«Квинтилий Вар, верни легионы!»
«Да, кстати, а где мой гений-хранитель? – подумал Квинтилий Вар. – Где голос, так настойчиво предупреждавший меня о беде? Ужель он покинул меня?»
«Я здесь, – ответил хныкающий голос, который сейчас звучал совсем по-детски. – Я не знал, что это все так страшно. Я хотел спасти солдат, хотел предотвратить кровопролитие! Теперь я хочу только домой!»
Голос затихал, удаляясь. Квинтилий Вар сел на траву, обнажил кинжал, облизнул пересохшие губы.
Да будет потомкам известно, что он, Квинтилий Вар, не смог пережить своего позора!
Глава X
Обманщики из средних веков
– Женечка, ты не заболел? – обеспокоенно спрашивал дядя Вася, склонившись над мальчиком. – Одиннадцатый час, пора вставать!
Мальчик ответил ему долгим взглядом, он словно не узнавал дядю Васю, и тот совсем растерялся.
– Надо измерить температуру, сейчас градусник принесу, – пробормотал дядя Вася и выбежал из комнаты.
Яркие лучи заливали комнату, расцвечивая морозные узоры оконного стекла. Со стула свисали Женины брюки, а солнечный зайчик, отраженный латунной пряжкой ремня, слепил глаза. Этот зайчик окончательно убедил Женю, что он на даче, в тепле, в уюте и опасности Тевтобургского леса больше ему не грозят.
Женя уселся поудобнее на постели, поправил подушку, натянул на плечи одеяло. Вошел дядя Вася. Градусник торчал у него под мышкой.
– Вот мы измерим температуру, – распевал дядя Вася песню собственного сочинения, – и все будет хорошо. И все будет отлично. А потом позавтракаем и пойдем в лес.
– Нет, в лес мы не пойдем, – еле слышно, но достаточно твердо проговорил мальчик.
И дядя Вася сразу же понимающе закивал и запел еще протяжнее, прижимая градусник левой рукой:
– Конечно, в лес мы не пойдем, зачем нам в лес идти, посидим дома, измерим температуру нам светло, тепло, и мухи не кусают. – Потом, спохватившись, вытащил градусник из-под рубашки и протянул его мальчику: – Ой, Женька, совсем я запутался!
– Бывает, – ободряюще улыбнулся ему Женя. – А для меня, наоборот, кое-что прояснилось. Вам, дядя Вася, большое спасибо!
– За что? – Дядя Вася сделал, удивленное лицо. – Ухаживать за больным – моя прямая обязанность.
«Опять он про другое, – устало подумал Женя. – А вдруг это все мне приснилось? – На секунду он прикрыл глаза и увидел белесый туман, поднимающийся с земли, и черные стволы деревьев. – Нет, такое не может присниться!»
– Дядя Вася, этой ночью я был Квинтилием Варом.
– Серьезно? – обрадовался дядя Вася. – Я подключил к твоей кровати провод от телевизора, но совсем не был уверен в успехе эксперимента. Впрочем, с экспериментами пора кончать! Они не для мальчишек. Ты проснулся больным, разбитым…
– Разбит не я, а Квинтилий Вар, – уточнил Женя.
– Квинтилий Вар? Признаться, этот эпизод в истории я плохо помню. Квинтилий Вар… Ну да, бездарный римский полководец, который угробил…
– Он был достойным военачальником, – перебил Женя. – Он сражался мужественно, и не его вина…
– Вероятно, Женечка, ты прав… – Сейчас дядя Вася говорил с Женей не как с ребенком, а как со взрослым человеком. – Но лично меня интересуют не столько исторические, сколько технические проблемы. Например, передача мыслей сквозь время. Удачно прошло с Помпеем. Цезарю показалось, что он внимает голосу «свыше». Теперь получилось с Квинтилием Варом. Я своего добился: Квинтилий Вар тебя услышал. Добился ли ты своего, не знаю. Пришлись ли по душе наместнику твои советы? Короче: ты смог ему помочь?
