Тут находится бесплатная электронная фантастическая книга Лондон, любовь моя автора, которого зовут Муркок Майкл. В электроннной библиотеке fant-lib.ru можно скачать бесплатно книгу Лондон, любовь моя в форматах RTF, TXT и FB2 или же читать книгу Муркок Майкл - Лондон, любовь моя онлайн, причем полностью без регистрации и без СМС.
Размер архива с книгой Лондон, любовь моя = 507.24 KB
Лондон, любовь моя - Муркок Майкл => скачать бесплатно электронную фантастическую книгу
OCR by Vened
«Лондон, любовь моя»: Эксмо; 2006
ISBN 5-699-14662-8
Оригинал: Michael Moorcock, “Mother London”
Перевод: 3. Джандосова
Аннотация
Впервые на русском — эпическая панорама мировой столицы, сотрясаемой взрывами: немецких бомб в 1940 году, ракет «Фау-2» в 1944-м, сексуальной революции в 1967-м, конструктивной ностальгии в 1985-м. Судьбы главных героев переплетаются в Бедламе: Джозеф Кисе, современный Фальстаф, обратил свои паранормальные таланты на пользу людям — за что и пострадал; Мэри Газали невредимой вышла из пламени и заснула на пятнадцать лет; Дэвид Маммери именует себя антропологом урбанизма и обожает эпоху хиппи за то, что никто не мешает ему одеваться ковбоем. Их голоса вплетаются в хор озабоченных современников и прославленных призраков, вековых парков и уютных пабов, красноречивых руин и многоликой Темзы...
Майкл Муркок
Лондон, любовь моя
Посвящается Брайану Элфорду, где бы он сейчас ни находился, и памяти моего друга Пита Тейлора
Благодарю Клер Пик за разрешение процитировать стихотворение Мервина Пика.
Стихотворение Уэлдрейка (1897) опубликовано с разрешения владельца авторских прав.
Куплеты народных песен взяты из сборника Чарльза Хиндли «Уличные курьезы» (1873) в репринтном издании Джона Формена (1966), а также из сборника «Английские баллады» (1905) под редакцией Эдмонстоуна Дункана.
Песня «Мэри-плутовка и джентльмен Джо» взята из книги М. К. О'Крука «Лондонский распутник, или Арлекин в городе» (1798).
Особенно благодарен моей жене Линде Стилл за подбор материала и редактуру.
Лондон, 1941
Архитектура вперемешку с болью
Окаменевшим профилем стены,
Рядами окон между кирпичами,
Провалом глаз, глазницами без век
Пытается в себя вобрать пространство,
Которое не в силах удержать.
Оно и так заполнено до края
Тяжелым дымом, искрами огня,
Осколками разбитых острых стекол.
На выщербленном каменном лице
Гримаса трещин выражает ужас.
От тишины закладывает слух.
И там, где плющ цепляется к стене,
Младенцем вжавшись в каменную грудь,
С которой грубо сбита штукатурка,
Лишь приглядевшись, можно угадать
Орнамент белых выгоревших лилий.
Разрушен город, где благодаря
Любви я появился. Где меня
Другие силы вычеркнут из жизни.
Огонь дрожит, дым кольцами плывет,
И только стены странно неподвижны
И башнями уходят в высоту,
Соединив архитектуру с болью.
Мервин Пик. «Очертанья и звуки». 1941
Часть первая
Вступление в город
Трудно представить, сколько смертоносного груза было сброшено на такую гигантскую цель, как Лондон, с 24 августа 1940 года, когда начались бомбежки. Теперь город выглядит зловеще, лежит в развалинах. В районе Гилъд-холла несколько улиц стерты с лица земли. Жители Лондона научились жить под угрозой постоянной опасности, и то, во что невозможно было поверить, воспринимается теперь нами в качестве привычного условия существования. Думаю, способность снижать невероятное до уровня повседневности является исключительно английским даром.
Г. У. Мортон. «Лондон». Февраль 1941
Пациенты
«Мифы, выдержав испытание временем и не утратив свою актуальность, вносят в жизнь большинства людей определенный смысл. У каждого великого города есть свои особые мифы. Для лондонцев, с недавних пор, стала важна история нашей стойкости, история Блица».
Отложив в сторону видавшую виды чернильную ручку, Дэвид Маммери приклеивает вырезанную из газеты фотографию Темпля рядом со статьей, которую он сейчас пишет. Наверняка она вновь придется по душе масонам и обеспечит ему доступ в их братство, после чего все тайны Лондона наконец откроются перед ним. Маммери смачивает губы голубой фланелькой. Последнее время у него часто пересыхает во рту.
Маммери называет себя городским антропологом, психически не здоров и увлекается тем, что сочиняет летопись легендарного Лондона. Оттирая присохший клей с пальцев, он бросает взгляд на часы. Их корпус красного дерева с латунными накладками не выделяется на стене среди множества главным образом патриотических картинок, и, подняв крышку письменного стола девятнадцатого века, он кладет тетрадь рядом со старой слуховой трубкой, в которой хранит карандаши. Вставая, он напевает песенку, она кажется ему почти колыбельной. Блейк действует на него успокаивающе.
