Нет, это всего лишь кошмарный сон. Он надеялся, что это именно сон.
Глава 27
Слоноподобный гигант улетел. Ионный след его корабля растаял в космическом вакууме прежде, чем астронавты перевели свой корабль, летавший по эллиптической орбите вокруг планеты чужих, в свободный полет. Забавно, но эта планета даже не имела названия, по крайней мере насколько это было известно Уилксу. Впрочем, теперь его это и не волновало. Там, внизу, не осталось ничего, о чем стоило бы беспокоиться.
Итак, по милости Корпуса Колониальной Морской Пехоты, сержант Уилкс высыпал на планету дождь ядерных зарядов. Траектории их, рассчитанные компьютером, обеспечили падение смертоносного груза на грунт и воду океанов. Затем заряды одновременно взорвались, сметая все на планете, как бы это сделал разъяренный своим неудачным творением Господь. Облака атомного огня пронеслись по поверхности планеты, сметая ударными волнами деревья, кусты и даже некоторые горы. Вулканы, спавшие долгое время, проснулись, добавляя к общему хаосу продукты своих извержений и потоки лавы. Планета застонала и ответила колоссальным землетрясением, потрясшим ее поверхность сильнее, чем это укладывалось в придуманные человеком шкалы. Океаны вскипели, пар вздымался к небу. Представители всех форм жизни океана, суши и воздуха сварились. Мир был потрясен до самых корней, и если чему-то и удалось выжить во время начального разрушения, то ему предстояли не менее тяжелые времена ядерной зимы вдобавок к радиоактивному заражению от не особенно чистых ядерных зарядов. Конечно, чужие отличались исключительной выносливостью и могли сохраниться в условиях, когда погибло почти все, но ведь и они нуждались в пище. А пища на этой планете теперь будет весьма редким явлением еще очень и очень долго.
Уилкс наблюдал на мониторах, как в конвульсиях гибнет планета чужих, и радовался. Появилась надежда, что оставшиеся в живых твари проживут еще немало времени, но умрут от голода. Медленно.
Десантник не задумывался, будут ли мучить его ночные кошмары, с которыми он прожил уже столько лет. Он нанес этим тварям ответный удар, стер, уничтожил их. Последним смеялся он. Правда, еще одна такая тварь жила где-то на Земле, но, вернувшись, он посмотрит, что можно сделать с ней.
Интересно, конечно, как его самого накажут за то, что взорвал целую планету. Скорее всего будет военный трибунал. Посмотрим. Дела обстояли куда хуже, чем рассчитывал Орон.
С первыми скоплениями чужих справиться, казалось, было нетрудно. Его летучие отряды были проинструктированы в отношении внезапных исчезновений больших масс людей, и если выявлялась область, где наблюдались такие явления, они сразу отправлялись туда. Орон использовал лучшие транспортные средства, так что полностью снаряженный отряд мог вылететь и по параболе опуститься в любую точку Земли менее чем за три часа. Первые гнезда чужих были небольшими, не более пятидесяти или сотни яиц и одна матка. Летучие отряды не оставляли им никаких шансов — полностью стерилизовали местность. Гнезда уничтожали, окрестности тщательно вычищали, возможных носителей задерживали и высылали. Имевших имплант расстреливали на месте и тела их сжигали.
В Новом Чикаго, Малом Майами, Гаване, Мадриде — во всех этих городах гнезда были быстро обнаружены и уничтожены.
Вначале Орон чувствовал некоторое смущение. В самом деле, требовалось возмещать немалый ущерб и выдерживать определенное ухудшение политического климата, но действия во имя безопасности планеты давали ему большие полномочия. Чужие не выделялись особенным умом. Они — как термиты, муравьи или пчелы — строили гнезда, сооружали камзры для кладки яиц и рассылали рабочих в поисках пищи. В устройстве своей жизни они руководствовались инстинктами без примеси интеллекта. Возможно, им вполне хватало ума для жизни на своей планете, при отсутствии более умных соперников. На какое-то время Орон почувствовал облегчение. Он — специалист, и военные ему полностью доверяли.
Шли недели. Месяцы.
И вскоре появились новые гнезда: Париж, Москва, Брисбейн, Антарктик-Сити. Чужие расползались вдаль и вширь, чего Орон и опасался, но по-прежнему их было легко обнаружить и обезвредить. Инфекция была опасной, но контролируемой. Как при фурункулезе: вскрывая и очищая отдельные язвы, можно добиться полного выздоровления.
