Совершенно ясно, что «Торнадо» не мог взлететь сам по себе. Где-то кроется вполне реальная причина. Что же все-таки заставило робота поднять планетолет? — не унимался Ильин.
— Понятия не имею, — ответил Горин. Он внимательно разглядывал остатки продовольствия. — Одно я представляю себе совершенно отчетливо: самое большее через месяц нам крышка.
— Да, положение аховское.
И вдруг Горин воскликнул:
— Проклятье!
Ильин вопросительно посмотрел на него.
— Коля, прочти этот номер.
Ильин послушно прочел номер на продовольственном ящике.
— Ну и что?
— А то, что Мирза улетел на шестую луну Юпитера.
— Спятил?
— Сам ты спятил. Я случайно запомнил количество ящиков, содержащих рацион серии «Д». Этот последний.
— Причем здесь шестая луна?
— Там мы в спешке оставили продовольственный ящик серии «Д».
— Все равно не понимаю.
— Ни одной, слышишь, ни одной банки с фруктовым соком на «Торнадо» не было! И наш отлично осведомленный во всем Мирза нашел довольно оригинальное решение задачи. Ведь только серия «Д» содержала в своем рационе фруктовый сок.
— Невероятно! — прошептал пораженный Ильин. — Впрочем, логически все это выглядит безупречно. Получен приказ доставить в бункер злосчастную банку, которой нет здесь, но которую можно найти на спутнике шесть. Добраться туда можно с помощью «Торнадо» и таким образом выполнить задание. Мирза — не человек, и при всей его способности к четкому анализу сложившихся обстоятельств он, понятно, не сумел осмыслить ничтожный процент целесообразности своего поступка.
— Это не самое страшное.
— Что еще?
Горин помедлил с ответом.
— Для того, чтобы поднять «Торнадо», Мирза должен был включить в комплекс автоматики корабля собственную цепь логических схем. Автоматика ракеты АРТ-2 заранее настроена на определенный код программы робота в зоне радиации, чего нельзя сказать о «Торнадо». Представляешь, что получится, когда электронный мозг планетолета прочтет и расшифрует этот код и подаст в пост управления соответственные команды? Если Мирза не уступит, завяжется борьба двух кибернетических машин за управление кораблем со всеми вытекающими отсюда последствиями.
— Да, надежд никаких… Планетолет мы потеряли. Неуправляемый «Торнадо» сгорит в атмосфере Юпитера или в лучшем случае станет тринадцатой луной, чтобы сохранить для людей полученные нами результаты исследований.
Ильин задумался.
— Когда мы посылали Земле последнее сообщение? — спросил Горин.
— Четверо суток тому назад. Очередной отчет мы должны были бы послать не позже чем через пятнадцать суток. Потом еще трое суток служба Космической связи будет ждать наши позывные. И только после этого вылетит спасательная группа с ближайшей к нам марсианской базы. Итак, около трех месяцев мы должны продержаться на остатках продовольствия до прибытия спасателей.
— Девяносто восемь суток, — мрачно поправил Ильина Горин.
Неожиданно он снова рассмеялся.
— Не сердись, — примирительно сказал он товарищу. — Я сейчас представил себе, как пораженные спасатели будут ломать голову над разгадкой всей этой истории, когда обнаружат здесь небритые тощие трупы двух неудачников, потерявших планетолет каким-то сверхъестественным образом. Надо оставить им объяснительную записку.
— Не преждевременно ли ты собрался на тот свет?
— Увы, туда далеко… А пока что я ощущаю потребность что-нибудь съесть. Ты не находишь, что это символично?
* * *
Горин с трудом приподнялся с постели. Голова кружилась от слабости. Взглянув на календарный хронометр, пририсовал к длинному ряду отметин еще одну палочку — сутки. Заметив, что этой палочкой завершался третий десяток, он слабым голосом крикнул:
— Коля, юбилей!
Каждые десятые сутки кроме мизерной порции обычной пищи полагалось полплитки шоколада на двоих.