– Римлянам никто не мог помочь, – с грустью констатировал Женя. – И хоть окажись на месте Квинтилия Цезарь, Наполеон, Суворов, все равно легионы, попав в Тевтобургский лес, были обречены. Арминий собрал там превосходящие силы. Вдобавок варвары прекрасно изучили местность и подготовились. Этого никто от них не ожидал.
– Уже лучше, – повеселел дядя Вася. – Значит, не фатум и не слепой рок? Ну, а если бы Квинтилий Вар не вошел в лес?
– Ни один римский генерал не отважился бы на такое промедление: он бы стал посмешищем в Риме и навлек на себя гнев императора…
– Так-так, – забарабанил пальцами по спинке стула дядя Вася. – Следовательно, неблагоприятное стечение обстоятельств плюс презрительное отношение римлян к варварам, то есть недооценка противника…
Дядя Вася встал, подошел к окну, мельком глянул во двор и вдруг воскликнул:
– Женька! Какие-то люди окружают наш дом!
Ужасы и страхи Тевтобургского леса были еще свежи в памяти, поэтому Женя, топая босыми ногами, подскочил к окну… и выронил градусник.
К даче подползали Вовка, Алла, Лена и Маша. Однако не внезапное появление одноклассников привело мальчика в смятение – в кустах он увидел Сережу, тащившего на веревке упирающуюся козу!
* * *
Через пару часов дача выглядела так, как будто подверглась нашествию вандалов: мебель сдвинута, стулья опрокинуты, дверцы шкафов раскрыты, на полу у книжной полки валялись книги, Лена Колесова декламировала, как стихи, фамилии абонентов из телефонного справочника. Дядя Вася, забившись в угол, хриплым голосом распевал вместе с Машей Мусиной пионерские песни. В руках он держал два разноцветных клубка шерсти, а Маша проворно шевелила спицами, намереваясь между делом связать жилетку для кота Георгия. Эта идея всем нравилась, кроме будущего обладателя жилетки, который метался по комнатам, а за ним, перепрыгивая через стулья, носился Вовка Быстров. Кот Васька обреченно выл на коленях у Аллы – девочка нацепляла ему на шею бантик. На крыльце стоял дядя Жора в тапочках, в овчинном полушубке, в сотый раз засекая на секундомере «четверти», то есть время, которое показывала коза на дистанции от калитки до крыльца. Сережа, оттаскивая козу к забору, отпускал веревку, и коза галопом неслась к дяде Жоре (после того как сердобольный дядя Жора накормил ее капустой, коза упорно отказывалась покидать территорию дачи). Из кухни валил дым – на сковородке горел лук.
…Еще в первый момент, увидев из окна ребят, Женя решил притвориться больным, малость посимулировать – пора ему отдохнуть от этих нервных потрясений!
Однако болеть в такой обстановке оказалось невозможным. Священный долг мужской взаимовыручки требовал, чтобы Женя помог дяде Васе и дяде Жоре хоть как-то прийти в себя после столь внезапного вторжения детей.
Счастливое «выздоровление» Жени привлекло внимание всех обитателей дачи.
– Ребята, – предложил Женя, – давайте поиграем в прятки!
Дядя Жора, вернувшийся с улицы красный и возбужденный, побелел как снег. Женя поспешил успокоить взрослых:
– Поясню: играют только дети. Дядя Вася и дядя Жора готовят обед. Кстати, неплохо было бы снять с плиты лук! Остальные прячутся, причем не в комнатах, а где-нибудь на участке, прячутся основательно, надолго, что бы их было труднее найти.
От неожиданной радости дядя Жора всхлипнул и на цыпочках удалился на кухню. Дядя Вася, как человек, достаточно искушенный в житейских передрягах, остался в комнате, чтобы проследить дальнейший ход событий.
– А кому водить? – живо заинтересовался Вовка.
– Сейчас сосчитаем, – сказал Женя. – «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана, буду резать, буду бить, все равно тебе водить!»
– Жуткая история! – вздохнул дядя Вася. – И резать и бить…
– Правильно, – подхватил Вовка, на которого выпал жребий. – Давай другую считалочку.
