"Боже, и здесь эти проклятые христианские собаки!" Он еще подумал тогда с удивлением, что даже люди, менее всего склонные верить в Бога, выражают свои резкие чувства, обращаясь ко Всевышнему... А потом началась пытка.
Фома не помнил, касались ли его губ мягкие губы, но насчет кулаков никаких сомнений у него не было. Он не помнил, в самом ли деле его пальцы ласкали женскую грудь, но то, что по ним топтались каблуками, память сохранила отлично. Он хорошо запомнил лицо громко смеющегося человека, который ударил его стулом и сломал ему два ребра. Или другое лицо, залитое вином из занесенной над головой бутылки, а потом отсветы свечей на самой бутылке, когда ее с размаху опустили ему на голову...
После этого Фома помнил только канаву, утро и холод. Холод особенно давал себя знать, потому что с него содрали всю одежду, а кое-где ободрали и кожу. Он не мог даже пошевельнуться - просто лежал и смотрел.
Смотрел и видел, как они проходят мимо. Те, с кем он разговаривал днем раньше, вполне дружелюбные несколько часов назад жители деревушки.
Замечая его взгляд, они тут же отворачивались. Прошла мимо и женщина из таверны - та даже не посмотрела в его сторону: она и так знала, что он в канаве.
Робосел куда-то запропастился. Фома пытался призвать его мысленно, надеясь на пси-фактор, но безрезультатно.
Потом на дороге появился человек, которого Фома прежде не видел. Этот ощупывал пальцами длинный ряд пуговиц на пальто - одна большая и десять маленьких - и беззвучно шевелил губами.
Человек посмотрел в сторону канавы, потом замер, огляделся. В этот момент где-то совсем недалеко раздался взрыв смеха, и христианин торопливо пошел дальше, набожно перебирая четки.
Фома закрыл глаза.
Открыл он их уже в маленькой чистой комнате. Взгляд его скользнул по грубым деревянным стенам, перебрался на укрывающие его грубые, но чистые и теплые одеяла, потом наткнулся на улыбающееся худое темное лицо склонившегося над ним человека.
- Уже лучше? - спросил тот низким голосом. - Я знаю, вы хотите спросить: "Где я?" - и думаете, что вопрос прозвучит глупо. Однако вы на постоялом дворе. Это единственная хорошая комната.
- Я не могу позволить себе такую... - начал было Фома, но вспомнил, что теперь он не может позволить себе вообще ничего: когда его раздели, с одеждой исчезли и те несколько кредитов, что хранились у него на самый крайний случай.
- Не беспокойтесь. Пока плачу я, - произнес человек. Может быть, вы хотите подкрепиться?
- Если только немного соленой рыбы... - ответил Фома и спустя минуту заснул.
Когда он очнулся в следующий раз, у постели стояла чашка горячего кофе. Настоящего, как он тут же обнаружил. И снова послышался рядом низкий голос:
- Сандвичи. Сегодня в таверне больше ничего нет.
Только уминая второй сандвич, Фома заметил, что это копченый болотный кабанчик, одно из его любимых мясных блюд. Он доел второй сандвич уже не так торопливо и потянулся за третьим, когда незнакомец с темным лицом сказал:
- Может быть, пока хватит. Остальные - позже.
Фома указал рукой на тарелку.
- А вы не присоединитесь?
- Нет, спасибо. Они все с мясом кабанчика.
В голове у Фомы, перегоняя друг друга, понеслись путаные мысли. Венерианский болотный кабанчик - животное, кажется, жвачное... И копыта у него нераздвоенные. Он попытался вспомнить то, что ему было когда-то известно о Моисеевых диетических законах... Кажется, это в Левите...
- Трефное, - произнес человек, словно откликаясь на его мысли.
- Прошу прощения?
- Не кошерное.
Фома сдвинул брови.
- Вы признаете передо мной, что вы правоверный иудей? Откуда вы знаете, что мне можно верить? Вдруг я контролер лояльности?
- О, я доверяю вам. Когда я принес вас сюда, вы были очень больны. Прислугу я отослал, потому что не хотел... Они могли услышать, как вы бредите... святой отец.
- Я... - произнес Фома, борясь с собой, - я не заслуживаю вашей помощи. Я был пьян и опозорил себя и свою церковь. А лежа в канаве, я даже не подумал о том, что нужно молиться. Все свои надежды я возложил - помоги мне Бог - на усиленный пси-фактор робосла.
- Но Бог помог вам, - напомнил иудей. - Вернее, позволил мне оказать помощь.
- А они все прошли мимо... - простонал Фома. - Даже тот, что перебирал четки. Он тоже прошел мимо. А затем появились вы... Добрый самаритянин.
