Но зачем бы им прятаться? Вам приходит на
ум какая-либо причина, по которой они могли бы так поступить?
- Нет.
- И никому другому тоже. И сегодня утром все шестеро были налицо. Все
в Нью-Йорке. Ваш тоже вчера вернулся домой.
Эта новость поразила меня.
- Как вернулся?
- Откуда мы знаем, как. Пусть это заведомая глупость, но мы сейчас
проверяем авиарейсы. Думаете, стюардесса могла не заметить "монаха" на
борту самолета? А заметив, не сообщить об этом газетчикам?
- Наверняка сообщила бы.
- Проверяем мы и все сообщения о летающих тарелках.
Я рассмеялся, хотя его слова звучали весьма логично.
Луизу мы встретили на грязной автостоянке у "Длинной ложки". Когда мы
подъехали, она как раз вылезала из своего "мустанга". Рука ее взметнулась,
как стрелка семафора, и она устремилась к нам, заговорив на ходу.
- Пришельцы из космоса в "Длинной ложке", вот смехотища, - это
словечко она переняла у меня. - Эд, я же всегда тебе говорила, что твои
завсегдатаи не люди, а черт те кто. Привет, вы мистер Моррис? Я вас помню.
Вы у нас были вчера. За весь вечер всего четыре коктейля...
Моррис улыбнулся.
- Зато я не поскупился на чаевые. Зовите меня Билл, хорошо?
Луиза Шу была жизнерадостной блондинкой. По выбору, а не по рождению.
В "Длинной ложке" она работала уже пять лет. Мало кто из моих завсегдатаев
знал по имени меня, зато ее звали Луизой все без исключения.
У нее был смертельный враг - лишние двадцать фунтов веса, делающие ее
чуть полноватой на вид. Время от времени она садилась на диету. Пару лет
назад она взялась за это всерьез, перестала жульничать сама с собой и на
несколько месяцев стала злюка злюкой. Героическими усилиями, едва не
заморив себя, она довела свой вес до ста двадцати пяти фунтов. На радостях
решила как следует отметить свою победу и - сама впоследствии признавалась
- за один вечер вернулась к исходным ста сорока пяти.
Но с лишними двадцатью фунтами или без, она была бы превосходной
женой. Я и сам подумывал, не сделать ли ей предложение, но мой предыдущий
брак оказался слишкою безрадостным, а развод причинил слишком много боли,
и все это произошло слишком недавно. Да и алименты к тому же. Из.-за
них-то я жил в конуре, из-за них не мог позволить себе жениться снова.
Пока Луиза отпирала дверь, Моррис купил в автомате газету.

В баре царил страшный беспорядок. Вчера мы с Луизой кое-как протерли
столики, собрали грязные стаканы и высыпали содержимое пепельниц в
мусорные урны. Но стаканы так и остались невымытыми, а урны
неопорожненными.
Моррис принялся расстилать газету на полу.
А я замер на месте, держа руки в карманах.
Литтлтон вышел из-за стойки и вынес обе урны. Он выпростал их на
газету и начал вместе с Моррисом сортировать мусор.
Мои пальцы нащупали в кармане обертку от таблетки "монаха".
Совершенно верно, вчера под фартуком на мне были именно эти брюки...
Какой-то инстинкт заставил меня умолчать о находке. Я вынул руку из
кармана пустой. Луиза уже помогала агентам копаться в мусоре. Я
присоединился к ним.
Наконец, Моррис сказал:
- Четыре. Надеюсь, что это все. Но надо поискать и за стойкой.
"Пять", - подумал я. И еще я подумал: "Вчера вечером я приобрел пять
новых профессий. Не разумнее ли скрыть хотя бы одну из них?"
Если у меня хватило ума принять телепортационную таблетку,
предназначенную для каких-то многоглазых существ, то чего еще я мог вчера
наглотаться?
Может, я - стал рекламным агентом, может, вором высшей квалификации,
а, может, дворцовым палачом, в совершенстве владеющим искусством пытки? А
вдруг я напросился на что-нибудь еще более отвратительное, что-нибудь
вроде профессии Гитлера либо Александра Македонского?
- Здесь ничего нет, - сказал из-за стойки Моррис. Луиза подтвердила
его слова, передернув плечами.
Моррис протянул четыре обертки Литтлтону и распорядился:
- Отвези к Дугласу и позвони нам оттуда.
- Мы подвергнем их химическому анализу, - объяснил он Луизе и мне. -
Может сдаться, среди них попалась обычная обертка от конфеты. А может, мы
пропустили одну или две. Но пока что будем считать, что всего их было
четыре.