Но затем ситуация начала меняться.
То ли его летучие отряды, быстро и уже автоматически выполняя свою работу, стали допускать небрежность, то ли в результате естественного отбора, подобно крысам или тараканам, чужие изменили тактику и начали строить свои гнезда по-другому. Жилища чужих стали меньше, но более многочисленны. Летучие отряды находили всего десять — пятнадцать яиц в крошечной камере, а такие гнезда куда труднее обнаружить. И их становилось все больше. В Северной Африке, в бывшей стране Берег Слоновой Кости, было выявлено не менее восьмидесяти маленьких жилищ в радиусе пятидесяти километров. Находили гнезда в Абидане, в фундаментах небоскребов и в старых складских помещениях, но большинство из них размещалось под землей. Отряды обнаружили имплантированный скот, лошадей и даже коз. Годилось любое крупное животное. И если в цивилизованных странах обращали внимание на исчезновение людей и сообщали об этом через средства массовой информации, то в отсталых странах исчезновение фермера и нескольких десятков животных могло долго оставаться незамеченным.
Похоже, чужие в своей борьбе за выживание становились более гибкими.
Спустя шесть месяцев после событий в лаборатории в Лиме Орону пришлось приказать провести нападение силами дивизии на гигантское гнездо в городе Диего-Суарес, на севере Мадагаскара. Это была система из нескольких сотен небольших гнезд, соединенных туннелями.
Через восемь месяцев после начала этой войны Орон взял на себя ответственность за атомную бомбардировку Джакарты. А через год — австралийский континент стал считаться настолько зараженным, что правительство наложило запрет на въезд и выезд и установило полный карантин. Любое судно, самолет или космический корабль, уходящие с континента, расстреливались лазерными спутниками.
Теперь в задачу летучих отрядов поиск гнезд для уничтожения уже не входил. Отныне они обозначали периметры зараженных территорий и не пропускали возможных носителей в пока безопасные области.
Началась настоящая война.
Были приняты законы военного времени. Отменены все национальные границы. Управление передано в Объединенное Военное Командование. Действие гражданских свобод — приостановлено на время конфликта. Подозреваемые — носители эмбрионов чужих — подлежали расстрелу на месте по распоряжению любого офицера выше полковника. Затем этот уровень был понижен до майоров и капитанов. После — до сержантов. И очень скоро любой вооруженный солдат мог расстрелять кого угодно, и если потом проверка давала отрицательный результат... что ж — никто не застрахован от ошибок. Война есть война. Для спасения планеты можно пожертвовать несколькими гражданскими, ведь так?
Когда удалось поймать самца чужого — а это случилось не сразу, — исследования показали, что твари стали намного умнее. По уровню интеллекта они дотягивали до собаки. Но когда в результате боя, уничтожившего половину центральной части Сан-Франциско, удалось поймать матку, то оказалось, что ее мыслительные способности превосходят разум большинства людей и составляют почти сто семьдесят пять единиц по шкале Эрвайна-Шлейтлера.
Кошмары становились действительностью. Какие бы чувства ни охватывали Орона прежде, ничто не шло в сравнение с глубоким холодом в его кишках, когда он прочел эту информацию на экране своего компьютера. Чужие стали умными. Слишком умными. И ответственность за это лежала на людях.
А на борту «Бенедикта» уцелевшие готовились к гиперсну. Бюллер лежал в своем специальном устройстве, напоминающем люльку, живой и беззаботный благодаря усилиям Блэйк. Билли избегала его, но теперь, готовясь к длительному расставанию, она не могла не поговорить с ним напоследок.
Митч лежал затянутый специальным покрытием от груди до места, где кончалось его тело. Верхняя часть его тела выглядела точно так, как и раньше. Когда девушка вошла в комнату, он проснулся. Они были одни.
— Митч.
— Билли, я... я не хочу, чтобы ты смотрела на меня так!
— Черт возьми! Как бы ты хотел, чтобы я смотрела на тебя? Как на мужчину?
— Мне жаль, Билли. Ты не представляешь, как мне жаль.
— Что я для тебя, Митч? Сбой в твоей программе?
Она подвинулась к нему: теперь она могла Прикоснуться к Митчу. Могла. Но не прикоснулась.
— Нет, — ответил он.