– Пожалуйста, – согласился Женя. – «Ехал грека через реку, видит грека – в реке рак, сунул грека в реку руку, рак за руку грека цап!»
Рак цапнул Аллу.
– Это, по-моему, еще страшнее. Там хоть только угроза была, а здесь прямое нападение! – прокомментировал дядя Вася.
И Алла, воспользовавшись его замечанием, предложила считать снова.
Водить пришлось Лене. Такой выбор всех удовлетворил, и особенно самого Женю: он знал, что Лена медлительна, неповоротлива, к тому же по дороге обязательно уткнется в какую-нибудь книгу, а значит, взрослым обеспечена передышка как минимум часа на полтора.
Лена честно зажмурилась и отвернулась к стене. Дети врассыпную кинулись с крыльца. Коза, поддавшись общему ажиотажу, выскочила за ограду.
Женя обменялся с растроганным дядей Васей крепким рукопожатием и выбежал последним. Убедившись, что все ребята скрылись за кустами, он трусцой направился к погребу. Как и предполагалось, замка на двери не было. Мальчик хотел тихо отсидеться за ящиками, но не успел он затворить за собой дверцу, как в тусклом свете мигнувшей лампочки увидел Аллу. Алла устроилась на бочке с капустой. И как она умудрилась сюда забраться?
Снаружи послышался подозрительный шорох. Кто-то осторожно крался к погребу. Неужели Лена так быстро их обнаружила? Оставался один выход: немедленно ввязаться еще в какую-нибудь историю. Мальчик нажал на первую попавшуюся кнопку. Люк со скрежетом приоткрылся…
– Сейчас увидим кино? – ничуть не удивившись, спросила Алла.
– Да, примерно. Потом объясню. Путешествие в глубь веков.
– Вот здорово! К обеду вернемся?
– Непременно. Едем во французскую революцию?
– Зачем? Нам этого не задавали.
– Как хочешь. Впрочем, уже поздно. Боюсь, загремим мы с тобой куда-нибудь в феодальную эпоху.
* * *
Из толпы роскошно одетых рыцарей отделился человек в длинной домотканой рубахе и, оставляя на мокром снегу следы босых ног, двинулся к замку. Приблизившись к воротам, человек встал на колени и смиренно склонил голову. С высоких стен замка на каявшегося грешника сыпалась снежная пыль. Рыцари ежились под порывами холодного, сырого ветра и кутались в плащи, отороченные мехом.
С верхней площадки сторожевой башни эту картину наблюдали пожилой стражник и двое юных слуг – мальчик и девочка. Девочка недоуменно вертела головой, мальчик сосредоточенно морщил лоб. Пожилой солдат стукнул алебардой об пол и злорадно заметил:
– Третий день у ворот топчется. Теперь будет знать, как обижать нашего папу!
– Это блудный сын пришел к отцу? – робко спросила девочка.
Мальчик за спиной стражника покрутил пальцем у виска и скорчил гримасу: «Не знаешь, так помалкивай!»
– Все короли – дети святейшего папы, – степенно ответил стражник. – А этот, Генрих Четвертый, всем известный профурсет…
– А что такое «профурсет»? – полюбопытствовала девочка.
– Франкское модное словечко, – охотно пояснил солдат. – Означает: несерьезный человек, шалопай, еретик, в общем, редиска.
Девочка, не обращая внимания на испепеляющие взгляды мальчика, звонко рассмеялась, но в это время ворота начали, медленно открываться, а с нижнего этажа послышался властный женский голос:
– Слуги! В главном зале замка!
– Хозяйка вас зовет! – встрепенулся стражник. – Графиня Тосканская.
…Когда мальчик и девочка появились в зале, там уже было полно народу: монахи, придворные, нарядные дамы, слуги. – На возвышении в кресле сидел желчный, нервный человек в папской тиаре. За креслом выстроились епископы в фиолетовых сутанах. Высокая женщина в белом платье, стоявшая особняком у входа в зал, покосилась на опоздавших и сделала строгое лицо, но тут взоры присутствующих устремились на дверь – король Генрих IV показался из темноты коридора.