- Ладно, - сказал я.
- Ладно ли, Фрейзер? Может, все таки три? Или пять?
- Не знаю. - Я действительно не мог вспомнить.
- Четыре, так четыре. Две из них мы уже идентифицировали. Одна - курс
телепортации для каких-то инопланетян. Вторая - языковый курс. Так?
- Похоже, что так.
- Что он вам дал еще?
В моей голове опять поплыли какие-то клочки воспоминаний, никак не
желавшие разъединяться. Я пожал плечами.
Моррис на глазах впадал в отчаяние.
- Простите, - вмешалась Луиза. - Вы на службе пьете?
- Да, - не колеблясь ответил Моррис.
Поскольку для нас с Луизой служебные часы еще не наступили, она
смешала три джина с тоником и принесла их в одну из кабинок. Моррис
раскрыл плоский чемоданчик, который на поверку оказался магнитофоном, и
сказал:
- Так мы ничего не упустим. Луиза, давайте поговорим о вчерашнем
вечере.
- Надеюсь, что смогу вам помочь.
- Что здесь произошло после того, как Эд принял первую таблетку?
- Ммм, - Луиза взглянула на меня искоса. Я не знаю, когда он принял
первую. Но около часа ночи я заметила, что он как-то странно ведет себя.
Подает очень медленно, путает заказы. Я вспомнила, что такое приключилось
с ним прошлой осенью, когда он развелся...
Я почувствовал, как у меня застыли мышцы лица. Воспоминание о том
случае неожиданно причинило мне боль. Я отнюдь не являюсь своим
собственным лучшим клиентом, но год назад случился у меня один мучительный
вечер. Луиза сумела меня убедить, что нельзя одновременно пить и стоять за
стойкой. Поэтому я продолжал пить, а за стойку вернулся только после того,
как протрезвел.
- Вчера вечером, - рассказывала Луиза, - я подумала, что опять
возникнет та же проблема, и решила его подстраховать. Повторяла заказы,
следила, как он смешивает коктейли, чтобы не дать напутать, В основном Эд
был занят беседой с "монахом", только сам он говорил по-английски, а
"монах" испускал какой-то горловой шепот. Помните, на прошлой неделе по
телевизору показывали, как "монахи" говорят? Вот и этот шептал точно так
же. Я видела, как Эд взял у него таблетку и проглотил, а потом запил
водой. - Она повернулась ко мне и коснулась моей руки. - Я думала, ты с
ума сошел. Я пыталась тебя остановить.
- Не помню.
- В баре к тому времени уже почти никого не было. А ты рассмеялся и
сказал, что эта таблетка научит тебя ориентироваться и ты больше никогда
не заблудишься. Я, конечно, не поверила. Но "монах" включил свою
переводящую машинку и повторил то же самое.
- Лучше бы ты меня все-таки остановила, - сказал я.
- Лучше бы ты не говорил мне этого, - ответила Луиза. - Я ведь тоже
приняла таблетку.
Я чуть не захлебнулся. Я как раз поднес к губам джин с тоником.
Луиза хлопнула меня по спине и, вероятно, помогла мне перевести дух.
- Ты ничего не помнишь? - спросила она.
- Я вообще почти ничего не помню с той секунды, как принял первую
таблетку.
- Да? Но ты вовсе не казался нетрезвым. Во всяком случае, поначалу...
В разговор вмешался Моррис.
- Луиза, а что "монах" сказал о таблетке, которую дал вам?
- Ничего. Мы говорили обо мне. - Она задумалась. Потом, удивляясь
самой себе, сказала: - Не знаю даже, как это понять. Ни с того, ни с сего
начала выкладывать историю своей молодой жизни. И кому? "Монаху"! Но мне
почудилось, что он слушает меня с сочувствием.
- "Монах"?
- Да, "монах". Потом вдруг достал таблетку, дал ее мне и сказал, что
она мне поможет. Я ему поверила. Не знаю, почему, но поверила и
проглотила.
- Были какие-нибудь симптомы? Появились какие-нибудь новые ощущения?
Она покачала головой, обескураженно и несколько раздраженно. Сейчас,
в холодном сером полуденном свете, вчерашний поступок представился ей
чистой воды безумием.
- Значит, так, - сказал Моррис. - Вы, Фрейзер, приняли три таблетки.
Назначение двух из них нами установлено. Вы, Луиза, приняли одну, но мы
понятия не имеем, чему она вас научила. - Он зажмурился. Затем посмотрел
на меня. - Фрейзер, если вы не можете вспомнить, что вы приняли, то,
может, хоть вспомните, от чего отказались? Предлагал ли вам "монах"
что-либо такое...