— Что же тогда?
— Я должен был сказать тебе. Я пытался, но просто не смог. Я боялся.
— Боялся?
— Потерять тебя.
Билли рассмеялась коротким резким горьким смехом.
— Я такой, какой я есть, Билли. Я не выбирал, каким мне родиться.
— Ясно, поэтому ты решил одурачить глупую человеческую суку, не так ли?
— Нет. Откуда бы я ни был, кем бы я ни был, я ем, я чувствую, я страдаю. И я нашел любовь.
Билли прикусила губу. Она не хотела этого слышать. Нет! Она хотела слышать это больше всего.
— Я не такой, как ты. У меня не было отца и матери, я никогда не был ребенком, никогда не жил до того, как меня создали для Колониальной Морской Пехоты. Но из того образа я вырос. Я многому научился. Я стал гораздо больше, чем был. И я испытал любовь. Не знаю, похожи ли мои чувства на твои или нет. Для меня это пустота, которую можешь заполнить только ты. Это головная боль, когда тебя нет рядом. Это лихорадка, которую только ты можешь охладить. Я ощущаю страсть, нежность, хочу касаться тебя, держать тебя в своих объятиях. Даже сейчас, когда от меня осталась только половина.
Митч замолк и всхлипнул.
«Боже, не хватало еще, чтобы он плакал, — подумала Билли, — Это невыносимо».
— И я предал тебя.
Но когда эта тварь схватила меня и разорвала пополам, мне было больно. Но эту боль не сравнить с той, которую причинил мне твой взгляд, полный ненависти... — Андроид замолк и отвернулся.
И Билли поняла, что ее чувства — настоящие, кем бы ни был Митч. Она любила его так, как любил ее он чувствовала то же самое и, наверное, могла сказать о любви теми же словами. И она не сможет без этого жить.
— Митч...
— Да, Билли. Выключи аппараты, дай мне умереть.
Девушка протянула руки и коснулась андроида. Плечо его было теплым, кожа ивой, мускулы твердыми. Он любил ее. Билли убедилась в этом. А любовь дорого стоит, кем бы Митч ни был. Никто прежде не любил ее, кроме ее родителей.
— Митч, — проговорила она.
Андроид снова повернулся к ней.
Она наклонилась и поцеловала его в губы. Почувствовала его боль, почувствовала, как он вздрогнул от поцелуя. Его руки обняли девушку.
— О Боже, Билли!
— Ш-ш-ш. Все в порядке. Все в порядке. Кто ты — не имеет значения...
Не имеет значения. Никакого! Шла настоящая война, и людей гибло немало.
Орон удивлялся, как же такое могло случиться. Человек обладал превосходной технологией, жил в своем мире, обладал массой преимуществ, за исключением...
За исключением той тяги к жизни, что была у чужих. Для выживания рода они могли пожертвовать всем. А среди людей лишь немногие способны на это: мать может умереть, защищая детей, святой может пойти в огонь ради своих собратьев или Бога, но у большинства людей инстинкт самосохранения слишком силен. А чужие об этом не беспокоились. Если требовалась смерть сотни самцов для спасения одного яйца, они, не колеблясь, погибали. Чужие распространились повсюду: в местах, где не могла бы прожить и крыса; в суровых, диких, голодных местах, в арктических льдах, и в пустынях, и в джунглях даже на брошенных баржах — повсюду, где есть место для гнезда. Никто не знал, сколько их на самом деле существовали только предположения — от сотен тысяч до десятков миллионов тварей. Многочисленные частные космические корабли покидали Землю, и военные не могли их ни задержать, ни даже осмотреть. Большинство устремились на Луну или на Пояс Астероидов хотя некоторые могли достигнуть и дальних планет системы. Несколько богачей объединились и скупили оставшиеся частные космические корабли до того, как правительство объявило владение ими незаконным. Бежали тысячами, потому что на Земле уже оставалось совсем немного мест, где можно было скрываться.
Орон находился в одном из таких мест — строго охраняемом военном комплексе в Мехико. По периметру его обнесли специальными стенами, прилегающие местности заминировали, любой автомобиль или летательный аппарат тщательно проверялся на входе или выходе, каждого пассажира просвечивали на предмет присутствия паразита. Казалось, это самое безопасное место.
