Про себя Яттмур сказала: “Все наши беды — из-за этого волшебного грибка. Ларэн и я стали его жертвами, как и несчастный Грэн. Он у него на голове и в голове. Я должна найти способ помочь ему избавиться от грибка”.
Осознание положения не успокаивало. Взяв малыша на руки, она встала.
— Я иду в пещеру к тамми, — сказала она, почти не надеясь услышать ответ.
Грэн подал голос:
— Тебе не следует брать Ларэна с собой в такой дождь. Оставь его со мной. Я позабочусь о ребёнке.
Она подошла к Грэну. И хотя свет был очень тусклым, ей показалось, что грибок в его волосах и на шее ещё больше потемнел. Определённо, он увеличивался: уже он нависал надо лбом. Яттмур уже решилась было оставить Грэну малыша, как нахлынувшее внезапно отвращение остановило её.
Он смотрел на неё из-под нависшего морэла чужим взглядом, в нём Яттмур видела фатальную смесь глупости и хитрости, которые таит в себе любое зло. Инстинктивно она крепко прижала ребёнка к себе.
— Отдай его мне. Ему будет хорошо, — сказал Грэн. — Маленького человека можно многому научить.
Обычно его движения не были резкими, но сейчас он молниеносно вскочил на ноги. Яттмур отступила, выхватив коне и оскалив, словно зверь, зубы.
— Не подходи!
Ларэн заплакал.
— Отдай мне ребёнка, — настойчиво повторил Грэн.
— Ты не похож на себя. Я боюсь тебя, Грэн! Сядь. Не подходи ко мне!
Он сделал шаг вперёд. Движения его были странными, как будто его нервная система одновременно подчинялась двум враждебным центрам. Она подняла нож, но он не обратил на него никакого внимания. На Яттмур смотрели мутные, словно подёрнутые пеленой, глаза.
Яттмур не выдержала.
Бросив нож, она развернулась и, прижимая малыша к себе, выбежала из пещеры.
Природа встретила её раскатами грома и блеском молний, одна из которых ударила в нить огромной паутины траверсера, свисавшей с облаков. Паутина загорелась, но дождь быстро потушил пламя. Яттмур бежала к пещере тамми, боясь оглянуться.
И только добежав до входа в неё, женщина почувствовала неуверенность. Но останавливаться было поздно. Увидев девушку, тамми и горцы поднялись ей навстречу.
XXIII
Грэн опустился на колени у выхода из пещеры. Он совершенно не воспринимал окружающий мир. В его сознании все перевернулось. Перед собой он видел лишь стену, усеянную множеством ячеек, и от этого похожую на пчелиные соты. И хотя у него было сто рук, он никак не мог оттолкнуть эту стену от себя; руки вязли в липкой массе, движения замедлялись.
Стена уже нависала над его головой, закрывая от него окружающий мир. И в этой стене имелся только один проем. Присмотревшись, далеко-далеко он увидел маленькие фигурки. И различил очертания Яттмур, которая стояла на коленях, протягивая к нему руки, и плакала, потому что он не мог подойти к ней. Ещё он увидел тамми. И… Лили-йо — лидера его старой группы. А ещё он увидел себя.
И вдруг мираж исчез. Беспомощно Грэн привалился к стене, и ячейки, усеивавшие стену, начали лопаться, выделяя ядовитую жидкость. Потом появились рты — жадные и коричневые, послышалось какое-то звучание. Звуки обрушились на него; он уже слышал громкий голос морэла, который раздавался повсюду. Сначала из-за страшного шума в голове Грэн не мог ничего разобрать. И только позже до него начал доходить смысл того, о чём говорил морэл. Грэн закричал; но грибок говорил спокойно, и в его голосе присутствовала даже какая-то жалость. Грэн взял себя в руки и прислушался к словам грибка.
“В зарослях Номансланда — там, где живут мне подобные, такие, как ты, — не обитали. Мы жили за счёт простейших растительных тварей. Они существовали без мозга; их мозгом являлись мы. С тобой все сталось по-другому. Я слишком долго копался в твоём разуме. И видел так много удивившего меня, что очень быстро забыл, зачем я здесь. Ты поймал меня, Грэн, точно так же, как я поймал тебя.
Тем не менее настало время, и я вспомнил, кто я такой. Я использовал твою жизнь, чтобы иметь возможность существовать самому. Это моё предназначение. Другого пути у меня нет.
Я достиг критической точки, потому что я созрел”.
— Я не понимаю, — сказал Грэн.
“Я должен принять решение. Скоро мне придётся разделиться; это — принцип моего воспроизведения, и данный процесс мне не подвластен. Я мог бы остаться здесь, в надежде, что моё потомство сумеет каким-либо образом выжить на этой голой горе, на льду, под дождём и снегом. Или… Я мог бы перейти на нового, свежего хозяина”.