Где верный меч, копье и щит,
Где стрелы молний для меня?
Комнатка походит на музей, заполненный листами афиш с эфемерными новостями поздневикторианской эпохи, посудой с эдвардианскими виньетками, стопками журналов двадцатых годов, плакатами Фестиваля Британии, с массой вещей военного времени, с игрушечными королевскими гвардейцами, грузовичками и свинцовыми аэропланчиками, беспорядочно наползающими друг на друга разнородными слоями, в которых не в силах разобраться и сам владелец. Впрочем, Маммери может пояснить, что все это является для него сводом данных, источником вдохновения.
В центре этого своеобразного коллажа находится вставленная в рамку газетная фотография «Фау-2» над Лондоном. Фотография служит Маммери его личным тетеп tо то ri. Он считает, что именно эта ракета чуть не убила его, когда он был ребенком. Он смотрит поверх составленных на подоконнике стопок книг и картонок настольных игр на сгущающийся за окном туман. Почти невидимое, низкое декабрьское солнце тускло отражается в холодном шифере крыш. Согрев руки у разожженного им за чугунной каминной решеткой огня, он открывает дверцы старого платяного шкафа и начинает методично одеваться, закутываясь поплотнее. В последнюю очередь он нахлобучивает на голову черную меховую шапку, из-под которой теперь еле-еле виднеются его необычайно яркие глаза, затем выходит на крыльцо, сбегает вниз по ступенькам и, покинув свой дом на углу Майда-Вейл и Килбурн, идет, как всегда по средам, на автобусную остановку. На улице прохладно, и его уже начинает знобить.
Будто подгоняемая восточным ветром, «Фау-2» легко перелетает через Канал в районе Брайтона, трассируя над городом так низко, что люди, увидев ее, разбегаются в стороны. Желтое пламя сопла сияет в разорванных тучах. Через несколько минут она будет над Кройдоном, а еще через минуту — над Южным Лондоном. Запас горючего иссякнет, и ракета упадет туда, где Дэвид Маммери, пяти лет от роду, играет оловянными солдатиками. Это чудо техники, созданное учеными гениями и злодеями, подневольными инженерами и бесчисленными рабами, сорока семи футов длины, нагруженное двумя тысячами фунтов взрывчатки, вот-вот внесет в мою жизнь чудо.
Дэвид Маммери сочиняет мемуары. Некоторые из них уже записаны, другие — еще не обдуманы. Третьи, как он сам признает, — вымышлены.
Маленький, закутанный с ног до головы, Маммери торопливо бежит к остановке по темным безлистным пустырям и поздравляет себя с тем, что, как обычно, на несколько минут опередил толпу, которая совсем скоро должна хлынуть вверх по Хай-стрит, где уже ревет автомобильный поток из пригородов. Оказываясь третьим в очереди, он испытывает знакомое чувство удовлетворения. Подходит красный автобус и, подрагивая, всасывает в себя пассажиров. Усевшись внизу в третьем ряду, за кабиной водителя, Маммери протирает на запотевшем стекле аккуратное круглое пятнышко и с удовольствием смотрит наружу на серое здание Паддинггонского вокзала.
Городские улицы представляются Маммери пересохшими руслами, ждущими, чтобы вода хлынула в них из подземных источников. Он наблюдает за своими лондонцами. За этими допотопными жителями. Лондонцы поднимаются со станций метрополитена (из своих окопов и нор) и семенят по тротуарам к сотням автобусов, ожидающих их, чтобы развезти в тысячу разных мест. Туман рассеялся. Теперь холодное солнце освещает это извержение душ. По оживленным улицам — по аллеям и переулкам — плывут потоки людей. На таком расстоянии они кажутся Маммери даже симпатичными. Ему хочется снять шерстяные перчатки и, порывшись в пальто и кофте, достать блокнот, чтобы записать, как солнечный свет играет на выщербленной брусчатке, на мокром асфальте, на кирпичной кладке стены, но он не поднимает рук с колен. Ему не до городских пейзажей: он должен посвятить себя масонам. Отправив свою последнюю рукопись («Пять знаменитых призраков Уайтхолла») издателю еще в прошлый понедельник, он теперь свободен от каких бы то ни было срочных дел и испытывает почти болезненное желание снова оказаться рядом со своими скучающими старушками. Когда автобус проезжает изогнутый металлический железнодорожный мост и уходит под белую эстакаду, Маммери думает о сотнях людей, обреченных или сидеть за рулем, или превращаться в пассажиров, — о человеческом дыхании, о копоти и выхлопных газах, смягчающих резкость утреннего воздуха.