Он полз на коленях по зеркально блестевшему полу, в котором отражалось яркое пламя свечей. По рядам придворных про несся шумок, но папа поднял руку, и воцарилась тишина.
Король проворно прополз через весь зал, поцеловал папе туфлю, потом откашлялся и глухо заговорил:
– О святой отец! Зачем ты унижаешь меня? Третий день я прихожу к тебе за прощением! Я простудился, подхватил насморк. Ужели этого тебе недостаточно? Мои вассалы восстали против меня. В Германии смута. Поколебались основы божественной власти кесаря…
– В мире одна власть – власть всемогущего бога! – сурово прервал его папа.
– Григорий Седьмой! – сдержанно возразил король. – Я прибыл в Каноссу мириться, а не спорить. В «Писании» сказано: богу богово, а кесарю кесарево.
– «В «Писании», в «Писании»!.. – проворчал папа. – А сам, небось, читать не умеешь.
Девочка прошептала на ухо мальчику:
– Мне так нравится мое платьице! Настоящее макси, как у взрослых! Только слишком широкое. Таких сейчас не носят.
Мальчик скорчил совершенно зверскую гримасу:
– Именно сейчас носят. И вообще не мешай, лучше послушай! Важнейшее историческое событие.
– А чего тут важнейшего?
– Протри глаза! Это же знаменитое свидание в Каноссе: Генрих Четвертый вымаливает прощение у папы Григория Седьмого!
– Да, да, помню… А зачем? Каноссу мы уже проходили. Я даже четверку получила.
– А сейчас получишь по шее, если не за молчишь!
Придворные начали на них оборачиваться. Дети замолкли. Тем временем в центре зала папа и король заканчивали переговоры.
– Признаю, – покорно повторял Генрих IV, – что в моих владениях епископы назначаются вашей волей, святейший отец.
Папа удовлетворенно хмыкнул и осенил кающегося грешника крестом (при этом Григорий VII как бы случайно заехал серебряным крестом королю по уху).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
«Да, кстати, а где мой гений-хранитель? – подумал Квинтилий Вар. – Где голос, так настойчиво предупреждавший меня о беде? Ужель он покинул меня?»
«Я здесь, – ответил хныкающий голос, который сейчас звучал совсем по-детски. – Я не знал, что это все так страшно. Я хотел спасти солдат, хотел предотвратить кровопролитие! Теперь я хочу только домой!»
Голос затихал, удаляясь. Квинтилий Вар сел на траву, обнажил кинжал, облизнул пересохшие губы.
Да будет потомкам известно, что он, Квинтилий Вар, не смог пережить своего позора!
Глава X
Обманщики из средних веков
– Женечка, ты не заболел? – обеспокоенно спрашивал дядя Вася, склонившись над мальчиком. – Одиннадцатый час, пора вставать!
Мальчик ответил ему долгим взглядом, он словно не узнавал дядю Васю, и тот совсем растерялся.
– Надо измерить температуру, сейчас градусник принесу, – пробормотал дядя Вася и выбежал из комнаты.
Яркие лучи заливали комнату, расцвечивая морозные узоры оконного стекла. Со стула свисали Женины брюки, а солнечный зайчик, отраженный латунной пряжкой ремня, слепил глаза. Этот зайчик окончательно убедил Женю, что он на даче, в тепле, в уюте и опасности Тевтобургского леса больше ему не грозят.
Женя уселся поудобнее на постели, поправил подушку, натянул на плечи одеяло. Вошел дядя Вася. Градусник торчал у него под мышкой.
– Вот мы измерим температуру, – распевал дядя Вася песню собственного сочинения, – и все будет хорошо. И все будет отлично. А потом позавтракаем и пойдем в лес.
– Нет, в лес мы не пойдем, – еле слышно, но достаточно твердо проговорил мальчик.
