Новый аппарат состоял в основном из тонкой трубочки, которую надо было вводить в пищевод больного. Но это еще, можно считать, не самое страшное, потому что вообще врачи имеют обыкновение запускать в желудок больного все что угодно, не говоря уже о касторке. Надо вам сказать также, что на конце трубки была крохотная телевизионная камера величиной чуть побольше булавочной головки. По трубке от камеры шли провода к телевизору.
- Готово? - спросил профессор Лундквист своего ассистента и двух медсестер.
- Да, - коротко ответили все трое, по-шведски, разумеется.
Лесоторговец Скогланд тоже сказал «да», но он преспокойно мог бы и помолчать, потому что мнение больного, лежащего на операционном столе, ровным счетом ничего не значит.
- Итак, начнем! - сказал профессор. Он велел лесоторговцу проглотить трубку с крохотной телевизионной камерой, нажал на какие-то кнопки, сдержал непроизвольное чихание, не входящее в программу, и вот уже на экране телевизора появилось увеличенное изображение желудка господина Скогланда.
- Ох! - воскликнули сестры (по-шведски, разумеется. Впрочем, они могли бы сказать «Ох!» и по-итальянски или по-японски, - ведь «Ох!» почти на всех языках звучит одинаково!).
- А вы, господин Скогланд, лежите спокойно! - сказал профессор. - Подумайте пока о цене на березу и тополь. Вспомните, что предстоит платить налоги… Исследование вашего желудка с помощью телевизионной камеры продлится не более десяти минут. Сейчас мы находимся в вашей, я бы сказал, пищеварительной лаборатории. Альма, прибавьте яркость. Освещение в желудке господина Скогланда оставляет желать лучшего. Вот так хорошо. Ну-с, посмотрим.
Четыре пары глаз, устремленные на экран, вдруг одновременно взмахнули ресницами.
- О господи! - воскликнул помощник профессора, медсестры тихонько ахнули, а сам профессор гневно закричал:
- Но это же людоедство!
На экране телевизора совершенно отчетливо было видно, что в самой середине желудка лесоторговца Скогланда сидит Джампьеро Бинда, или попросту Джип, и от нечего делать ковыряет в носу. Заметив, что за ним наблюдают, он привстал и, как полагается всякому воспитанному мальчику, поклонился.
- Господин Скогланд! - продолжал профессор. - Вы скрыли от меня истинную причину вашей болезни! Вы и в самом деле думаете, что можно спокойно съесть ребенка и это останется без последствий?! Вот вам налицо доказательство вашего преступления! Стыдитесь! Никакой язвы желудка у вас нет и в помине! Вы просто самый обыкновенный людоед!
Лесоторговец Скогланд с телевизионной камерой в желудке был, конечно, не в состоянии что-либо ответить. К тому же он не видел экрана и не понимал этого грозного обвинения.
- Людоедство! - продолжал возмущаться профессор. - В середине двадцатого века! В то время как колониальные народы завоевывают независимость и свободу, некоторые лесоторговцы занимаются людоедством!…
- Профессор, - робко проговорила одна медсестра, - мальчик, кажется… Смотрите! Он делает нам какие-то знаки! Может быть, он еще жив?!
- Бедненький, он без ботинок! - заметила вторая медсестра.
- Хорошо хоть в носках! - сказал помощник профессора и строго посмотрел на господина Скогланда.
Профессор попросил всех замолчать и внимательно рассмотрел Джипа с головы до ног, точнее - до носков.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил он у него.
- Квик прик квак марамак! - услышал он в ответ.
- Странный какой-то язык! - заметил профессор.
(Тут надо вам пояснить, что на самом деле Джип сказал: «Ничего не понимаю!» - но профессор не знал ни слова по-итальянски и поэтому услышал только какие-то смешные звуки. И наоборот, если мы станем на место Джипа, который ни слова не понимает по-шведски, то, как и профессор, тоже ничего не поймем. Когда профессор разговаривал со своими помощниками, Джип слышал только: «Квик прик квак марамак пеперикок!» - и тоже думал: «Странный язык!»)
К счастью, одна из медсестер немного понимала по-итальянски - она провела как-то отпуск в Риччоне, - так что смогла что-то перевести.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил профессор.
- Спасибо, хорошо! - ответил Джип.
- Он очень больно тебе сделал?
- Кто?
- Как кто? Господин Скогланд!
- По правде говоря, я не знаю такого.
- Тогда что же ты делаешь в его животе? В твоем возрасте я не лазил по желудкам незнакомых людей, а тем более иностранцев.
- Синьор профессор, клянусь вам, я тут ни при чем!