— Не на моего ребёнка.
“Почему бы и нет? Ларэн для меня — единственный выбор. Он молод и свеж; контролировать его будет намного проще, чем тебя.
Конечно, он ещё слаб, но Яттмур и ты — вы оба будете присматривать за ним, пока он не сможет позаботиться о себе сам”.
— Если это означает, что он позаботится и о тебе, тогда — ни за что.
Не успел Грэн закончить фразу, как получил удар, нанесённый прямо в мозг. Удар, который отшвырнул его в сторону. Я Грэн упал, корчась от боли.
“Вы с Яттмур ни при каких обстоятельствах не бросите малыша. Ты ведь знаешь это, и я могу прочесть это в твоих мыслях. Тебе известно также, что при первой же возможности вы постараетесь покинуть эти жалкие склоны и уйти на плодородные, освещённые солнцем земли, Это входит и в мои планы. Время не ждёт, человек; я должен действовать в соответствии со своим предназначением,
Я знаю каждую клеточку твоего организма, и мне жаль тебя, ибо я чувствую, как тебе больно. Но сейчас это ничего не значит для меня, потому что ты противишься моей воле. Мне нужен надёжный и, желательно, безмозглый хозяин, который быстро поведёт меня обратно в мир солнца, где я смогу оставить семена. Это — лучший вариант для моего потомства, не так ли?”
— Я умираю, — простонал Грэн.
— Ещё нет, — продребезжал морэл.
Яттмур сидела в пещере у тамми и дремала. Зловоние, множество голосов, шум дождя снаружи, — все это притупило её ощущения. Рядом с ней, на куче сухих листьев, спал Ларэн. Тамми накормили Яттмур лезэрфэзером, приготовленным на костре, который местами почти уже обуглился. Даже Ларэн пожевал кусочек мяса.
Когда она появилась у входа в пещеру, не зная, как быть ей дальше, тамми встретили её словами:
— Заходи, красивая женщина! Иди от дождя, который падает с неба, к нам. У нас тепло и сухо.
— А кто эти, которые с вами? — она с тревогой посмотрела на горцев. При виде Яттмур они начали улыбаться и подпрыгивать.
При ближайшем рассмотрении они оказались огромными: где-то на голову выше людей. Их широкие плечи покрывал густой мех. Когда Яттмур вошла, они встали за спиною у тамми и смотрели на неё, потом начали окружать её, скаля зубы и переговариваясь на каком-то подобии языка.
Таких страшных лиц Яттмур ещё не видела никогда. У горцев были выступающие вперёд челюсти, низко нависавшие над глазами брови, а в целом — лицо больше походило на рыло животного. Довершали портрет редкие жёлтые бороды и уши — словно куски сырого мяса, слегка заросшие волосами. Двигались горцы быстро, и, казалось, их лица ни на секунду не оставались неподвижными: длинные острые жёлтые зубы появлялись и исчезали за серыми губами каждый раз, когда их обладатели задавали вопросы.
— Ты живёшь здесь? На Большом Склоне ты живёшь? С тамми, с тамми живёшь? Вы живёте вместе на Большом, Большом Склоне?
Самый большой из горцев выпалил эту тираду, прыгая перед ней и дико гримасничая. Он обладал настолько низким и гортанным голосом, а сами слова произносил так быстро, что Яттмур с большим трудом поняла его.
— Ты, ты, — да, живёшь ты на Большом, Большом Склоне?
— Да, я живу на этой горе, — сказала она, взяв себя в руки, — А где живёте вы? И кто вы?
Вместо ответа он так широко распахнул глаза, что Яттмур увидела красные хрящи. Затем он плотно закрыл их и засмеялся высоким клокочущим смехом.
— Эти меховые люди — боги, хорошие боги, красивая женщина, — объяснили ей тамми.
Они были возбуждены и отталкивали друг друга, чтобы первыми излить ей свои души.
— Эти меховые люди зовутся меховыми. Это — наши боги, потому что они специально пришли на Большой Склон, чтобы стать богами для маленьких добрых тамми.
— Они — боги! Боги! Большие страшные боги, красивая женщина. У них есть хвосты!
Это последнее предположение скорее напоминало крик победителя. Все одиннадцать завизжали и начали скакать по пещере. Действительно, у меховых людей имелись хвосты, торчащие под необычным углом. Тамми изо всех сил старались поймать и поцеловать их.
Поражённая увиденным, Яттмур отшатнулась, а Ларэн, который смотрел на все это широко раскрытыми глазами, испуганно, на пределе голосовых связок, закричал. Танцующие тут же передразнили его, усиливая плач ребёнка своими воплями и криками.
