Блондинка была
покорена и готова на все, но гость поклонился и направился ко мне. В
бесцветных глазах его сгущалось откровенное огорчение.
- Зря, Лео, - тоскливо протянул он.
- Зря. Поверьте, я очень надеялся на вас.
Я посмотрел на часы и вытолкнул джентльмена в дымную гудящую комнату.
Это был мой единственный шанс, нелепый, невозможный - но единственный. И
предшественники мои, включая самого первого, зудевшего желанием допить,
долюбить и подчиниться приговору - все они в чем-то были гениями, и именно
поэтому не осознавали специфики таланта. Ее мог понять только графоман. А
им... Им это дано было от Бога. Или от черта, если вы атеист.
- У меня еще тридцать две минуты, - сказал я. - И чтоб в течение
получаса я вас в упор не видел. Пожалуйста.
Потом прошел в кабинет и сел за письменный стол.
Машинка билась у меня в руках свежепойманной рыбой, глаза вцепились в
пляшущую клавиатуру, не видя написанного, не давая секунды на обдумывание,
оценку - не давая уму встать между жизнью Джимми Дорсета, мечтою Лео
Стоковски, бредовостью маленького сатаны и листом бумаги, испещренным
перебивками, ошибками, с полным отсутствием знаков препинания и прочей
белиберды, гордо именуемой грамматикой. Я перепрыгивал интервалы, рвал
копирку, и шея окончательно онемела от борьбы с искушением взглянуть на
циферблат, вспомнить, испугаться, проиграть...
- Достаточно. Вы выиграли. И да хранит вас Бог.
Гость аккуратно прикрыл дверь и подошел к столу. Крутанув каретку, он
вынул последний лист, покопался в напечатанном и молча направился к
выходу, пряча в старенький портфель отобранный первый экземпляр. Видно, в
аду у них только первые принимали... Я сомнамбулически прошел за ним в
коридор, помог гостю надеть его двубортное пальто и запер за ним дверь.
Тщетно. Тщетно кинулся я в кабинет в надежде увидеть результат. Пять
листов лежали около машинки, и все пять представляли собой бланки
договора. Я подписывал именно такой. Только эти были чистыми. И моими.
Отныне и навсегда.
Предусмотрительность гостя не имела границ. За исключением крохотного
прокола. Он не учел профессиональной редакторской памяти. Памяти на текст.
И я снова сел за машинку.
Счастье? Вы действительно считаете все это счастьем?! Да, у меня
теперь есть ЗАКОНЧЕННЫЙ роман "Последний меч Империи". И принеся его в
любую редакцию, я уеду в дом для умалишенных.
У меня есть слава, деньги, мои книги блестят позолотой корешков, но
никогда - вы понимаете?! - никогда я не написал и не напишу ничего
подобного тем пяти безграмотным листкам, когда пальцы дрожали на клавишах,
а за спиной тихо стоял мой маленький вежливый джентльмен...
А вы говорите - счастье... Дай Бог, чтобы вы оказались правы. Тогда
как насчет того, чтобы продать душу? Нет? А купить?.. Жаль. Я бы мог со
скидкой...

1 2