..
Он сварил для Володи кофе, стараясь изо всех сил, как умел, пожалуй,
только он один, как варил для своих самых дорогих гостей. И кофе Володе
понравился. Он допил его, вежливо поблагодарил и стал объяснять, зачем,
собственно, пришел.
- Идея давно носилась в воздухе, - говорил он, постепенно распаляясь.
- Сейчас, когда я знаю решение, мне трудно объяснить, почему сам не пришел
к этой замечательной идее. Не решился, наверное... А что - хорошее
объяснение... не решился. Очень уж это смело и неожиданно - организовать
религиозную секту! Разве такое нормальному мыслящему человеку придет в
голову! Все мы - жертвы воспитания. А любое воспитание кроме неоспоримых
достоинств имеет и негативные стороны... Вы меня понимаете? Явление должно
рассматриваться с различных сторон. Я интеллигент и горжусь этим, но
воспитание, открывшее для меня прекрасный мир человеческих чувств и
великих интеллектуальных возможностей, одновременно сделало неспособным на
решительные поступки. Что ж, за все надо платить. И уверяю вас, это не
такая уж непомерная цена за умение работать головой. Да, действие не наша
стихия, если нам и приходится совершать поступки, что случается крайне
редко, действуем с оглядкой, опасаясь конфликта с дозволенным и
общепринятым. Я имею в виду не только официальные институты
государственной власти, но также и неписанные законы, регламентирующие
наше поведение в обществе себе подобных, интеллигентных людей. Знаете,
вырабатывается некий стереотип воззрений. И это обусловлено не страхом
перед наказанием, нет, все происходит чисто инстинктивно. Подсознательная
боязнь низкой оценки, умноженная на преклонение перед идейными вождями,
авторитетами и законодателями, делает нас практически неспособными на
блестящие решения. В душе каждый из нас боится быть пойманным на ошибке.
Именно, боязнь ошибки. Лучше думать как все, говорить как все и ждать
своего часа, чем зачеркнуть свои надежды одной неудачной фразой. Вы
скажите - террористы. Но их активность мнимая, инстинкт самосохранения в
чистом виде. Знаете, когда я слышу об очередной акции, мне в голову
приходит одна и та же ассоциация - спасающееся от лесного пожара стадо...
Вы думали об этом?
- Нет, - ответил Поль. Где-то он уже слышал этот бред, без сомнения,
содержащий крупицы правды. Но работать головой он был не расположен. Да
что там говорить - не мог чисто физически.
- Вы никогда не заглядывали в глаза нашим интеллектуалам? -
продолжал, между тем, сыпать риторическими вопросами Володя. - Этим
сливкам нашего общества, нашей опоре, надежде и красе? Нет? И не советую.
Ничего вы там не увидите кроме пустоты и желания погреть руки. И это не
скрытность, не маскировка - это точное отражение пустоты души. Я употребил
термин "душа". Обесцвеченное, затасканное слово, вызывающее у нас
брезгливую улыбку, на том лишь основании, что мы бездушны по природе
своей. Да, как это не странно, большинство из нас даже и не пытается
уразуметь, что это значит - жить и быть человеком. Растет уровень знаний,
но говорит ли это о совершенствовании человека? Нет!
У нас нет цели. Нет святого за душой. Это не беда, это трагедия,
катастрофа. Ничего не желаем, ни к чему не стремимся. Уничтожаем
бездействием свой мозг.
Я помню этот день. Светило солнце, трещали какие-то пичуги. Никому и
в голову не приходило, что наступил самый Великий Черный день в истории
человечества - день переориентации. "Нет", - говорили в нашей среде. -
"Они на это не пойдут, общество не может существовать, не опираясь на
достижения научной мысли, ничего у них не выйдет, силенок не хватит, мы
нужны им, без нас они долго не протянут..." И то, что произошло, было
подобно грому среди ясного неба. Запрет. Наплевали они на
научно-технический прогресс.
Мало кто понимает, что приостановив перспективные исследования, наша
цивилизация отбросила себя на многие века назад. Разложение и упадок.
Упадок и разложение - вот что нас ждет в недалеком будущем.