- Ты ни при чем, господин Скогланд ни при чем, все ни при чем! А кто же виноват? Я, может быть? Король Швеции? Конная стража?
- Видите ли, я…
- Хватит! Сиди тихо и не двигайся! Посмотрим, как тебе помочь.
Профессор, все еще продолжая ворчать, осторожно вынул телевизионную трубку из желудка лесоторговца Скогланда, и тот наконец спросил:
- Это очень серьезно?
- Исключительно!
- И наверное, мне придется отправиться в больницу?
- Мне думается, однако, что вам придется отправиться не в больницу, а в тюрьму! Нельзя же в самом деле проглотить восьмилетнего мальчика как есть, со всей одеждой, и являться после этого к хирургу, чтобы он вынул его, словно занозу из пальца. Может, вы теперь собираетесь спокойно вернуться домой и как ни в чем не бывало продавать дрова оптом и в розницу?!
- Простите, профессор, о каком мальчике вы говорите?
- Вот об этом, - строго сказал профессор и ткнул пациента пальцем в грудь.
- Но я здесь! - воскликнул в это время Джип. - Я все время здесь!
Профессор, его помощник, медсестры и господин Скогланд повернулись к телевизору и опять увидели Джипа, колыхавшегося в светлом прямоугольнике экрана.
- Так ты не в желудке господина Скогланда?! - воскликнул профессор. - Выходит, ты просто самая обыкновенная помеха!
- Никакая я не помеха! - обиделся Джип. - Меня зовут Джампьеро Бинда, я живу в Милане, и я попал в телевизор, когда…
- Но это мой телевизор! - закричал профессор. - И здесь у нас Стокгольм! Ты не имеешь права мешать моей работе! Это безобразие! Это, может быть, даже шпионаж!…
Кто знает, какие еще обвинения обрушил бы он на взлохмаченную голову Джипа, но в этот момент почему-то выключили ток, и телевизор погас. Когда снова зажегся свет, экран был чист, словно снежное поле, на нем не было ни тени Джипа, ни малейшего пятнышка, ни даже полоски - ни вертикальной, ни горизонтальной.
Господин Скогланд так и не смог понять, почему профессор Лундквист обозвал его людоедом, и ушел качая головой. А профессор был так разгневан, что даже забыл взять с него плату за визит.
Поиски преступника
В подземелье одного старинного немецкого замка, на берегу Рейна, сидели два весьма почтенных господина и играли в шахматы. Время от времени они поглядывали на экран телевизора, на котором был виден гардероб - вешалки и висящие на них пальто.
Изображение на экране не менялось и походило на заставку, какие бывают в перерывах между передачами. Правда, в перерывах показывают обычно какой-нибудь красивенький пейзаж с овечками, фонтанами или архитектурными памятниками, а тут вдруг обыкновенный гардероб. С каких пор это вошло в моду на телевидении - непонятно.
Но тут-то, вероятно, вам следует объяснить, что:
1. В старом замке находится древняя библиотека - многовековая гордость города Бармштадта.
2. Шахматисты - это профессор Сильвиус Леопольд Линкенбейн, директор библиотеки, и старший инспектор полиции Георг Вильгельм Фридрих Рехтенбейн. Сами понимаете, это люди, которые не страдают телевизионной болезнью.
3. На экране телевизора виден гардероб библиотеки.
4. В гардеробе за рамой висящей на стене картины укрыта маленькая телекамера. Она-то и снимает все, что происходит в помещении, и передает изображение в подземелье, где сидят профессор и инспектор полиции.
5. Хитроумная система наблюдения была установлена здесь, чтобы узнать…
Минутку! Дело в том, что на экране телевизора стало видно, как слева в гардероб вошел какой-то молодой человек. Он снял пальто, повесил его рядом с другими и затем вышел.
- Опять не то! - сказал профессор.
- Не то опять! - согласился инспектор полиции, изменив порядок слов в предложении. Но от перемены мест слагаемых сумма, как известно, не меняется.
И господа снова стали играть в шахматы. А если бы снова взглянули на экран, то увидели бы, как из-за груды старых книг выглянула мышка. Но никто не удостоил ее вниманием. И мышка, обиженная, удалилась. Прошло еще немного времени, и в гардеробе появились две миловидные девушки. Они остановились у вешалки, сняли свои шубки - шубки так себе, не норковые, конечно, - и ушли. Ни одно их движение не ускользнуло от взгляда профессора и инспектора полиции. Когда девушки исчезли с телеэкрана, профессор сказал:
- Очень милые особы.
- Весьма, - согласился инспектор полиции, - но к нашему делу они не имеют никакого отношения.
