.. - но почему-то
спохватился и прикусил язык. Сыч шагал по редуктору чуть впереди, и его
уверенная спина выражала полнейшее пренебрежение к личным проблемам
Филина.
Малахитовые двери раскрылись. И тут произошло поразительное. Сыч
полуобернулся, зацепил Ивана Даниловича за рукав, толкнул, пропуская
вперед, в кабину, а затем вошел сам.
Это было вопиющее нарушение правил. Во всех инструкциях и
предписаниях было красным шрифтом выделено: "Вход в ТП-кабину разрешается
ТОЛЬКО ОДНОМУ пассажиру с кладью весом НЕ БОЛЕЕ 30 кг. Пребывание в
ТП-кабине пассажиров в количестве двух и более человек запрещено!"
Выражено хоть и канцелярским языком, зато предельно ясно. А сейчас их было
в кабине двое, и безапелляционного Сыча это обстоятельство нисколько не
смущало.
В тесной кабине они еле-еле разместились: стояли живот к животу,
дышали и смотрели друг другу в глаза - Сыч отсутствующе, Филин со страхом.
Сыч вынул из кармана билет и приложил к адресной плакетке. Иван Данилович
похолодел и закрыл глаза. Вот сейчас и случится то, о чем порой шепчутся в
очередях ТП-пассажиры. Где-нибудь черт-те где откроется ТП-кабина, и
оттуда вывалится тело: верх - Филина, низ - Сыча. Или наоборот: верх -
Сыча, а нижняя часть - Филина. Или совсем наоборот: левая половина -
Филина, а правая - Сыча.
Однако ничего страшного не произошло. Вообще не произошло ничего
неожиданного. Как обычно, выходные двери раскрылись, и на двух пассажиров
пахнуло ароматом влажной тропической оранжереи, к которому примешивался
густой запах дорогих духов. Все, что Филин успел разглядеть в проеме, -
это пышные изумрудные заросли, усеянные крупными цветами, песчаную дорожку
и группку в высшей степени легко одетых девушек, с хриплым смехом бежавших
куда-то вбок. За ними, протягивая с вожделением руки, спешил совершенно
голый мужчина - пузатый и лысый.
- Дьявол! Не туда! - выкрикнул Сыч. - Назад! Тебе сюда нельзя. Вот
гады, сколько раз говорилось, чтобы адрес четко пропечатывали. Разжалую
всех! - Он впился взглядом в обмякшее лицо Ивана Даниловича. - Забудь, что
видел. Понял? Для собственного же счастья - забудь!
Сыч плотнее прижал свой билет к плакетке и даже пристукнул кулаком.
Двери захлопнулись и тут же отворились.
На этот раз перед пассажирами оказалась большая комната - совершенно
пустая и необжитая. За окном голубело небо. Направо была дверь, в
противоположной стене - еще одна.
- Ничего не понимаю, - бормотал Сыч. - Неужели опять промах?
Адресоналадчика убью!
Они обследовали помещение и выяснили, что попали в стандартную
пятикомнатную квартиру в новом доме, куда еще никто не въехал. Тяжелая
металлическая дверь, очевидно, вела на лестничную площадку. Дверь была
закрыта наглухо - по крайней мере, из шести сенсорных устройств не
работало ни одно.
Сыч и Филин выглянули в окно - там была двадцатипятиэтажная пропасть.
Панорама крыш не давала никаких подсказок. Ни Сычу, ни Филину этот город
не был знаком.
Иван Данилович пощелкал выключателями - свет не горел, ни один прибор
не работал, воды в кранах не было. Очевидно, энергию еще не подключили.
Неудачники вернулись в комнату с ТП-кабиной. И здесь их ждало полное и
окончательное фиаско. Розовая полоса над зеленой дверью погасла. ТП-канал
сомкнулся на неопределенный срок.
- Влипли, - резюмировал Сыч. - Если канал хрюкнулся надолго - помрем
мы тут.
- А разве бывают квартиры с ТП-кабинами? - вдруг задал Филин вопрос,
который волновал его с первых же минут пребывания в нежилом доме. - Что-то
я о частной ТП еще не слышал.
- Ну-ка, ну-ка, - Сыч посмотрел на Ивана Даниловича с неподдельным
интересом. - А о чем ты вообще слышал? Ты, я вижу, совсем сосунок, хотя и
дядя. Или прикидываешься? Давай тогда по порядку. Каков стаж? Кто
рекомендовал? Как твоя фамилия? Моя, например, - Жабрев. Прозвание - Сыч.
А тебя как величают в миру?
- Филин.