Во все времена интеллектуалам было свойственно рассматривать
социальные потрясения через призму личного восприятия, по привычке
абстрагируя себя от общества. Притязания общества либо просто не
принимаются во внимание - так называемая философия башни из слоновой
кости, либо объявляются варварством, тиранией, наглостью взбесившихся
хамов, преступлением перед человечеством, являясь по своей природе
содержанкой общества, интеллигенция претендует на некую уникальную роль в
истории и лучший кусок пирога при разделе. Никогда интеллектуалу не пришло
бы в голову сказать: "После меня - хоть потоп!" И не потому, что они так
сильно заинтересованы в завтрашнем дне, просто само понятие - общество -
для них настолько туманно и загадочно, что подсознательно они не верят в
его существование. Общество для них чаще всего круг их знакомых.
Полю захотелось возразить, что интели иногда вспоминают об обществе,
- не все уж так беспросветно, - если считают, что оно задолжало, но Володя
перешел к констатирующей части своего эмоционального монолога.
- Я говорю это совсем не для того, чтобы опорочить кого бы то ни
было. Просто это надо учесть при анализе причин, приведших к запрету. Мы
оказались выброшенными на свалку. И этот факт следует изучить и исправить.
Я не жалуюсь. Я сопротивляюсь. С вашей помощью я надеюсь вернуть тысячам
интеллектуалам достойное место в духовной жизни человечества. Ваша секта
станет...
- Ты террорист, что ли?
- Нет, я не разрушитель, я - созидатель.
- Теоретик, значит. И созидаешь, конечно, новую стратегию
интеллектуализма. "Новая интеллектуальная волна". Так?
Ответить Володя не успел. Его прервал телефонный звонок.
- Алло? - спросил Поль, поднимая трубку.
- Здравствуй, Поль. Узнаешь? Тебя беспокоит Федор. Привет. Как
добрался?
Ах черт, вспомнил вчерашнее Поль. Как нехорошо получилось. Я обидел
его, кажется. Это был уже не первый случай, когда он незаслуженно обижал
своих друзей. всякий раз это было неприятно и стыдно. И виновато во всем
только пьянство. Пить надо меньше.
- Нормально добрался, - стараясь подавить смущение, сказал Поль. - А
ты?
- О, мне повезло. Останавливаю машину, а там девочка. Представляешь -
два часа ночи, и вдруг - такой подарок судьбы - девочка за рулем. Говорит,
муж у нее очкарик, рохля и тряпка, приходится самой подрабатывать.
Представляешь?
Поль попробовал... Угрюмая толпа. Мертвая девочка, ничком лежащая
перед полицейским.
- Представляешь? - переспросил Федор.
- Да-да, - поспешил ответить Поль, потому что изнутри опять поднялась
волна рвоты.
- Послушай, Поль, - каким-то металлическим голосом сказал Федор. - Мы
знакомы с тобой тысячу лет. Между нами не должно быть ничего
недоговоренного. Мы друзья, проверенные, прошедшие испытание временем. Это
как последний патрон, как спасательный круг. И в том, что наша дружба
выдержала самые жестокие испытания, залог нашей верности во веки веков.
Неужели она даст трещину из-за ерунды, из-за двух-трех неудачных пьяных
фраз.
- Да ладно тебе, - Поль терпеть не мог ссориться, но еще больше
ненавидел примирения. И то, и другое казались ему чересчур нелогичными
поступками и отдавали фальшью.
- Если я что-то не так сказал или не то сделал, прости меня, -
канючил между тем Федор.
- Как я могу тебя простить, если ты ни в чем не виноват? Виноват я, и
это я должен просить у тебя прощения.
- И ты на меня не сердишься?
- Нет.
- Правда?
- Правда.
- Вот здорово! Ой, как хорошо! И мы пойдем в кабак?
- Можно и в кабак.
- И поговорим о твоем новом романе?
- Да, - с большой неохотой согласился Поль. И это тоже он не любил,
но не отказываться же, раз свершилось такое грандиозное примирение. Любой
отказ прозвучал бы диссонансом, еще одна до боли в висках неприятная вещь
из-за профессиональной любви к формальной логике и правильно построенным
диалогам. Четыре повода для расстройства одновременно, это чересчур.
Приходилось выбирать. И нелюбовь к примирениям стала побеждать.
- Ты прости, Федор, - сказал он. - У меня здесь гости, потом
поговорим.
- Кто? Кто там у тебя? - неожиданно изменившимся голосом спросил
Федор.
- Представляешь, вчерашний Володя пришел!
- Представляю, чего здесь не представлять.
- Позвони мне попозже. Хорошо?
- Хорошо.
- До свиданья, - сказал Поль и с облегчением повесил трубку.
Он вернулся к Володе и увидел, что тот дочитывает очередной рассказ
из цикла "Голая любовь".