Ильин не откликнулся. Одна из ниш для скафандров пустовала. Раз в трое суток они позволяли себе выходить на поверхность «подышать свежим воздухом». Выходили всегда вдвоем, быстро разыскивали в узорах созвездий голубую звездочку и, повернувшись спиной к Юпитеру, с любовью и надеждой долго вглядывались в ее прозрачные лучики… Сегодня Ильин ушёл один.
Горин торопливо влез в скафандр и бросился к выходу.
Ильин неподвижно стоял на каменной глыбе. Казалось, на гигантском диске Юпитера, раскрашенном оранжевыми и зелеными полосами и пятнами, был вырезан силуэт человека в скафандре. Горин с грустью смотрел на товарища, не решаясь прервать его размышления.
Но что это? Ильин поднял руки — похоже, хочет отвинчивать крепления шлема… Прыжок — и две неуклюжие фигуры в скафандрах, сцепившись, плавно упали на грунт.
— Пусти, — прохрипел, высвобождаясь, Ильин. — Пищи на двоих все равно не хватит. Ты моложе — ты должен жить.
Горин, ругаясь сквозь стиснутые зубы, волоком потащил его к отверстию люка.
В бункере Ильин перестал сопротивляться, и Горин быстро стащил с него шлем.
— Ты думаешь, я пожалел твою дурацкую жизнь? — Горин выразительно сплюнул. — Одним идиотом стало бы меньше. Я приволок тебя на пару слов и не задержу надолго. Так вот выбирай: или мы с тобой будем держаться до последнего, или вместе снимем шлемы. А если ты опять надумаешь умирать в одиночку, клянусь, что я уничтожу твою половину продовольствия и не воспользуюсь ни крошкой.
Ильин молча вылез из скафандра, лег на постель и отвернулся. У Горина уже не хватило сил снять скафандр. Он опустился на пол и впал в забытье. Внезапно очнувшись, услышал стон. Почти теряя сознание, выбрался из скафандра и на коленях подполз к товарищу. Ильин широко раскрытыми глазами смотрел на друга и, видимо, не узнавал его. На лице проступила болезненная испарина, лоб пылал. Он вдруг о чем-то заговорил, и Горин понял, что это бред.
Космическая лихорадка! Проклятье! Все медикаменты остались на «Торнадо». Горин, пошатываясь, подошел к ящику, вынул плитку шоколада и растворил ее в горячей воде. С трудом удалось разжать Ильину зубы и заставить его выпить ароматный напиток. Больному стало немного легче. Сам же Горин съел две размокшие в воде галеты и тоже впал в забытье.
* * *
На циферблатах хронометра зафиксированы сорок четвертые сутки непрерывного кошмара. А где-то там, в глубине бездны, затерялся солнечный, счастливый мир… Земля… Там когда-то лучились голубые девичьи глаза Вероники. Давно, наверное, они перестали искать на вечернем небе желтоватый Юпитер… А что там сейчас: день или ночь?
Горин не помнил, как влез в скафандр. Сумасшедшее желание выйти на поверхность оказалось сильнее мертвящей слабости. Перевалив непослушное тело через край люка, попытался встать на ноги. В глазах завертелась карусель голубых пятен. Пятна вытягивались, удлинялись, приобретая знакомые формы «Торнадо»…
Ильин очнулся от укола в руку и увидел над собой сияющего Горина.
— Вставай, Коля. Я помогу тебе забраться в скафандр.
Ильин равнодушно повиновался.
Горин бережно взвалил себе на спину закованного в скафандр друга и стал подниматься к верхнему люку. «Сошел с ума», — вяло подумал Ильин.
Наверху Горин помог ему встать на ноги и показал рукой. Неподалеку голубой башней возвышался «Торнадо». Ильин сквозь слезы увидел, как у ажурного штормтрапа деловито копошился Мирза.
