно фиксируют будущее.
Он вышел из деревни. Сейчас, сейчас тропа вильнет вправо, вниз по
обрывистому склону, к источнику волшебства, обретенному столько лет
спустя. Рэнд двигался медленно и осторожно, пристально глядя себе под
ноги, чтобы не прозевать поворот. Путь занял гораздо больше времени, чем
он предполагал, и внезапно он понял, что, как бы ни старался, сколько бы
ни искал, ему не найти обрывистого склона и тропы, что бежит вниз. Перед
ним стеной встала трава. Он догадался, что угодил в западню, что ему не
покинуть деревни иначе, нежели как по дороге, избранной стариком, по
дороге в никуда. Он не стал приближаться к траве, памятуя о пережитом
ужасе. Пускай его назовут трусом, но ужаса с него достаточно.
Рэнд возвратился в деревню. На всякий случай он не сводил глаз с
тропы, надеясь в глубине души, что вот-вот покажется желанный поворот. Но
чуда не произошло, хотя поворот, несомненно, существовал - по крайней мере
в ту пору, когда он пришел сюда. Кроны деревьев, сквозь которые пробивался
лунный свет, отбрасывали на стены зданий причудливые тени. В доме напротив
по-прежнему было темно; вдобавок от него почему-то исходило ощущение
заброшенности. Рэнд вспомнил, что не ел с самого полудня, когда утолил
голод сандвичем. Надо посмотреть в молочном ящике. Кстати, он заглядывал
туда утром или нет?
Рэнд направился к черному ходу, возле которого был установлен
молочный ящик. Там стоял Молочник, выглядевший призрачнее обычного, что
ли, размытее, расплывчатее; шляпа с широкими полями совершенно затеняла
его лицо.
Рэнд ошарашенно уставился на него. Облик Молочника как-то не вязался
с лунным светом осенней ночи. Он принадлежал раннему утру, прочие времена
суток были не для него.
- Я пришел узнать, не требуется ли моя помощь, - сказал Молочник.
Рэнд промолчал. Голова у него шла кругом, язык не поворачивался
сказать хоть слово.
- Вам не нужен пистолет? - справился Молочник.
- Пистолет? Зачем он мне?
- Вечер доставил вам много неприятностей. Возможно, с пистолетом в
руке или на поясе вы почувствуете себя спокойнее.
Рэнд заколебался. Ему показалось или в голосе Молочника и впрямь
проскользнула насмешка?
- Или крест.
- Крест?
- Распятие. Символ...
- Нет, - прервал Рэнд. - Крест мне ни к чему.
- Может быть, книгу по философии?
- Нет! - воскликнул Рэнд. - Это все в прошлом. Мы верили во все это,
полагались на него, а потом оказалось, что полагаться не стоило, и...
Он умолк, потому что собирался сказать совсем не то, если собирался
вообще. Он ощущал себя марионеткой: слова как будто вкладывал в его уста
кто-то другой, а сам он лишь раскрывал рот.
- Или вам нужны деньги?
- Вы смеетесь надо мной, - вздохнул Рэнд. - Какое у вас право...
- Я только перечисляю то, чему привержены люди, - отозвался Молочник.
- Скажите мне, пожалуйста, без утайки: можно ли выбраться отсюда?
- Вернуться туда, откуда вы пришли?
- Да, именно так.
- Вам не к чему возвращаться, - проговорил Молочник. - Таков удел
всякого, кто приходит сюда.
- Но ведь старик ушел! Помните, старик в черной фетровой шляпе, с
тросточкой? Он потерял их, а я нашел.
- Он не вернулся, - возразил Молочник, - он отправился дальше. Не
спрашивайте куда, я все равно не знаю.
- Однако вы не станете отрицать, что замешаны в этом?
- Я лишь скромный слуга. У меня есть работа, которую я стараюсь
выполнять по мере сил. Я забочусь о тех, кто живет здесь, не более того.
Рано или поздно наступает время, когда люди уходят. Я бы назвал деревню
местом отдыха на пути в неведомую даль.
- Местом подготовки, - поправил Рэнд.
- Что?
- Так, ничего, - пробормотал Рэнд. - Просто сорвалось с языка.
Во второй раз, подумалось ему, он произносит то, что вовсе не думал
произносить.
- Приятнее всего то, - сказал Молочник, - что тут никогда ничего не
происходит, и о том не следует забывать. - Он спустился с крыльца на
садовую дорожку. - Вы упоминали старика. Так вот, ушел не только он.
Пожилая дама тоже. Они оба задержались куда дольше, чем принято.
- Выходит, я остался один?
Молочник, который направился к калитке, остановился и обернулся.
- Скоро придут другие, - проговорил он. - Они приходят постоянно.
Что там говорил Стерлинг о переоценке человеком собственных
умственных способностей? Рэнд напряг память, но, как ни старался, так и не
сумел вспомнить. Но если Стерлинг прав по сути, какая разница, какими
словами он выразил свою мысль? В таком случае человеку необходимо место
вроде этого, где ничего не случается, луна всегда полная и круглый год
осень, да, необходимо - на известный срок.
Внезапно у Рэнда возникла новая мысль, и он крикнул вслед Молочнику:
- Но эти другие, станут ли они разговаривать со мной? Смогу ли я
поговорить с ними? Узнаю ли, как их зовут?
Молочник отворил калитку. Судя по всему, он не слышал вопросов Рэнда.
Лунный свет утратил толику своей яркости, небо на востоке слегка
порозовело - занимался очередной бесподобный осенний день.
Рэнд обошел вокруг дома, поднялся на парадное крыльцо, уселся в
кресло-качалку и принялся ждать новеньких.

1 2 3 4