В конце концов Орон решил, что чужие подобны не вражеской армии, а болезни и единственный путь спасти пациента — отсечь зараженные части и простерилизовать раны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Глава 27
Слоноподобный гигант улетел. Ионный след его корабля растаял в космическом вакууме прежде, чем астронавты перевели свой корабль, летавший по эллиптической орбите вокруг планеты чужих, в свободный полет. Забавно, но эта планета даже не имела названия, по крайней мере насколько это было известно Уилксу. Впрочем, теперь его это и не волновало. Там, внизу, не осталось ничего, о чем стоило бы беспокоиться.
Итак, по милости Корпуса Колониальной Морской Пехоты, сержант Уилкс высыпал на планету дождь ядерных зарядов. Траектории их, рассчитанные компьютером, обеспечили падение смертоносного груза на грунт и воду океанов. Затем заряды одновременно взорвались, сметая все на планете, как бы это сделал разъяренный своим неудачным творением Господь. Облака атомного огня пронеслись по поверхности планеты, сметая ударными волнами деревья, кусты и даже некоторые горы. Вулканы, спавшие долгое время, проснулись, добавляя к общему хаосу продукты своих извержений и потоки лавы. Планета застонала и ответила колоссальным землетрясением, потрясшим ее поверхность сильнее, чем это укладывалось в придуманные человеком шкалы. Океаны вскипели, пар вздымался к небу. Представители всех форм жизни океана, суши и воздуха сварились. Мир был потрясен до самых корней, и если чему-то и удалось выжить во время начального разрушения, то ему предстояли не менее тяжелые времена ядерной зимы вдобавок к радиоактивному заражению от не особенно чистых ядерных зарядов. Конечно, чужие отличались исключительной выносливостью и могли сохраниться в условиях, когда погибло почти все, но ведь и они нуждались в пище. А пища на этой планете теперь будет весьма редким явлением еще очень и очень долго.
Уилкс наблюдал на мониторах, как в конвульсиях гибнет планета чужих, и радовался. Появилась надежда, что оставшиеся в живых твари проживут еще немало времени, но умрут от голода. Медленно.
Десантник не задумывался, будут ли мучить его ночные кошмары, с которыми он прожил уже столько лет. Он нанес этим тварям ответный удар, стер, уничтожил их. Последним смеялся он. Правда, еще одна такая тварь жила где-то на Земле, но, вернувшись, он посмотрит, что можно сделать с ней.
Интересно, конечно, как его самого накажут за то, что взорвал целую планету. Скорее всего будет военный трибунал. Посмотрим. Дела обстояли куда хуже, чем рассчитывал Орон.
С первыми скоплениями чужих справиться, казалось, было нетрудно. Его летучие отряды были проинструктированы в отношении внезапных исчезновений больших масс людей, и если выявлялась область, где наблюдались такие явления, они сразу отправлялись туда. Орон использовал лучшие транспортные средства, так что полностью снаряженный отряд мог вылететь и по параболе опуститься в любую точку Земли менее чем за три часа. Первые гнезда чужих были небольшими, не более пятидесяти или сотни яиц и одна матка. Летучие отряды не оставляли им никаких шансов — полностью стерилизовали местность. Гнезда уничтожали, окрестности тщательно вычищали, возможных носителей задерживали и высылали. Имевших имплант расстреливали на месте и тела их сжигали.
В Новом Чикаго, Малом Майами, Гаване, Мадриде — во всех этих городах гнезда были быстро обнаружены и уничтожены.
Вначале Орон чувствовал некоторое смущение. В самом деле, требовалось возмещать немалый ущерб и выдерживать определенное ухудшение политического климата, но действия во имя безопасности планеты давали ему большие полномочия. Чужие не выделялись особенным умом. Они — как термиты, муравьи или пчелы — строили гнезда, сооружали камзры для кладки яиц и рассылали рабочих в поисках пищи. В устройстве своей жизни они руководствовались инстинктами без примеси интеллекта. Возможно, им вполне хватало ума для жизни на своей планете, при отсутствии более умных соперников. На какое-то время Орон почувствовал облегчение. Он — специалист, и военные ему полностью доверяли.
Шли недели. Месяцы.
И вскоре появились новые гнезда: Париж, Москва, Брисбейн, Антарктик-Сити. Чужие расползались вдаль и вширь, чего Орон и опасался, но по-прежнему их было легко обнаружить и обезвредить. Инфекция была опасной, но контролируемой. Как при фурункулезе: вскрывая и очищая отдельные язвы, можно добиться полного выздоровления.