И дядя Вася сразу же понимающе закивал и запел еще протяжнее, прижимая градусник левой рукой:
– Конечно, в лес мы не пойдем, зачем нам в лес идти, посидим дома, измерим температуру нам светло, тепло, и мухи не кусают. – Потом, спохватившись, вытащил градусник из-под рубашки и протянул его мальчику: – Ой, Женька, совсем я запутался!
– Бывает, – ободряюще улыбнулся ему Женя. – А для меня, наоборот, кое-что прояснилось. Вам, дядя Вася, большое спасибо!
– За что? – Дядя Вася сделал, удивленное лицо. – Ухаживать за больным – моя прямая обязанность.
«Опять он про другое, – устало подумал Женя. – А вдруг это все мне приснилось? – На секунду он прикрыл глаза и увидел белесый туман, поднимающийся с земли, и черные стволы деревьев. – Нет, такое не может присниться!»
– Дядя Вася, этой ночью я был Квинтилием Варом.
– Серьезно? – обрадовался дядя Вася. – Я подключил к твоей кровати провод от телевизора, но совсем не был уверен в успехе эксперимента. Впрочем, с экспериментами пора кончать! Они не для мальчишек. Ты проснулся больным, разбитым…
– Разбит не я, а Квинтилий Вар, – уточнил Женя.
– Квинтилий Вар? Признаться, этот эпизод в истории я плохо помню. Квинтилий Вар… Ну да, бездарный римский полководец, который угробил…
– Он был достойным военачальником, – перебил Женя. – Он сражался мужественно, и не его вина…
– Вероятно, Женечка, ты прав… – Сейчас дядя Вася говорил с Женей не как с ребенком, а как со взрослым человеком. – Но лично меня интересуют не столько исторические, сколько технические проблемы. Например, передача мыслей сквозь время. Удачно прошло с Помпеем. Цезарю показалось, что он внимает голосу «свыше». Теперь получилось с Квинтилием Варом. Я своего добился: Квинтилий Вар тебя услышал. Добился ли ты своего, не знаю. Пришлись ли по душе наместнику твои советы? Короче: ты смог ему помочь?
– Римлянам никто не мог помочь, – с грустью констатировал Женя. – И хоть окажись на месте Квинтилия Цезарь, Наполеон, Суворов, все равно легионы, попав в Тевтобургский лес, были обречены. Арминий собрал там превосходящие силы. Вдобавок варвары прекрасно изучили местность и подготовились. Этого никто от них не ожидал.
– Уже лучше, – повеселел дядя Вася. – Значит, не фатум и не слепой рок? Ну, а если бы Квинтилий Вар не вошел в лес?
– Ни один римский генерал не отважился бы на такое промедление: он бы стал посмешищем в Риме и навлек на себя гнев императора…
– Так-так, – забарабанил пальцами по спинке стула дядя Вася. – Следовательно, неблагоприятное стечение обстоятельств плюс презрительное отношение римлян к варварам, то есть недооценка противника…
Дядя Вася встал, подошел к окну, мельком глянул во двор и вдруг воскликнул:
– Женька! Какие-то люди окружают наш дом!
Ужасы и страхи Тевтобургского леса были еще свежи в памяти, поэтому Женя, топая босыми ногами, подскочил к окну… и выронил градусник.
К даче подползали Вовка, Алла, Лена и Маша. Однако не внезапное появление одноклассников привело мальчика в смятение – в кустах он увидел Сережу, тащившего на веревке упирающуюся козу!
* * *
Через пару часов дача выглядела так, как будто подверглась нашествию вандалов: мебель сдвинута, стулья опрокинуты, дверцы шкафов раскрыты, на полу у книжной полки валялись книги, Лена Колесова декламировала, как стихи, фамилии абонентов из телефонного справочника. Дядя Вася, забившись в угол, хриплым голосом распевал вместе с Машей Мусиной пионерские песни. В руках он держал два разноцветных клубка шерсти, а Маша проворно шевелила спицами, намереваясь между делом связать жилетку для кота Георгия. Эта идея всем нравилась, кроме будущего обладателя жилетки, который метался по комнатам, а за ним, перепрыгивая через стулья, носился Вовка Быстров. Кот Васька обреченно выл на коленях у Аллы – девочка нацепляла ему на шею бантик. На крыльце стоял дядя Жора в тапочках, в овчинном полушубке, в сотый раз засекая на секундомере «четверти», то есть время, которое показывала коза на дистанции от калитки до крыльца. Сережа, оттаскивая козу к забору, отпускал веревку, и коза галопом неслась к дяде Жоре (после того как сердобольный дядя Жора накормил ее капустой, коза упорно отказывалась покидать территорию дачи). Из кухни валил дым – на сковородке горел лук.