- Нет, погоди, - забеспокоился Сыч. - Это прозвание, а я тебя про
фамилию спрашиваю.
- Да Филин же! - теряя терпение, воскликнул Иван Данилович. И
рассказал наконец о своей родословной, о далеком предке Филе, о друге
детства Константине Чижикове и даже о дальней родственнице по фамилии
Синицына.
Сыч-Жабрев несколько раз порывался перебить, но удерживал себя. Когда
Филин закончил, странный человек с двумя фамилиями заходил по пустой
комнате.
- Ну, дела! - наконец вымолвил Жабрев. - Значит, ты не наш? Не ТИП?
- Может быть, и тип, кто знает, но не ваш, это уж точно, - нашелся
Иван Данилович.
- Я имею в виду - не телепортировщик?
- Упаси, Господи. Даже отдаленного отношения не имею.
- Ну что же, плохо твое дело, Филин. Придется тебя убить.
- Как?!! - ошалел Иван Данилович. - Убить?!!
- Да уж. Обознатушка вышла. А теперь ты слишком много знаешь.
- Но послушайте, сейчас ведь не средние века. Как это - убить? И
потом, что значит - много знаю? Я _н_и_ч_е_г_о_ не знаю и ничего не
понимаю. Сами втравили в историю, завезли черт знает куда, а теперь -
"убить"!
- Как убить - это моя забота...
- Я буду кричать!
- Это пожалуйста, это на здоровье. Дом-то пустой.
- Я буду сопротивляться.
- Бесполезно.
- Вас поймают с поличным, убийца!
- Вот здесь ты, к сожалению, прав, Филин. На твое счастье, я
абсолютно не представляю, куда мы попали. И что это за город. Возни с
тобой немного, а риска - чересчур, В любой момент канал заработает и сюда
может кто-нибудь ввалиться. Так что живи пока...

"ТОПка (от ТОП-теле (см.), лат. омни - "все" и
портация (см.) - ручной телепортационный прибор,
приемопередатчик. Приемник предназнач. для преобразования
волновых внепространственных пакетов в материальные тела,
передатчик осуществляет перенос любого материального тела
из любой заданной точки пространства-времени в любую
другую точку пространства-времени вне зависимости от
наличия "твердых" ТП-каналов (так наз. спонтанная ТП).
Линейные размеры переносимого тела определяются мощностью
Т. Вес лучших образцов Т. - до 700 г. Об энергетическом
базисе ТП см.: Вакуум. Энергия вакуума и Энергия ТП".
ТП-энциклопедия. М. 114. С.699

Жизнь современного человека, помещенного в изолированное пространство
и лишенного благ цивилизации, очень быстро превращается в подлинный ад.
Каждый может убедиться в этом, если вынесет из квартиры всю обстановку,
заколотит входную дверь крест-накрест досками и перекроет воду,
электроэнергию, газ (для тех, кто еще пользуется столь архаичным видом
удобств) и линию подачи пищи.
Помыться - невозможно, побриться - тоже, ни тебе спустить воду в
унитазе, ни даже (тысяча извинений!) подтереться. Не говоря уже о том, что
есть и пить нечего, обогреться нечем. Прямо ложись и помирай.
Примерно такое настроение было у Филина и Сыча на третий день их
вынужденного заточения. Муки голода были нестерпимыми, жажда доводила до
исступления, санитарно-гигиенические лишения помрачали разум.
Помимо всего прочего Ивана Даниловича изматывали ночные кошмары. Ему
все мерещилось, что Сыч набрасывается на него и душит, закручивая на шее
гарроту из связанных носков. Жабрев, напротив, спал как младенец, но
каждые полчаса вскакивал от кузнечно-прессового храпа Филина. С утра до
вечера невольники - осунувшиеся, небритые, измятые от спанья на голом полу
- бродили по пяти комнатам, стараясь не попадаться друг другу на глаза.
Самое же занятное в этой истории то, что по мере продолжения пытки
изоляцией Филин и Жабрев-Сыч начали испытывать друг к другу совершенно
необъяснимую симпатию. Вероятно, муки все же сближают, а отсутствие благ
цивилизации закаляет волю и вырабатывает терпение.
- Послушайте, Жабрев, а отчего бы нам не поговорить? - спросил Иван
Данилович на исходе третьего дня заточения.
- Охотно, - откликнулся Сыч. - Я и сам хотел просить вас об этом. -
Почему-то Жабрев заговорил на "вы", подтверждая не совсем справедливый
тезис, что культура поведения выковывается обстоятельствами.
- Скажите все-таки, - продолжал Филин, - почему вы обещали меня
убить?