Но затем ситуация начала меняться.
То ли его летучие отряды, быстро и уже автоматически выполняя свою работу, стали допускать небрежность, то ли в результате естественного отбора, подобно крысам или тараканам, чужие изменили тактику и начали строить свои гнезда по-другому. Жилища чужих стали меньше, но более многочисленны. Летучие отряды находили всего десять — пятнадцать яиц в крошечной камере, а такие гнезда куда труднее обнаружить. И их становилось все больше. В Северной Африке, в бывшей стране Берег Слоновой Кости, было выявлено не менее восьмидесяти маленьких жилищ в радиусе пятидесяти километров. Находили гнезда в Абидане, в фундаментах небоскребов и в старых складских помещениях, но большинство из них размещалось под землей. Отряды обнаружили имплантированный скот, лошадей и даже коз. Годилось любое крупное животное. И если в цивилизованных странах обращали внимание на исчезновение людей и сообщали об этом через средства массовой информации, то в отсталых странах исчезновение фермера и нескольких десятков животных могло долго оставаться незамеченным.
Похоже, чужие в своей борьбе за выживание становились более гибкими.
Спустя шесть месяцев после событий в лаборатории в Лиме Орону пришлось приказать провести нападение силами дивизии на гигантское гнездо в городе Диего-Суарес, на севере Мадагаскара. Это была система из нескольких сотен небольших гнезд, соединенных туннелями.
Через восемь месяцев после начала этой войны Орон взял на себя ответственность за атомную бомбардировку Джакарты. А через год — австралийский континент стал считаться настолько зараженным, что правительство наложило запрет на въезд и выезд и установило полный карантин. Любое судно, самолет или космический корабль, уходящие с континента, расстреливались лазерными спутниками.
Теперь в задачу летучих отрядов поиск гнезд для уничтожения уже не входил. Отныне они обозначали периметры зараженных территорий и не пропускали возможных носителей в пока безопасные области.
Началась настоящая война.
Были приняты законы военного времени. Отменены все национальные границы. Управление передано в Объединенное Военное Командование. Действие гражданских свобод — приостановлено на время конфликта. Подозреваемые — носители эмбрионов чужих — подлежали расстрелу на месте по распоряжению любого офицера выше полковника. Затем этот уровень был понижен до майоров и капитанов. После — до сержантов. И очень скоро любой вооруженный солдат мог расстрелять кого угодно, и если потом проверка давала отрицательный результат... что ж — никто не застрахован от ошибок. Война есть война. Для спасения планеты можно пожертвовать несколькими гражданскими, ведь так?
Когда удалось поймать самца чужого — а это случилось не сразу, — исследования показали, что твари стали намного умнее. По уровню интеллекта они дотягивали до собаки. Но когда в результате боя, уничтожившего половину центральной части Сан-Франциско, удалось поймать матку, то оказалось, что ее мыслительные способности превосходят разум большинства людей и составляют почти сто семьдесят пять единиц по шкале Эрвайна-Шлейтлера.
Кошмары становились действительностью. Какие бы чувства ни охватывали Орона прежде, ничто не шло в сравнение с глубоким холодом в его кишках, когда он прочел эту информацию на экране своего компьютера. Чужие стали умными. Слишком умными. И ответственность за это лежала на людях.
А на борту «Бенедикта» уцелевшие готовились к гиперсну. Бюллер лежал в своем специальном устройстве, напоминающем люльку, живой и беззаботный благодаря усилиям Блэйк. Билли избегала его, но теперь, готовясь к длительному расставанию, она не могла не поговорить с ним напоследок.
Митч лежал затянутый специальным покрытием от груди до места, где кончалось его тело. Верхняя часть его тела выглядела точно так, как и раньше. Когда девушка вошла в комнату, он проснулся. Они были одни.
— Митч.
— Билли, я... я не хочу, чтобы ты смотрела на меня так!
— Черт возьми! Как бы ты хотел, чтобы я смотрела на тебя? Как на мужчину?
— Мне жаль, Билли. Ты не представляешь, как мне жаль.
— Что я для тебя, Митч? Сбой в твоей программе?
Она подвинулась к нему: теперь она могла Прикоснуться к Митчу. Могла. Но не прикоснулась.
— Нет, — ответил он.
— Что же тогда?