* * *
— Все ясно! — Ильин отложил в сторону прозрачный диск и повернулся к Горину. — Запись взаимодействия логических схем робота и электронного мозга корабля подтверждает твою догадку. Мозг быстро расшифровал код, предназначенный для АРТ-2, и немедленно отреагировал на закодированные команды. Мирза тут же заблокировал эту реакцию и с хладнокровием счетной машины стал разбираться в возникшей ситуации. Тем временем «Торнадо» отклонился от заранее рассчитанной роботом траектории полета на шестой спутник. Мирза сообразил, что теперь он находится в полной зависимости от электронного лоцмана, и, перестроив последовательность программ, снял блокаду. Лоцман быстро ввел поправку на смещение и благополучно доставил робота сначала на Ио, а затем и на первую луну, где Мирза выполнил всю программу работ. Самое удивительное то, что Мирза догадался включить весь комплекс саморегистрирующих приборов, благодаря чему мы получили массу ценнейших астрофизических данных о Юпитере и его радиационных поясах. На обратном пути к Европе Мирза выудил у электронного лоцмана все необходимые данные для ориентации в пространстве и, отключив его от электронного мозга, сам взялся за управление планетолетом. Точный расчет траектории полета и режима времени работы моторов корабля помог ему благополучно сесть на шестой спутник. Так он выполнил твое знаменитое задание…
— Мирза — молодец. Только, в одном он допустил промах.
— Что ты имеешь в виду?
— Он привез только одну банку фруктового сока, а нас двое. Что стоило ему захватить с собой весь ящик?
— Тише, а не то еще услышит…
Друзья рассмеялись.
Вскоре Горин настроился на родную волну.
— Земля! Земля! Я — «Торнадо»! Вызываю на связь…
Горин представил себе, как планета настораживает чуткие уши своих антенн, прислушиваясь к долгожданному зову, и голос его от волнения дрогнул.
— Земля! Экипаж планетолета «Торнадо» докладывает: программа исследований двенадцати лун Юпитера полностью выполнена. Экипаж «Торнадо» передает свои поздравления коллективу Института кибернетики и высшего моделирования в связи с успешно выдержанным испытанием кибернетического устройства УКМ-5, который оказался хорошим парнем, мы зачислили его в свой экипаж. Условия испытаний были сильно усложнены непредвиденными обстоятельствами. Самочувствие экипажа хорошее. К старту на Землю готовы. Перехожу на прием…
—*—
1 2
— Понятия не имею, — ответил Горин. Он внимательно разглядывал остатки продовольствия. — Одно я представляю себе совершенно отчетливо: самое большее через месяц нам крышка.
— Да, положение аховское.
И вдруг Горин воскликнул:
— Проклятье!
Ильин вопросительно посмотрел на него.
— Коля, прочти этот номер.
Ильин послушно прочел номер на продовольственном ящике.
— Ну и что?
— А то, что Мирза улетел на шестую луну Юпитера.
— Спятил?
— Сам ты спятил. Я случайно запомнил количество ящиков, содержащих рацион серии «Д». Этот последний.
— Причем здесь шестая луна?
— Там мы в спешке оставили продовольственный ящик серии «Д».
— Все равно не понимаю.
— Ни одной, слышишь, ни одной банки с фруктовым соком на «Торнадо» не было! И наш отлично осведомленный во всем Мирза нашел довольно оригинальное решение задачи. Ведь только серия «Д» содержала в своем рационе фруктовый сок.
— Невероятно! — прошептал пораженный Ильин. — Впрочем, логически все это выглядит безупречно. Получен приказ доставить в бункер злосчастную банку, которой нет здесь, но которую можно найти на спутнике шесть. Добраться туда можно с помощью «Торнадо» и таким образом выполнить задание. Мирза — не человек, и при всей его способности к четкому анализу сложившихся обстоятельств он, понятно, не сумел осмыслить ничтожный процент целесообразности своего поступка.
— Это не самое страшное.
— Что еще?
Горин помедлил с ответом.
— Для того, чтобы поднять «Торнадо», Мирза должен был включить в комплекс автоматики корабля собственную цепь логических схем. Автоматика ракеты АРТ-2 заранее настроена на определенный код программы робота в зоне радиации, чего нельзя сказать о «Торнадо». Представляешь, что получится, когда электронный мозг планетолета прочтет и расшифрует этот код и подаст в пост управления соответственные команды? Если Мирза не уступит, завяжется борьба двух кибернетических машин за управление кораблем со всеми вытекающими отсюда последствиями.