Маммери кажется, что население Лондона обратилось в музыку, вот сколь поэтично его настроение. Жители города создают затейливую, сложную геометрию, географию, уходящую за сферу физики, в ее метафизическую изнанку. Здесь уместны музыкальные термины или абстрактные формулы: ничто иное не способно прояснить соотношения между дорогами, рельсами, водными и подземными путями, сточными трубами, тоннелями, мостами, виадуками, электрическими сетями, между любыми возможными видами пересечения. Маммери напевает сочиненную им мелодию, а они все идут и идут, его лондонцы, кто напевая, кто посвистывая, а кто тараторя, и каждый добавляет что-то свое в общую гармонию, вносит свой мотив в эту волшебную, спонтанно родившуюся музыку, которая наполняет реальный мир. О, как они сегодня чудесны!
— …Но она лишь портрет, а не дева живая! — Джозеф Кисс вскакивает на подножку автобуса с видом пирата, берущего на абордаж корабль, и, как всегда, с его тонких губ слетает старая песенка.
Его плотная фигура облачена в эксцентричные одежды. Вышагивая по проходу, он заполоняет собой все пространство. Сдирает с рук кожаные перчатки, расстегивает пуговицы на своем фирменном пальто, развязывает шарф. Маммери смотрит на его отражение в стекле, а иногда поглядывает на него краешком глаза, и он не удивится, если Джозеф Кисс вдруг вручит свои вещи кондуктору и присовокупит к ним щедрые чаевые. Но мистер Кисс усаживается на переднем сиденье в левом ряду и вздыхает. Он старается получать удовольствие от всего, что делает.
За спиной мистера Кисса сидит рыжая женщина с обветренным лицом и покрасневшим носом. Она говорит, обращаясь к своей подруге, но при этом явно убеждает саму себя:
— И вот я подумала, что стоит сходить к священнику. Какой от этого вред? В общем, сходила к нему. Он сказал, что все это чушь и не нужно себе этим голову забивать и оставить в покое миссис Крэддок. Это меня абсолютно устроило.
Какие у нее красивые глаза и волосы, но если так будет продолжаться, она убьет себя.
— Посадка закончена! Пожалуйста, милая. Следите за портфелем, сэр! Спасибо. Премного благодарен. Спасибо, мадам. Спасибо, спасибо, премного благодарен. — С безграничным терпением кондуктор обходит пассажиров. Морщинистый и седой, он похож на собаку.
— Выше нос, милая, все разрешится к Рождеству. Ради моего ухода на пенсию объявят благотворительную лотерею. Тс-с, молчок, это секрет, мистер Кисс. Вы знаете это лучше меня.
Он говорит это, пока автобус направляется от Вестбурн-Гроув к Ноттинг-Хилл. По обеим сторонам улицы за деревьями медленно проплывают серые массивные дома, памятники жизнерадостной викторианской эры, некогда так перенаселенные, что это привело к скандалу, сломавшему не одну чиновничью карьеру и в конце концов опрокинувшему правительство, но со временем ставшие привлекательными не только для иммигрантов, но и для местных.
— Но это ерунда. Меня убивают туристы, шатающиеся летом повсюду. Вечно они понятия не имеют, куда идут. Но не будешь же их в этом обвинять, в самом деле? Ведь мы бы так же вели себя в Нью-Йорке или в Багдаде. А как поживают сестры?
— Как всегда, бодры и здоровы, Том. Все в полном порядке.
— Я думал, вы едете от них. Когда увидите, передайте мои наилучшие пожелания. Скажите, что я скучаю по ним. Скажите, что я ухожу на пенсию. Впрочем, я ведь буду в Патни. Это не так уж далеко.
Том подмигивает ему и крепко сжимает хромированный поручень, поскольку в этот момент автобус поворачивает, оставляя позади переименованный кинотеатр и индийский ресторан «Бельпури-Хаус». Через год на этом месте появится что-нибудь другое.
— Говорят, что правительственному бюджету больше не потянуть лондонский общественный транспорт, Том. — Джозеф Кисс смотрит в окно с жадностью человека, испытавшего на своем веку слишком много разочарований. Его мягкая улыбка выражает смирение.
Кондуктор убирает набитую мелочью сумку и садится напротив Джозефа Кисса. Он лишь посмеивается в ответ. Это помогает ему сохранять равновесие:
— Да они могут купить и продать герцога Вестминстерского!
Улыбка мистера Кисса означает согласие. Он бросает мимолетный взгляд назад, но не замечает Маммери.
Лондон, любовь моя - Муркок Майкл => читать онлайн фантастическую книгу далее
Было бы неплохо, чтобы фантастическая книга Лондон, любовь моя писателя-фантаста Муркок Майкл понравилась бы вам!
Если так получится, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Лондон, любовь моя своим друзьям-любителям фантастики, проставив гиперссылку на эту страницу с произведением: Муркок Майкл - Лондон, любовь моя.
Ключевые слова страницы: Лондон, любовь моя; Муркок Майкл, скачать бесплатно книгу, читать книгу онлайн, полностью, полная версия, фантастика, фэнтези, электронная