— Я должен был сказать тебе. Я пытался, но просто не смог. Я боялся.
— Боялся?
— Потерять тебя.
Билли рассмеялась коротким резким горьким смехом.
— Я такой, какой я есть, Билли. Я не выбирал, каким мне родиться.
— Ясно, поэтому ты решил одурачить глупую человеческую суку, не так ли?
— Нет. Откуда бы я ни был, кем бы я ни был, я ем, я чувствую, я страдаю. И я нашел любовь.
Билли прикусила губу. Она не хотела этого слышать. Нет! Она хотела слышать это больше всего.
— Я не такой, как ты. У меня не было отца и матери, я никогда не был ребенком, никогда не жил до того, как меня создали для Колониальной Морской Пехоты. Но из того образа я вырос. Я многому научился. Я стал гораздо больше, чем был. И я испытал любовь. Не знаю, похожи ли мои чувства на твои или нет. Для меня это пустота, которую можешь заполнить только ты. Это головная боль, когда тебя нет рядом. Это лихорадка, которую только ты можешь охладить. Я ощущаю страсть, нежность, хочу касаться тебя, держать тебя в своих объятиях. Даже сейчас, когда от меня осталась только половина.
Митч замолк и всхлипнул.
«Боже, не хватало еще, чтобы он плакал, — подумала Билли, — Это невыносимо».
— И я предал тебя.
Но когда эта тварь схватила меня и разорвала пополам, мне было больно. Но эту боль не сравнить с той, которую причинил мне твой взгляд, полный ненависти... — Андроид замолк и отвернулся.
И Билли поняла, что ее чувства — настоящие, кем бы ни был Митч. Она любила его так, как любил ее он чувствовала то же самое и, наверное, могла сказать о любви теми же словами. И она не сможет без этого жить.
— Митч...
— Да, Билли. Выключи аппараты, дай мне умереть.
Девушка протянула руки и коснулась андроида. Плечо его было теплым, кожа ивой, мускулы твердыми. Он любил ее. Билли убедилась в этом. А любовь дорого стоит, кем бы Митч ни был. Никто прежде не любил ее, кроме ее родителей.
— Митч, — проговорила она.
Андроид снова повернулся к ней.
Она наклонилась и поцеловала его в губы. Почувствовала его боль, почувствовала, как он вздрогнул от поцелуя. Его руки обняли девушку.
— О Боже, Билли!
— Ш-ш-ш. Все в порядке. Все в порядке. Кто ты — не имеет значения...
Не имеет значения. Никакого! Шла настоящая война, и людей гибло немало.
Орон удивлялся, как же такое могло случиться. Человек обладал превосходной технологией, жил в своем мире, обладал массой преимуществ, за исключением...
За исключением той тяги к жизни, что была у чужих. Для выживания рода они могли пожертвовать всем. А среди людей лишь немногие способны на это: мать может умереть, защищая детей, святой может пойти в огонь ради своих собратьев или Бога, но у большинства людей инстинкт самосохранения слишком силен. А чужие об этом не беспокоились. Если требовалась смерть сотни самцов для спасения одного яйца, они, не колеблясь, погибали. Чужие распространились повсюду: в местах, где не могла бы прожить и крыса; в суровых, диких, голодных местах, в арктических льдах, и в пустынях, и в джунглях даже на брошенных баржах — повсюду, где есть место для гнезда. Никто не знал, сколько их на самом деле существовали только предположения — от сотен тысяч до десятков миллионов тварей. Многочисленные частные космические корабли покидали Землю, и военные не могли их ни задержать, ни даже осмотреть. Большинство устремились на Луну или на Пояс Астероидов хотя некоторые могли достигнуть и дальних планет системы. Несколько богачей объединились и скупили оставшиеся частные космические корабли до того, как правительство объявило владение ими незаконным. Бежали тысячами, потому что на Земле уже оставалось совсем немного мест, где можно было скрываться.
Орон находился в одном из таких мест — строго охраняемом военном комплексе в Мехико. По периметру его обнесли специальными стенами, прилегающие местности заминировали, любой автомобиль или летательный аппарат тщательно проверялся на входе или выходе, каждого пассажира просвечивали на предмет присутствия паразита. Казалось, это самое безопасное место.
В конце концов Орон решил, что чужие подобны не вражеской армии, а болезни и единственный путь спасти пациента — отсечь зараженные части и простерилизовать раны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28