— Да, надежд никаких… Планетолет мы потеряли. Неуправляемый «Торнадо» сгорит в атмосфере Юпитера или в лучшем случае станет тринадцатой луной, чтобы сохранить для людей полученные нами результаты исследований.
Ильин задумался.
— Когда мы посылали Земле последнее сообщение? — спросил Горин.
— Четверо суток тому назад. Очередной отчет мы должны были бы послать не позже чем через пятнадцать суток. Потом еще трое суток служба Космической связи будет ждать наши позывные. И только после этого вылетит спасательная группа с ближайшей к нам марсианской базы. Итак, около трех месяцев мы должны продержаться на остатках продовольствия до прибытия спасателей.
— Девяносто восемь суток, — мрачно поправил Ильина Горин.
Неожиданно он снова рассмеялся.
— Не сердись, — примирительно сказал он товарищу. — Я сейчас представил себе, как пораженные спасатели будут ломать голову над разгадкой всей этой истории, когда обнаружат здесь небритые тощие трупы двух неудачников, потерявших планетолет каким-то сверхъестественным образом. Надо оставить им объяснительную записку.
— Не преждевременно ли ты собрался на тот свет?
— Увы, туда далеко… А пока что я ощущаю потребность что-нибудь съесть. Ты не находишь, что это символично?
* * *
Горин с трудом приподнялся с постели. Голова кружилась от слабости. Взглянув на календарный хронометр, пририсовал к длинному ряду отметин еще одну палочку — сутки. Заметив, что этой палочкой завершался третий десяток, он слабым голосом крикнул:
— Коля, юбилей!
Каждые десятые сутки кроме мизерной порции обычной пищи полагалось полплитки шоколада на двоих.
Ильин не откликнулся. Одна из ниш для скафандров пустовала. Раз в трое суток они позволяли себе выходить на поверхность «подышать свежим воздухом». Выходили всегда вдвоем, быстро разыскивали в узорах созвездий голубую звездочку и, повернувшись спиной к Юпитеру, с любовью и надеждой долго вглядывались в ее прозрачные лучики… Сегодня Ильин ушёл один.
Горин торопливо влез в скафандр и бросился к выходу.
Ильин неподвижно стоял на каменной глыбе. Казалось, на гигантском диске Юпитера, раскрашенном оранжевыми и зелеными полосами и пятнами, был вырезан силуэт человека в скафандре. Горин с грустью смотрел на товарища, не решаясь прервать его размышления.
Но что это? Ильин поднял руки — похоже, хочет отвинчивать крепления шлема… Прыжок — и две неуклюжие фигуры в скафандрах, сцепившись, плавно упали на грунт.
— Пусти, — прохрипел, высвобождаясь, Ильин. — Пищи на двоих все равно не хватит. Ты моложе — ты должен жить.
Горин, ругаясь сквозь стиснутые зубы, волоком потащил его к отверстию люка.
В бункере Ильин перестал сопротивляться, и Горин быстро стащил с него шлем.
— Ты думаешь, я пожалел твою дурацкую жизнь? — Горин выразительно сплюнул. — Одним идиотом стало бы меньше. Я приволок тебя на пару слов и не задержу надолго. Так вот выбирай: или мы с тобой будем держаться до последнего, или вместе снимем шлемы. А если ты опять надумаешь умирать в одиночку, клянусь, что я уничтожу твою половину продовольствия и не воспользуюсь ни крошкой.
Ильин молча вылез из скафандра, лег на постель и отвернулся. У Горина уже не хватило сил снять скафандр. Он опустился на пол и впал в забытье. Внезапно очнувшись, услышал стон. Почти теряя сознание, выбрался из скафандра и на коленях подполз к товарищу. Ильин широко раскрытыми глазами смотрел на друга и, видимо, не узнавал его. На лице проступила болезненная испарина, лоб пылал. Он вдруг о чем-то заговорил, и Горин понял, что это бред.