…Еще в первый момент, увидев из окна ребят, Женя решил притвориться больным, малость посимулировать – пора ему отдохнуть от этих нервных потрясений!
Однако болеть в такой обстановке оказалось невозможным. Священный долг мужской взаимовыручки требовал, чтобы Женя помог дяде Васе и дяде Жоре хоть как-то прийти в себя после столь внезапного вторжения детей.
Счастливое «выздоровление» Жени привлекло внимание всех обитателей дачи.
– Ребята, – предложил Женя, – давайте поиграем в прятки!
Дядя Жора, вернувшийся с улицы красный и возбужденный, побелел как снег. Женя поспешил успокоить взрослых:
– Поясню: играют только дети. Дядя Вася и дядя Жора готовят обед. Кстати, неплохо было бы снять с плиты лук! Остальные прячутся, причем не в комнатах, а где-нибудь на участке, прячутся основательно, надолго, что бы их было труднее найти.
От неожиданной радости дядя Жора всхлипнул и на цыпочках удалился на кухню. Дядя Вася, как человек, достаточно искушенный в житейских передрягах, остался в комнате, чтобы проследить дальнейший ход событий.
– А кому водить? – живо заинтересовался Вовка.
– Сейчас сосчитаем, – сказал Женя. – «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана, буду резать, буду бить, все равно тебе водить!»
– Жуткая история! – вздохнул дядя Вася. – И резать и бить…
– Правильно, – подхватил Вовка, на которого выпал жребий. – Давай другую считалочку.
– Пожалуйста, – согласился Женя. – «Ехал грека через реку, видит грека – в реке рак, сунул грека в реку руку, рак за руку грека цап!»
Рак цапнул Аллу.
– Это, по-моему, еще страшнее. Там хоть только угроза была, а здесь прямое нападение! – прокомментировал дядя Вася.
И Алла, воспользовавшись его замечанием, предложила считать снова.
Водить пришлось Лене. Такой выбор всех удовлетворил, и особенно самого Женю: он знал, что Лена медлительна, неповоротлива, к тому же по дороге обязательно уткнется в какую-нибудь книгу, а значит, взрослым обеспечена передышка как минимум часа на полтора.
Лена честно зажмурилась и отвернулась к стене. Дети врассыпную кинулись с крыльца. Коза, поддавшись общему ажиотажу, выскочила за ограду.
Женя обменялся с растроганным дядей Васей крепким рукопожатием и выбежал последним. Убедившись, что все ребята скрылись за кустами, он трусцой направился к погребу. Как и предполагалось, замка на двери не было. Мальчик хотел тихо отсидеться за ящиками, но не успел он затворить за собой дверцу, как в тусклом свете мигнувшей лампочки увидел Аллу. Алла устроилась на бочке с капустой. И как она умудрилась сюда забраться?
Снаружи послышался подозрительный шорох. Кто-то осторожно крался к погребу. Неужели Лена так быстро их обнаружила? Оставался один выход: немедленно ввязаться еще в какую-нибудь историю. Мальчик нажал на первую попавшуюся кнопку. Люк со скрежетом приоткрылся…
– Сейчас увидим кино? – ничуть не удивившись, спросила Алла.
– Да, примерно. Потом объясню. Путешествие в глубь веков.
– Вот здорово! К обеду вернемся?
– Непременно. Едем во французскую революцию?
– Зачем? Нам этого не задавали.
– Как хочешь. Впрочем, уже поздно. Боюсь, загремим мы с тобой куда-нибудь в феодальную эпоху.
