Бесхитростная простота танца и естественная грация танцующих очень тронули варвара — он с неподдельным восхищением следил за «Удачной ловлей». Однако теперь его душа требовала воинственной пляски. Он встал со своего трона и, поигрывая мышцами, как голодный лев, вышел на середину площадки, точно на границе двух световых пятен от костров. Все вокруг затихли, не понимая, чего хочет этот таинственный пришелец. Воздев руки к звездному небу, Конан испустил протяжный боевой клич, в котором высокие переливчатые звуки постепенно перешли в низкий тяжкий бас, похожий по силе на громовой раскат. Когда он стих в отдалении, варвар притопнул ногой, потом еще раз, потом — третий, и музыканты, будто зачарованные, стали отбивать ритм вместе с ним. Каждый мускул варвара, каждя пядь его тела отдалась пляске воина. Он гордо попирал землю и вместе с тем как бы рос из нее, питаясь ее силой при помощи невидимых корней. А в прыжке тяжелая мощь превращалась в невесомую легкость, и казалось, этот великан может при желании снять с неба звезду.
— Воистину, у моря — щедрая душа, — сказал шепотом дядя Эг рыбаку Брозу. — Иначе оно не рассталось бы с этаким дивом!
— Великие рыбаки съедают в три раза больше обыкновенных, — заметил Броз. — Но у моря — воистину щедрая душа! С таким парнем я не побоюсь пойти и на кита.
Все женщины, даже старые, глядели на Конана с изумленным восхищением, а некоторые даже подмигивали ему с известным значением. Но Катэ еще и гордилась им, как дети гордятся своей тайной. Устав от пляски, варвар вернулся на почетное место, и девушка, откинув голову, прижалась к его коленям.
— Моя! — сказал Конан и погладил ее горячее плечо. Она отвернулась и, улыбаясь, коснулась пальцем мочки своего правого уха в знак согласия.
Несколько оглушенные, жители деревни затянули долгую хвалебную песню, и пока она звучала, по очереди подносили победителю мурены свои дары. Их принимала Марга и передавала дяде Эгу, а тот складывал добро живописной грудой. Когда утром семья Катэ произвела подробный осмотр этой груды, в ней оказались: тридцать четыре блюда из раковин двустворчатого моллюска, сорок ложек для рыбачьей похлебки, выточенные из оникса и две металлические ложки поменьше; девятнадцать крупных жемчужин и семь ниток бус из мелких, белого и черного вперемешку; три золотые монеты с дырками для ношения на теле; пять катушек ниток; две штуки полотка по сорок локтей; штука яркого ситца в двадцать один локоть; шесть шелковых платков; матросская шапочка, расшитая бисером; пара чулок — один желтый, другой темно-зеленый; очень большой гамак (сделанный из сети для крупной рыбы); кувшин масла для светилен; одиннадцать лент красного цвета и восемь — белого; деревянный резной подлокотник от кресла и лиловая бархатная подушечка; шкатулка, сделанная из сушеного краба; фляга из кокоса с плетеной лямкой для ношения через плечо; пила, молоток и семьдесят один кровельный гвоздь; четверть точильного круга; мешок сорго весом в половину морского лова; кованый наконечник для остроги; круглая рама для портрета; костяной веер.
* * *
Дядя Эг сказал, что он в жизни не видел таких роскошных подарков. Сам он подарил Конану стул без ножки, но нести его на пляж не имело смысла, раз пришелец все равно живет в их хижине.
После вручения даров жены старейшины стали разносить мясо мурены, запеченное в листьях и сдобренное большим количеством различных специй. Это было вкусно — Конан любил острые и пряные блюда. Они помогали ему ярче чувствовать полноту жизни.
Потом опять зазвучала музыка — к барабанам присоединились духовые инструменты из кокосов и раковин и несколько «печчуле» — арф, сделанных из черепаховых панцирей и ребер дюгоня. Струны были из тюленьих жил.
Снова начались танцы, на сей раз — просто, без особого значения. Юноши и девушки образовали хоровод, в центр которого время он времени выскакивала какая-нибудь пара и отплясывала там несколько тактов подряд.
Катэ незаметно для Конана вдруг оказалась посреди танцующих и поманила его за собой. Не раздумывая, варвар бросился к ней.
Перед тем, как пропустить его внутрь круга, юноши со смехом вручили ему цветочную сеть, от которой Катэ, гибкая и быстрая, стремительно уклонялась.
Неожиданно круг хоровода разорвался перед ней, танцующие расступились, и Катэ побежала прочь, уносясь по пляжу все дальше и дальше в сторону красных скал. Конан немного растерялся, но старейшина Гип толкнул его в плечо и рявкнул:
— Настигать!