- Поверьте, - сказал иудей, криво улыбаясь, - на самаритянина я похожу меньше всего. Однако теперь вам надо снова поспать. Я постараюсь разыскать вашего робосла... и еще кое-что.
Он вышел из комнаты, прежде чем Фома успел спросить, что тот имеет в виду:
Позже днем старый иудей - как выяснилось, его звали Авраам - сообщил, что робосел спрятан за домом на постоялом дворе и укрыт от непогоды. Очевидно, у того хватило ума не пугать незнакомого человека, вступая с ним в разговор.
И только на следующий день Авраам рассказал ему о "кое-чем еще".
- Поверьте, святой отец, - сказал он мягко, - после того как я просидел у вашей постели столь долгое время, мне известно практически все и о вас, и о цели вашего путешествия. Здесь есть несколько христиан: я их знаю, и они меня тоже. Мы доверяем друг другу. Может, евреев все еще недолюбливают, но, слава Всевышнему, среди тех, кто поклоняется одному Богу, подобных чувств уже не возникает. Я рассказал им о вас, и один из них, - добавил он с улыбкой, - густо покраснел.
- Господь простил его, - сказал Фома. - Там неподалеку еще оставались люди, те самые, что на меня напали. Вправе ли я был ожидать, что он рискнет своей жизнью ради моей?
- Я, кажется, припоминаю, что именно этого ожидал ваш мессия. Однако чего уж тут говорить? Теперь, когда им известно, кто вы на самом деле, они хотят помочь. Смотрите - они дали мне карту. Тут отмечена тропа, довольно крутая и опасная... Хорошо, что у вас есть робосел. Они просили только об одной услуге: не согласитесь ли вы на обратном пути исповедать их и отслужить мессу? Здесь неподалеку есть пещера, где все вы будете в безопасности.
- Конечно же. Но эти ваши друзья... Они сказали вам про Аквина?
Авраам помолчал некоторое время, потом медленно произнес:
- Да...
- И что же?
- Поверьте, друг мой, я не знаю. Возможно, это действительно чудо. Оно помогает им хранить веру. Моя собственная вера долгое время жила на чудесах трехтысячелетней давности. Если бы мне самому довелось слышать Аквина...
- Вы не возражаете, если я помолюсь за вас? Я имею в виду католическую молитву...
- Молитесь на здоровье, святой отец, - улыбнулся Авраам.
Забираясь в седло, Фома охал от боли - напоминали о себе еще не зажившие ребра. Робосел терпеливо ждал, пока он найдет по карте нужные координаты и введет их в компьютер. И только когда они отъехали от деревни на довольно значительное расстояние, робосел заговорил:
- Ну теперь тебе точно ничего не угрожает.
- Что ты имеешь в виду?
- Как только мы спустимся в долину сразу разыщи контролера и заложи иудея. С этого дня ты будешь зарегистрирован у них как верный слуга Технархии но из приверженцев твоей веры никто не пострадает.
- Что-то ты сегодня не в ударе, сатана, - фыркнул Фома. - Подобное предложение не искушает меня нисколько. Это просто немыслимо.
- Лучше всего у меня получилось с грудями разве нет. Еще твой Господь сказал: "дух бодр, плоть же немощна".
- А сейчас плоть слаба даже для искушений плоти, - сказал Фома. - Так что ты зря стараешься.
Дальше они двигались вверх по склону молча. Тропа, обозначенная координатами, постоянно сворачивала и петляла очевидно, специально, чтобы запутать любого контролера, которому случится забрести в эту глушь.
Неожиданно робосел свернул и бросился в густой кустарник. Фома оторвался от четок (на пальто, одолженном христианином, который прошел мимо, когда он лежал в канаве) и испуганно вскрикнул.
- Такие заложены координаты, - коротко сообщил ему робосел.
Некоторое время Фома чувствовал себя словно герой детской считалочки, который свалился в заросли куманики и выколол себе оба глаза, но вскоре кустарник остался позади, и они оказались в узкой расселине с влажными каменными стенами, где даже робосел продвигался осторожно, с трудом подыскивая, куда бы ступить.
А потом расселина привела их в пещеру метров десяти диаметром и метра четыре высотой, где на грубом каменном постаменте лежало нетленное тело человека.
Фома сполз с седла, застонав, когда ребра отозвались острой болью, но сразу же упал на колени и безмолвно возблагодарил Господа. Улыбаясь робослу, он искренне надеялся, что пси-фактор поможет тому уловить в его улыбке и сочувствие, и триумф.