* * *
Из толпы роскошно одетых рыцарей отделился человек в длинной домотканой рубахе и, оставляя на мокром снегу следы босых ног, двинулся к замку. Приблизившись к воротам, человек встал на колени и смиренно склонил голову. С высоких стен замка на каявшегося грешника сыпалась снежная пыль. Рыцари ежились под порывами холодного, сырого ветра и кутались в плащи, отороченные мехом.
С верхней площадки сторожевой башни эту картину наблюдали пожилой стражник и двое юных слуг – мальчик и девочка. Девочка недоуменно вертела головой, мальчик сосредоточенно морщил лоб. Пожилой солдат стукнул алебардой об пол и злорадно заметил:
– Третий день у ворот топчется. Теперь будет знать, как обижать нашего папу!
– Это блудный сын пришел к отцу? – робко спросила девочка.
Мальчик за спиной стражника покрутил пальцем у виска и скорчил гримасу: «Не знаешь, так помалкивай!»
– Все короли – дети святейшего папы, – степенно ответил стражник. – А этот, Генрих Четвертый, всем известный профурсет…
– А что такое «профурсет»? – полюбопытствовала девочка.
– Франкское модное словечко, – охотно пояснил солдат. – Означает: несерьезный человек, шалопай, еретик, в общем, редиска.
Девочка, не обращая внимания на испепеляющие взгляды мальчика, звонко рассмеялась, но в это время ворота начали, медленно открываться, а с нижнего этажа послышался властный женский голос:
– Слуги! В главном зале замка!
– Хозяйка вас зовет! – встрепенулся стражник. – Графиня Тосканская.
…Когда мальчик и девочка появились в зале, там уже было полно народу: монахи, придворные, нарядные дамы, слуги. – На возвышении в кресле сидел желчный, нервный человек в папской тиаре. За креслом выстроились епископы в фиолетовых сутанах. Высокая женщина в белом платье, стоявшая особняком у входа в зал, покосилась на опоздавших и сделала строгое лицо, но тут взоры присутствующих устремились на дверь – король Генрих IV показался из темноты коридора.
Он полз на коленях по зеркально блестевшему полу, в котором отражалось яркое пламя свечей. По рядам придворных про несся шумок, но папа поднял руку, и воцарилась тишина.
Король проворно прополз через весь зал, поцеловал папе туфлю, потом откашлялся и глухо заговорил:
– О святой отец! Зачем ты унижаешь меня? Третий день я прихожу к тебе за прощением! Я простудился, подхватил насморк. Ужели этого тебе недостаточно? Мои вассалы восстали против меня. В Германии смута. Поколебались основы божественной власти кесаря…
– В мире одна власть – власть всемогущего бога! – сурово прервал его папа.
– Григорий Седьмой! – сдержанно возразил король. – Я прибыл в Каноссу мириться, а не спорить. В «Писании» сказано: богу богово, а кесарю кесарево.
– «В «Писании», в «Писании»!.. – проворчал папа. – А сам, небось, читать не умеешь.
Девочка прошептала на ухо мальчику:
– Мне так нравится мое платьице! Настоящее макси, как у взрослых! Только слишком широкое. Таких сейчас не носят.
Мальчик скорчил совершенно зверскую гримасу:
– Именно сейчас носят. И вообще не мешай, лучше послушай! Важнейшее историческое событие.
– А чего тут важнейшего?
– Протри глаза! Это же знаменитое свидание в Каноссе: Генрих Четвертый вымаливает прощение у папы Григория Седьмого!
– Да, да, помню… А зачем? Каноссу мы уже проходили. Я даже четверку получила.
– А сейчас получишь по шее, если не за молчишь!
Придворные начали на них оборачиваться. Дети замолкли. Тем временем в центре зала папа и король заканчивали переговоры.
– Признаю, – покорно повторял Генрих IV, – что в моих владениях епископы назначаются вашей волей, святейший отец.
Папа удовлетворенно хмыкнул и осенил кающегося грешника крестом (при этом Григорий VII как бы случайно заехал серебряным крестом королю по уху).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19