Тогда варвар помчался следом. Бежал он долго и быстро — звуки музыки стали еле слышны. Сначала он различал смуглую фигурку, мелькавшую на самой полосе прибоя, а потом она пропала. Не останавливаясь, Конан искал ее взглядом, но до самых дюн никого не было видно. Взбежав по осыпающемуся песку на один из холмов, варвар не удержался и поехал вниз.
Катэ, лежавшая за дюной на спине, обхватила его ноги своими, и Конан растянулся, зарычав от неожиданности. Обвив талию мужчины коленями, островитянка уселась на него, и только теперь Конан заметил, что потерял свой ца-понг на бегу.
Лицо Катэ склонилось над его лицом, и она потерлась своим носом о его нос. От нее пахло морем, цветами и еще чем-то таким, из-за чего желание Конана уже невозможно было скрыть. Ощутив кожей прикосновение ее груди, варвар опять зарычал, как рычит объятый страстью морской лев. Катэ откинулась назад, слегка приподнялась и, задрожав всем телом, прильнула к нему, тихо вскрикнув. Конан услышал, как бьется ее сердце. Звезды над ними еле заметно подмаргивали в густом темном небе — казалось, это они пели голосами цикад.
* * *
Через две недели Конан уже довольно свободно говорил на языке островитян, который, по его мнению, был перенасыщен всякими поэтическими преувеличениями. Но язык этих людей и не мог быть другим — он уподоблялся окружающему их миру. Некоторые слова были яркими и многоцветными, как рыбы в коралловых зарослях или птицы в лесу на склонах Озерной горы. А некоторые — однозначные, но все равно яркие и глубокие, такие, как небо или море.
Несмотря на спокойную, легкую жизнь, варвар не испытывал скуки. Он вообще не умел скучать, а здесь это было бы просто преступно. Впервые Конан ощутил себя ребенком и удивлялся окружающему. Рассудком, может быть не слишком изощренным, но крепким, он понимал, что не останется здесь навсегда. Рано или поздно в бухту Кальмара войдет бритунская каравелла, и варвар ощутит столь сильное желание продолжить свое бесконечное странствие, что будет готов наняться на корабль простым гребцом. Ну а пока он будет рыбачить, купаться до одури, валяться на песке, наслаждаться ласками Катэ и слушать россказни дяди Эга.
В один прекрасный день, развлечения ради, Конан решил подняться на Озерную гору. Катэ взялась проводить его, а заодно собрать сладких плодов. Она шла впереди, напевая и улыбаясь своим мыслям, которые были легки и просты. Каждое дерево, каждый куст в лесу походил на одушевленное, добродушное существо. Совсем не было колючек, стволы не щетинились шипами, ни один цветок не пах гнилью, как это бывает в джунглях. Кроме того, Конан ни разу не убил на себе кровососущее насекомое. В воздухе летали бабочки и двухвостые рубиновые стрекозы.
Вершина горы представляла собой кратер потухшего вулкана, заполненный дождевой водой. Островитяне никогда не купались там — они привыкли к плотной морской воде, а пресную использовали только для питья и умывания. Вода стекала вниз двумя ручьями, питая людей и растения.
— Здесь глубоко? — спросил Конан.
Катэ сидела на берегу и весело болтала ногами в воде.
— Очень, — отвечала она. — Нету дна.
— Так не бывает, — улыбнулся варвар. — Дно есть у любого озера.
— Бывает! — с милым упрямством возразила Катэ.
— А кто-нибудь пытался проверить? — не унимался Конан.
— Зачем?
— Из любопытства.
Подруга варвара повела плечом.
— Рыба тут невкусная и ее очень мало, — сказала она. — Жемчуга нет. Красивых кораллов нет. Просто вода, упавшая с неба.
— Вот видишь, разве это не диво, что с неба падает вода? Есть такие земли, далеко на материке, где вообще нет никакой воды, ни пресной, ни соленой. И с неба она не падает. Один песок кругом, но не такой, как здесь, а другой — колючий, горячий, черноватый. Злой.
— Ты там бывал?
— Бывал, — самодовольно ответил Конан. — А теперь хочу посмотреть, есть ли дно у этого озера. Жди меня тут.
Она не успела возразить, как варвар прыгнул с берега и сразу нырнул. Некоторое время она видела его расплывчатый силуэт в прозрачной красноватой воде, но ветер наморщил зеркальную поверхность озера, и рассмотреть ничего уже было нельзя.