- К нашему - безусловно! - заключил профессор и не очень уверенно передвинул пешку.
И вдруг на экране телевизора появился Джип. Двое наблюдателей тотчас же оставили игру.
- Ого! - воскликнул профессор. - Смотрите, мальчишка!
- Мальчишка! Босой! - согласился инспектор полиции. - Интересно, зачем он снял ботинки? Как вы полагаете, профессор?
- Пожалуй, это весьма серьезная улика, - согласился тот. - Может быть, мы поймаем наконец воришку, который вот уже две недели чистит карманы посетителей нашей библиотеки.
- Добрый вечер! - сказал в это время Джип.
Профессор и инспектор полиции удивленно переглянулись.
- Я с удовольствием отмечаю, что вы знаете итальянский язык! - сказал профессор инспектору полиции.
- Весьма признателен за комплимент, но должен заметить, что я не произнес сейчас ни звука!
- Но и я тоже рта не раскрывал!
- Простите за беспокойство, - вмешался с экрана Джип, - не объясните ли вы мне, где я сейчас нахожусь? Меня зовут Джампьеро Бинда, я живу в Милане, на улице Сеттембрини, сто семьдесят пять, квартира четырнадцать…
Два почтенных игрока в шахматы вскочили как по команде и подошли к телевизору.
- Ни с места! - крикнул инспектор полиции Джипу. Он позвонил в колокольчик, и на экране тотчас же появились двое полицейских в мундирах. Они прятались в соседней комнате и теперь выскочили оттуда, чтобы схватить вора и надеть на него наручники. Но, оглядевшись по сторонам, пошарив среди пальто, они остановились в полном недоумении, потому что в гардеробе никого не было!
- Ослы! - закричал инспектор полиции, топая ногами. - Дважды ослы! Шестнадцать ушей у вас на голове! Да вот же, прямо перед вами стоит! Поверните свои глупые носы: вор рядом с вами и даже не прячется. Ведь это ты лазаешь по карманам? - крикнул он, обращаясь к Джипу.
- Нет, вы ошибаетесь! - кротко ответил Джип.
- Молчать! Мы поймали тебя на месте преступления! Только воры снимают ботинки, чтобы бесшумно пробраться куда-нибудь.
- Но я-то их снял только для того, чтобы не испачкать кресло и чтобы удобнее было сидеть. И потом я здесь вовсе не по своей воле, а в плену…
- Прекрасно! Значит, сам признаешь, что ты у нас в плену! Это уже неплохо!
Между тем полицейские так никого и не обнаружили и, не слыша упреков своего начальника, удалились, недовольно бормоча разные выражения, которые здесь воспроизводить не стоит.
Инспектор полиции продолжал:
- Скажи нам сейчас же, кто научил тебя воровать и в какой канаве ты прячешь награбленное?! И будь спокоен, твои родители заплатят за специальную телевизионную установку, которую мы вынуждены были поставить здесь, чтобы поймать тебя с поличным.
При упоминании о родителях Джип расплакался.
- Плачет! - торжествующе воскликнул инспектор полиции. - Значит, признается!
Но профессор был другого мнения:
- Минутку, уважаемый инспектор. Вором может быть только кто-то из посетителей библиотеки, не так ли? А я уверен, что никогда раньше не видел здесь этого мальчика. Кроме того, я сам отец семейства, у меня есть сын и даже внук, так что в детях я немножко разбираюсь. Мне не совсем ясно, почему этот мальчик ходит без ботинок, но по лицу его я бы никогда не сказал, что у него есть склонность к воровству. - И он обратился к Джипу: - Скажи мне, где ты сейчас находишься?
- Вот это как раз я и хотел бы знать больше всего на свете! По-моему, я нахожусь в телевизоре…
- А разве не в гардеробе? Разве ты не видишь пальто, что висят на вешалке?
- Вижу. Но это телевизионные пальто, если можно так выразиться. Как это объяснить?… Ну, это только картинка, а не настоящие пальто. Я ведь на экране, понимаете?
- Вот видите, - заключил профессор, - мальчик совершенно невиновен, он чист, как вода в источнике. Просто в телевизоре, наверное, что-нибудь не в порядке и к нам подключилась какая-нибудь станция.
Профессор хотел добавить еще что-то, но вдруг замолчал: на экране появился солидный господин. Он надел свое пальто и шляпу, а затем быстро огляделся… и запустил руку в карман чужого пальто. Затем он ловко обшарил все другие пальто и переложил в свои карманы все, что ему приглянулось.
На этот раз инспектор полиции не стал терять времени даром. Он позвонил в колокольчик, полицейские выскочили из своего укрытия и схватили вора.
1 2 3 4 5