Космическая лихорадка! Проклятье! Все медикаменты остались на «Торнадо». Горин, пошатываясь, подошел к ящику, вынул плитку шоколада и растворил ее в горячей воде. С трудом удалось разжать Ильину зубы и заставить его выпить ароматный напиток. Больному стало немного легче. Сам же Горин съел две размокшие в воде галеты и тоже впал в забытье.
* * *
На циферблатах хронометра зафиксированы сорок четвертые сутки непрерывного кошмара. А где-то там, в глубине бездны, затерялся солнечный, счастливый мир… Земля… Там когда-то лучились голубые девичьи глаза Вероники. Давно, наверное, они перестали искать на вечернем небе желтоватый Юпитер… А что там сейчас: день или ночь?
Горин не помнил, как влез в скафандр. Сумасшедшее желание выйти на поверхность оказалось сильнее мертвящей слабости. Перевалив непослушное тело через край люка, попытался встать на ноги. В глазах завертелась карусель голубых пятен. Пятна вытягивались, удлинялись, приобретая знакомые формы «Торнадо»…
Ильин очнулся от укола в руку и увидел над собой сияющего Горина.
— Вставай, Коля. Я помогу тебе забраться в скафандр.
Ильин равнодушно повиновался.
Горин бережно взвалил себе на спину закованного в скафандр друга и стал подниматься к верхнему люку. «Сошел с ума», — вяло подумал Ильин.
Наверху Горин помог ему встать на ноги и показал рукой. Неподалеку голубой башней возвышался «Торнадо». Ильин сквозь слезы увидел, как у ажурного штормтрапа деловито копошился Мирза.
* * *
— Все ясно! — Ильин отложил в сторону прозрачный диск и повернулся к Горину. — Запись взаимодействия логических схем робота и электронного мозга корабля подтверждает твою догадку. Мозг быстро расшифровал код, предназначенный для АРТ-2, и немедленно отреагировал на закодированные команды. Мирза тут же заблокировал эту реакцию и с хладнокровием счетной машины стал разбираться в возникшей ситуации. Тем временем «Торнадо» отклонился от заранее рассчитанной роботом траектории полета на шестой спутник. Мирза сообразил, что теперь он находится в полной зависимости от электронного лоцмана, и, перестроив последовательность программ, снял блокаду. Лоцман быстро ввел поправку на смещение и благополучно доставил робота сначала на Ио, а затем и на первую луну, где Мирза выполнил всю программу работ. Самое удивительное то, что Мирза догадался включить весь комплекс саморегистрирующих приборов, благодаря чему мы получили массу ценнейших астрофизических данных о Юпитере и его радиационных поясах. На обратном пути к Европе Мирза выудил у электронного лоцмана все необходимые данные для ориентации в пространстве и, отключив его от электронного мозга, сам взялся за управление планетолетом. Точный расчет траектории полета и режима времени работы моторов корабля помог ему благополучно сесть на шестой спутник. Так он выполнил твое знаменитое задание…
— Мирза — молодец. Только, в одном он допустил промах.
— Что ты имеешь в виду?
— Он привез только одну банку фруктового сока, а нас двое. Что стоило ему захватить с собой весь ящик?
— Тише, а не то еще услышит…
Друзья рассмеялись.
Вскоре Горин настроился на родную волну.
— Земля! Земля! Я — «Торнадо»! Вызываю на связь…
Горин представил себе, как планета настораживает чуткие уши своих антенн, прислушиваясь к долгожданному зову, и голос его от волнения дрогнул.
— Земля! Экипаж планетолета «Торнадо» докладывает: программа исследований двенадцати лун Юпитера полностью выполнена. Экипаж «Торнадо» передает свои поздравления коллективу Института кибернетики и высшего моделирования в связи с успешно выдержанным испытанием кибернетического устройства УКМ-5, который оказался хорошим парнем, мы зачислили его в свой экипаж. Условия испытаний были сильно усложнены непредвиденными обстоятельствами. Самочувствие экипажа хорошее. К старту на Землю готовы. Перехожу на прием…
—*—
1 2