Дна он действительно не смог найти. На глубине трех саженей вода как-то сразу сделалась холодной. В такой тяжело двигаться и опасно долго находиться. Еще на две сажени глубже у Конана заломило в висках и в ушах застучало. После пестрого, красочного подводного мира побережья здесь было довольно уныло. Расслабив тело, варвар стал медленно подниматься на поверхность, как вдруг нечто привлекло его внимание. В стене кратера были вырублены ступени, уходящие глубоко вниз, куда уже не проникал солнечный свет. Они были ровными и гладко поросли красноватой ковровой водорослью.
С наслаждением почувствовав верхний, теплый слой воды, Конан выплыл, отдышался и в два гребка достиг берега.
— Ты права, женщина, — сказал он. — Действительно, нету дна. Зато есть ступени. Дядя Эг знает про них?
— Вернемся — спросим, — ответила Катэ. Дядя Эг сказал, что знает об этих ступенях все. Их построил человек-жаба, живший на дне озера.
— Там ведь нет дна! — хитро прищурился варвар.
Старик надулся.
— Если кто-то очень умен и имеет свое суждение на любой счет, зачем ему беспокоить дряхлого, глупого дядю Эга, выжившего из ума на старости лет?
Он продолжил рассказ только после того, как Конан в знак извинения выпил с ним два кокоса вина.
Человек-жаба жил на дне озера и по ночам выходил на берег, чтобы петь. Он надеялся приманить себе подругу, но подруги ему не нашлось. Много лет он терпел, а такие вещи не проходят для мужчины даром, и у него помутилось в голове. Однажды он спустился в лес и затаился среди папоротников. А в ту пору одна рыбачка собирала там хворост. Человек-жаба напал на нее, но забыл, что делать с женщинами, и поэтому попросту съел эту рыбачку. Через несколько дней съел другую.
Женщины перестали ходить в лес, а мужчины очень рассердились, потому что без хвороста нельзя было приготовить рыбачью похлебку. Они решили проучить человека-жабу, но тот оказался ловок и хорошо прятался. Тогда прадед нынешнего старейшины придумал вот что. Он взял с собой в лес свою жену, привязал ее к дереву, а сам схоронился в кустах с острогой наготове. Пришел человек-жаба и очень обрадовался. Он сплясал перед привязанной мерзкий танец и уже изготовился ее сожрать, когда мужчина выскочил и поразил его насмерть. После чего он отвязал женщину и сказал ей:
— Неужели ты думала, что я отдам свою жену на съедение пупырчатому уроду?
А та ругалась, била мужа палкой и говорила:
— Тебе совсем меня не жаль. Взял бы для этой цели жену соседа!
Но прадед старейшины хорошо ответил:
— Человек-жаба был очень страшный. Если бы он хотел съесть жену соседа, я бы, пожалуй, убежал. А тебя я люблю, и это сильнее страха.
После таких слов женщина стала чтить мужа очень и уже никогда не била его палкой.
Конан с удовольствием выслушал эту басню, хоть и не очень ей поверил.
* * *
«Время ветра-с-берега» подходило к середине. Жизнь на острове текла своим чередом. Варвар трижды принял участие в «общинной ловле», хоть и не очень отличился. Островитяне действовали слаженно, понимали друг друга почти без слов, а Конан с непривычки больше мешал, чем помогал. Но на него никто не сердился: в таком деле нужна сноровка, а она приобретается не сразу.
Зато в охоте с острогой и в ловле крупной рыбы на приманку ему не было равных, а еще он здорово орудовал веслом.
Сим не отставал от него ни на шаг и старался подражать варвару в походке, жестах и манере речи. Кроме того, он наотрез отказался подстригать волосы, и скоро шевелюра паренька стала почти такой же косматой и спутанной, как у его кумира.
Однажды они ныряли за морскими губками и, набрав полную корзину, устроились обсушиться на песке.
— Смотри! — вдруг воскликнул Сим. — Парус! Идет большой корабль.
И действительно, над самым горизонтом виднелись паруса; Разобрать, что за корабль, было еще невозможно, как Конан ни всматривался. От солнечных бликов на воде его глаза даже заслезились.
— Ну вот, ты от нас уплывешь, — расстроился Сим.
Варвар не ответил ему.
На следующий день судно приблизилось. Прямым курсом подойти к берегу оно не могло и шло широкими галсами, а после полудня паруса вообще убрали, и каравелла встала на весла. Конан понаблюдал за кораблем с вершины красной скалы и спустился мрачный. Он пошел к старейшине Типу и сказал ему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9