Он осекся, уловив выражение моего лица. Потому что его слова в самом
деле мне кое-что напомнили...
"Монах" говорил на своем языке, говорил своим чужим шепотком,
которому вполне достаточно быть шепотком, потому что основные его звуки
просты и легко различаются даже человеческим ухом. "Это обучит вас
правильной технике плавания... Кхх... достигает скорости от шестнадцати до
двадцати четырех... кхх... за три гребка... Курс включает также
упражнения..."
- Я отказался от таблетки, обучающей разумных рыб правильной технике
плавания, - сказал я вслух.
Луиза хихикнула.
- Шутите? - спросил Моррис.
- Нет. - И было еще кое-что. Сейчас мне уже не мерещилось, что я тону
в море бессчисленных и бессвязных фактов, как раньше. Видимо, все они
постепенно раскладывались по полочкам у меня в голове, находя каждый свое
место. - Я его расспрашивал об инопланетных формах жизни. Не о самих
"монахах" - это было бы невежливо, тем более со стороны представителя
расы, не проявившей пока еще своих интеллектуальных способностей, - а о
других инопланетянах, обустройстве их организмов. И "монах" предложил мне
три курса рукопашного боя без оружия. Каждый из них включает обширные
познания анатомии.
- Вы их не приняли?
- Нет. А зачем? Одна из таблеток обучала, как убить разумного
вооруженного червя, но она пригодилась бы мне только в том случае если бы
я был разумным невооруженным червем. А я еще не настолько к тому времени
обалдел.
- Найдутся люди, Фрейзер, которые отдали бы руку или ногу за любую из
таблеток, от которых вы отказались.
- Ага. А пару часов назад вы заявляли, что я псих, раз согласился
глотать обучающие таблетки пришельцев.
- Извините, - сказал Моррис.
- Вы ведь всерьез решили, что они сведут меня с ума. А, может, уже
свели, - добавил я, потому что мое сверхчувствительное равновесие все еще
продолжало чертовски меня беспокоить.
Но реакция Морриса обеспокоила меня еще больше. "Фрейзер того и гляди
начнет заговариваться. Надо поскорее выкачать из него все, что можно".
Нет, на лице его ничего такого не отразилось. Неуж-то я превращаюсь в
параноика?
- Расскажите-ка мне еще о таблетках, - попросил Моррис. - Похоже, что
они дают эффект замедленного действия. Долго ли придется ждать, прежде чем
появится уверенность, что на поверхность всплыло абсолютно все?
- Он и вправду говорил мне что-то... - Я сделал усилие и постепенно
вспомнил.
"Таблетки функционируют как память", - нашептывал мне "монах". Он
отключил переводящее устройство и нашептывал на своем языке - ведь теперь
я его понимал. Трескотня "переводчика" раздражала его, потому-то он и дал
мне первую таблетку. Но шептал он тихо, язык его был для меня еще
непривычен, и приходилось слушать очень напряженно, чтобы понять, что он
говорит. Зато сейчас я отчетливо все вспомнил.
"Информация, заложенная в таблетках, станет частью вашей памяти. Вы
не будете давать себе отчета в том, что усвоили новые знания, до тех пор,
пока они вам не понадобятся. Тогда приобретенная информация всплывет на
поверхность. Память работает по ассоциации", - сказал он. И еще: "Есть
вещи, которым нельзя обучиться за партой. Всегда существует различие между
знанием, приобретенным в школе, и знанием, почерпнутым из практической
деятельности".
- Теория и практика, - пояснил я Моррису. - Теперь я понимаю, что
именно он имел в виду. Во всем свете нет ни одной школы барменов, где
научат не класть сахар в коктейль "Старомодный" в часы наплыва
посетителей.
- Что, что?
- Это смотря, конечно, какой бар. В фешенебельных барах
столпотворения никогда не бывает, там его не допустят. Но в обычной
забегаловке каждьй, кто в часы пик заказывает сложный напиток, получает
то, чего заслуживает. Он ведь сбивает бармена с темпа в самые критические
минуты, когда каждое мгновение - деньги. Поэтому бармен и подает
"Старомодный" без сахара. В противном случае он потеряет больше, чем
заработает.
- Но ведь этот посетитель к нему больше не вернется.
- Ну и что? Он же все равно не из завсегдатаев. Постоянные-то клиенты
знают, что к чему.
Я невольно усмехнулся, так был потрясен и шокирован Моррис. Ему
открылось прегрешение, о котором он раньше и не подозревал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9