Темно. Зажигается ночник. Обнаженная женщина выскальзывает из постели
и, не торопясь, начинает одеваться.
- Ты что это? - спрашивает мужчина сонным голосом.
- Ухожу.
- Куда это?
- Совсем.
Мужчина приподнимается на локте, еще не все понимая спросонья.
- Оставайся.
- Я ухожу навсегда.
Происходящее начинает доходить до сознания мужчины.
- Но почему? Разве я не исполняю все твои желания, разве тебе мало
ожерелья, машины, виллы?
- Можешь забрать их, они мне больше не нужны.
- Разве тебе было плохо со мной?
Женщина неразборчиво хмыкает, но продолжает одеваться.
- Послушай, но ты мне нужна!
Она не отвечает.
- Я люблю тебя, - говорит мужчина, и мы видим, что он очень серьезно
относится к своим словам.
- Расскажи это деревенским дурочкам!
- Подожди, я серьезно, выходи за меня замуж!
- Не на ту напал!
- Ладно, - кричит вдруг мужчина и бежит к шкафу. - Приберегал ко дню
рождения, но раз такое дело...
Он достает сверток и передает его женщине.
- Вот.
- Что это?
- Маникюрный набор фирмы "Грезы настоящей женщины"!
- Не может быть, - женщина разворачивает сверток и вскрикивает.
- Дорогой мой, только настоящие мужчины исполняют грезы настоящих
женщин! Я согласна на все сразу!

- Что это? - чуть ли не с ужасом спросил Володя. - Реклама?
- Почему реклама? Я называю это обозрением нравов.
- Нет. Это телевизионная реклама, я знаю.
- А что, хорошая идея. На экране это, действительно, будет
смотреться.
- Не понимаю... Как же так... Так нельзя. Вы ослеплены, Кольцов, вы
не отдаете отчета в своих поступках. Это же безумие! Почему вы считаете,
что имеете право писать все, что вам в голову придет? Неужели вы никогда
не задумывались о своих обязанностях? Вы модный писатель и должны...
- Знаю, - перебил его Поль. - Все знаю, что я должен.
Писатель на посту
Стоит, не унывает.
Видит за версту
И мысли выражает...
Чего ему от меня надо? - думал Поль, демонстративно запивая из
горлышка чайника таблетку анальгина.
- Если бы вы знали, как нам нужна ваша секта! Нам просто необходима
вера, все равно во что, хоть что-нибудь святое... Не в науку же верить. Мы
должны преодолеть апатию и растерянность, поработившие нас, найти цель и
добиваться ее, сметая все на своем пути. Религия? Пусть. Если она станет
тем стержнем...
- От меня-то ты чего хочешь?
- Все организационные вопросы я беру на себя, но без вашего участия и
благословения все развалится. Нам нужна ваша истина!
Какая истина? - с ужасом подумал Поль. Я и истина, что может быть
дальше друг от друга?
- Нет, - сказал он решительно. - Я занят.
- Чем?
- Чем я могу быть занят - пишу.
- Чушь собачью какую-нибудь?
- Ну почему, -обиделся Поль.
Дальнейшее напоминало водевиль. Раздался вкрадчивый звонок в дверь.
Поль открыл. Квартира тотчас наполнилась аккуратно подстриженными людьми
из специальной секции по борьбе с терроризмом. Полю предъявили ордер на
обыск и ордер на задержание на основании пункта 17 Особого
Законодательства.
Искали тщательно. Оружие, наверное. Не нашли.
Через полчаса Поль подписал акт изъятия. Собственно, изъяли только
какую-то папку.
- Ребята, - пошутил Поль. - Если вам нужна бумага, сказали бы сразу,
этого добра у меня навалом. Чем больше возьмете, тем лучше.
Но никто не улыбнулся в ответ, только Володя, сидевший до сих пор
молча, вдруг вскочил и закричал тонким от волнения голосом:
- Что здесь происходит, черт побери! Это же Кольцов! Слышите,
Кольцов! Мы все и подметки его не стоим. Разве можно с ним так. За что
его? Ведь это все чушь, ерунда, ошибка. Он ни в чем не виноват! Неужели вы
сами не понимаете. Отпустите его... жандармы!
- Пойдем, - сказал Полю полицейский, не обратив никакого внимания на
раскрасневшегося Володю.

Тяжелая дверь со скрежетом захлопнулась, и Поль остался один. Все
произошло так быстро, что он никак не мог поверить в происходящее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13