И вдруг один из пробегавших мимо горцев выхватил Ларэна у неё из рук. Яттмур вскрикнула, но малыш был уже далеко. Он молчал, а его маленькое красное личико выражало крайнее удивление. Меховые создания перебрасывали Ларэна из рук в руки так, что малыш в любой момент мог упасть на пол или удариться головой о свод пещеры. При этом горцы очень громко и лающе смеялись.
Взбешённая Яттмур бросилась на первого попавшегося ей горца и, вцепившись в его густой белый мех, почувствовала, как напряглись его мышцы. Он развернулся и вскинул руку, воткнул два пальца в нос Яттмур, сильно толкнув её при этом.
Боль ослепила её. Отшатнувшись, она закрыла лицо руками, но, потеряв равновесие, свалилась на землю. В следующее мгновение горец бросился на неё. За ним последовали остальные.
Это-то и спасло Яттмур. Меховые начали драться между собой и совсем забыли про неё. Она отползла в сторону и подобрала Ларэна, который, с неизменившимся выражением крайнего удивления на лице, целый и невредимый, лежал на земле. Всхлипывая, Яттмур прижала ребёнка к груди. Он сразу же начал плакать. Яттмур в страхе оглянулась, но тут же успокоилась, увидев что горцы уже забыли о ней, прекратили драку и приготовились жарить на огне птицу.
— О, не надо, чтобы глаза были мокрыми, красивая женщина, — причитали тамми, подходя к ней. Они неуклюже похлопывали её по спине и норовили погладить по волосам. Яттмур тревожило то, как свободно, раскованно вели себя тамми, когда рядом не было Грзна.
Тихим голосом она спросила:
— Вы так боялись Грэна; почему же вы не боитесь этих ужасных тварей? Неужели вы не видите, насколько они опасны?
— А разве ты не видишь, что у этих меховых богов есть хвосты? Только хвосты делают людей богами для нас, несчастных тамми.
— Они убьют вас!
— Они — наши боги, поэтому мы с радостью примем смерть от хвостатых богов.
— Вы — словно дети, они же так опасны!
— Да, у меховых людей очень страшные зубы. Но они не обзывают нас так, как ты и умный человек по имени Грэн. Если мы и умрём, то умрём весело.
Через их головы Яттмур посмотрела на группу горцев. Их занятие заключалось в том, что они отрывали куски от лезэрфэзера и отправляли их в рот. Одновременно они передавали по кругу большую кожаную фляжку, из которой по очереди что-то отпивали большими глотками. Яттмур услышала, что между собой они разговаривают на языке тамми, только ещё более исковерканном.
— Как долго они пробудут здесь? — спросила она.
— Они часто останавливаются у нас в пещере, потому что мы им нравимся, — сказал один из тамми, поглаживая её плечо.
— Они что, приходили к вам и раньше?
Круглые лица расплылись в улыбках.
— Они приходили к нам и раньше, и ещё придут, потому что они любят симпатичных тамми. Ты и охотник Грэн, вы не любите тамми, поэтому вы выгнали нас на Большой Склон. А меховые скоро возьмут нас с собой искать зелёное дерево тамми. Да-да, меховые возьмут нас!
— Вы уходите от нас с Грэном?
— Мы уйдём и оставим вас одних жить на холодком и тёмном Большом Склоне, где все время — ночь. Боги заберут нас туда, где растут зелёные деревья тамми и где нет гор.
В атмосфере духоты и зловония Ларэн стал капризничать, и Яттмур в замешательстве попросила тамми повторить все сказанное. Что они и сделали с огромным удовольствием. И теперь ей все стало ясно.
Уже довольно долго Грэн не мог скрыть свою ненависть к тамми. Это опасные пришельцы предложили тамми взять их с собой с горы и отвести к зелёному дереву, чьими рабами они являлись. Инстинктивно Яттмур почувствовала, что зубастым горцам доверять нельзя, но убедить в этом тамми не представлялось возможным. Она поняла, что скоро на горе останутся только она с ребёнком и Грэн.
Ей вдруг стало ужасно жаль себя, и она заплакала.
Тамми подползли ближе, стараясь утешить её. Они дышали женщине в лицо, гладили её грудь, трогали тело, корчили рожицы Ларэну. Она была не в состоянии противиться.
— Пойдём с нами в зелёный мир, красивая женщина, подальше от этого ненавистного Большого Склона, — с нами, симпатичными парнями. С нами тебе будет хорошо, — бормотали они.
Видя, что Яттмур не реагирует, они стали гладить интимные части её тела. Она не сопротивлялась и, удовлетворив свои примитивные желания, они оставили её в покое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30