- Потому, что так велит Уложение, - невразумительно объяснил Жабрев.
И вдруг его прорвало. В течение часа говорил только Сыч. Филин же смятенно
молчал, стараясь переварить и усвоить информацию, о существовании которой
он - опытный журналист - даже и не подозревал.
- Знаете ли вы, что великий Порочин - Порочин, о котором написаны
книги и которому посвящены статьи в энциклопедиях, гениальный Порочин,
открывший телепортацию, - так вот, знаете ли вы, что этот человек сделал
свое открытие совершенно случайно?! Он был простым инженером и любил
мастерить на дому. Как-то раз Порочин собирал в кухне установку для
получения "легкой" воды. Опробуя, он подключил ее к сети не напрямую, а
через кухонный комбайн. Кухонный комбайн исчез вместе с частью стены.
Самым непредвиденным образом Порочин проколол пучность пространства. Он
жил тогда в Екатериновке. Теперь там Центральный московский ТП-узел. Если
бы Порочин жил в Черепкове или Троице-Лыкове, да хоть бы и в той же
Екатериновке, только в десяти метрах левее или правее, или выше, или ниже,
ничего не произошло бы. И, может статься, человечество до сих пор не
познакомилось бы с телепортацией. Да, такой вот казус с инженером
Порочиным.
Вы, может быть, хотите сказать (Иван Данилович ничего не хотел
сказать), что Эйнштейн, мол, тоже был простым служащим патентного бюро,
зато впоследствии стал гениальным ученым. Так то Эйнштейн. А Порочин не
захотел развивать телепортацию. За него это сделали другие. Порочин
остаток жизни почивал на лаврах и стриг купоны, и вместо первого ученого
страны он стал первым ТИПом. Вот откуда все и пошло.
Что, вы не знаете, кто такие ТИПы? Ну, вы меня удивляете. Я думал,
это все знают, только помалкивают.
Тогда слушайте. Когда тепе только родилось, первые кабины работали
либо на прием, либо только на передачу. Совмещенные установки появились
позднее. Причем откуда идет прием или куда можно передать "посылку" - было
решительно неизвестно. В географии узлов и пучностей пространства не
разбирался в ту пору еще ни один человек в мире. Разработчики и
экспериментаторы действовали вслепую.
Например, так. Включали приемную кабину, выводили ее на режим и
смотрели, что появляется в рабочем объеме. Скажем, в кабине возникала
колесная пара с подвеской и кусок рельсового пути со шпалами. Специальная
группа потом выясняла, где на железной дороге пострадал вагон. Если вагон
находили - хорошо: можно было зафиксировать - в таком-то пункте
располагается узел пространства. Разумеется, в кабинах появлялись не
только колесные пары. Чего только не попадалось! Один раз во
внепространстве выловили даже контейнер с золотыми слитками. Хорошо еще,
что довольно быстро определили, откуда он. А то в Ухте уже уголовное дело
завели... Впрочем, слитков в контейнере все равно оказалось меньше, чем
полагалось быть. Но это уже другой разговор... Так или иначе, но с чьей-то
легкой руки работу ТП-кабин в режиме свободного поиска стали называть
телеискательством, а специалистов по такому режиму - телеискателями
пространства, или ТИПами.
Другая большая группа экспериментаторов работала с передающими
кабинами. Смысл примерно тот же. В камеру закладывали какую-нибудь
"посылку" - например, штабель кирпичей - и врубали питание. Кирпичи
исчезали, а потом откуда-нибудь поступал сигнал: так, мол, и так, в
Бутурлиновке прошел кирпичный дождь. Опять-таки понятно: значит, там
искомая пучность пространства, а между ней и передающей камерой - прямой
внепространственный канал. В этой сфере тоже бывали накладки. Как-то раз у
экспериментатора под рукой никакой дряни не оказалось - ни кирпичей, ни
макулатуры, ни старого рванья. Он, ради шутки, возьми дубленку своего шефа
и сунь в кабину - мол, все равно где-нибудь найдется. Не нашлась. Подняли
органы, уволили экспериментатора... Нет, не нашлась...
Потом изобрели совмещенные установки, разобрались с географией
пучностей и узлов, понаставили всюду ТП-кабины, обустроили ТП-станции, а
словечко ТИПы осталось. И даже превратилось в некое подобие звания.
Мы, ТИПы, - элита телепортировщиков. Занимаем главенствующие посты,
обеспечиваем должную очередность переноса людей и грузов, готовим смену. А
все прочие - это, так сказать, средний класс, технический персонал, сфера
обслуживания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13