Однако спустя несколько секунд, когда Фома приблизился к телу, на его лице отразились сомнения.
- В прежние времена в разбирательствах при канонизации святых всегда участвовал человек, называвшийся "адвокатом дьявола", - сказал Фома не то себе, не то робослу, - ив его обязанности входило всячески подвергать сомнениям любые доводы в пользу святого.
- Ты Фома просто создан для этой роли, - откликнулся робосел.
- Если бы мне выпала такая обязанность, - пробормотал Фома, - я бы первым делом задумался о пещере. Некоторые из них обладают странным свойством предохранять тела от разложения, мумифицируя их и...
Робосел подошел вплотную к постаменту.
- Не волнуйся. Это тело не мумифицировано.
- И это тебе тоже подсказал твой пси-фактор? - спросил с улыбкой Фома.
- Нет, - ответил робосел, - но я покажу тебе почему Аквин не мог мумифицироваться.
Подняв суставчатую переднюю ногу, он с силой ударил копытом по руке Аквина. При виде такого святотатства Фома вскричал от ужаса... затем пристально вгляделся в раздавленную плоть,
Он не увидел ни крови, ни бальзамирующей жидкости, ни посиневших мышц - лишь разорванную тонкую кожу, а под ней сложное переплетение пластиковых трубочек и проволочек.
Молчание тянулось долго. Наконец робосел сказал:
- Ты должен был узнать об этом. Но только ты один.
- И все это время, - слабым голосом произнес Фома, святой, которого я искал, был всего лишь твоей мечтой, единственным непогрешимым роботом в человеческом обличье.
- Его создатель умер и секрет изготовления был утерян, добавил робосел. - Но мы без сомнения откроем его вновь.
- Все - впустую! - продолжал свое Фома. - Хуже того! Так называемое чудо оказалось творением Технарии!
- Когда Аквин умер, - монотонно говорил робосел, - и умер нужно поставить в кавычки это произошло из-за каких-то механических неполадок. Он не решился на починку из боязни открыть людям свою природу. Но этого не должен знать никто кроме тебя. В своем отчете ты разумеется сообщишь что нашел тело Аквина неповрежденное и нетленное... Это правда и ничего кроме правды, а если это и не вся правда целиком то кому какое дело. Пусть твой непогрешимый друг воспользуется этим сообщением и уверяю тебя он будет благодарен.
- Святой дух, милости прошу и мудрости, - пробормотал Фома.
- Твоя миссия выполнена с успехом и теперь мы вернемся. Церковь вырастет и окрепнет, а твой Бог обретет множество новых верующих чтобы петь святые гимны для его несуществующих ушей.
- Будь ты проклят! - воскликнул Фома. - И обладай ты душой, это было бы самое настоящее проклятье!
- Ты уверен что у меня нет души, - сказал робосел. Вопросительный знак.
- Я знаю, кто ты на самом деле. Ты - воплощение дьявола, бродящего по земле и жаждущего уничтожения рода человеческого! Ты - нечисть, крадущаяся во тьме! Чисто функциональный робот, созданный и запрограммированный, чтобы искусить меня, и лента с данными, в тебя заложенная, это насквозь лживая лента!
- Не искусить, - ответил робосел. - И не уничтожить. Спасти тебя и направить. Наши лучшие вычислители доказали что ты с вероятностью в 51,5 процента станешь в течение следующих двадцати лет папой. Если я смогу научить тебя мудрости и практичности вероятность этого исхода поднимется до 97,2 процента что очень близко к полной уверенности. Разве ты не хочешь видеть церковь такой какой ее мог бы сделать ты. Сообщив о неудаче, ты потеряешь расположение своего друга, который, ты сам признавал, отнюдь не непогрешим в большинстве случаев. Ты лишишься преимуществ контакта с папой и своей позиции которая может со временем принести тебе красную кардинальскую шапочку хотя возможно тебе никогда не доведется носить ее открыто пока существует Технария а после...
- Стоп! - закричал Фома. Его глаза сверкали, а лицо светилось внутренним огнем, чего до сих пор за ним не отмечал даже пси фактор. - Все наоборот! Разве ты не понимаешь? Это триумф! Блестящее завершение поисков!
Робосел провел суставчатой ногой по искалеченной руке Аквина.
- Это. Вопросительный знак.
- Именно. Это твоя мечта. Твой идеал совершенства. И что же из него вышло? Этот совершенно логичный мозг универсальный мозг в отличие от твоего, специализированного - знал, что он создан человеком, а его логические построения привели к вере в то, что человек создан Богом. И он осознал свой долг перед его творцом, человеком, и перед творцом человека.
1 2 3 4