Что именно это было, разглядеть снизу не удалось. Несколько веточек на высоте третьего этажа неестественно подергивались, и создавалось впечатление, что там затеяла возню какая-то птица или кошка. Взобраться по стволу на крону было минутным делом, немного сложнее было пробиться в густом переплетении ветвей, веток и веточек, но Аркаша в конце концов преодолел и это препятствие. Листья шелестели уже совсем рядом, нужно было лишь немного пройти по ровной толстой ветке. Ветка была упругой и заметно прогибалась под тяжестью человеческого тела, но Аркаша знал, что такие ветви никогда не ломаются. Он быстро и спокойно ступил на нее и, сделав несколько шагов, увидел необычную картину.
В том месте, где, по расчетам, сидело какое-то беспокойное существо, НИКОГО НЕ БЫЛО. А были там две самые обыкновенные веточки, обсыпанные самыми обыкновенными листьями, и эти веточки необыкновенно резво колотили друг по другу, словно две руки... хлопали в ладоши!
Аркаша аж раскрыл рот от изумления, и это было последнее, что он успел сделать.
Ветка, на которой он стоял, вдруг со страшным треском обломилась, и Аркаша стремительно ухнул вниз. Голова его дернулась от удара о сук, на пути его поддела еще дна ветка, которая больно хлестнула по животу и перевернула на спину. Аркаша ничего так и не успел сообразить, как шлепнулся на землю, врезавшись спиной во что-то твердое и острое...
... Очнулся Аркаша больнице. Он не знал, что с ним стряслось, ему было очень плохо. Врачи запретили ему говорить и сами ничего не говорили. Потом он увидел заплаканное лицо матери, немного позже появился отец, и вид у него был пришибленный.
А когда (много позже) Аркаше стало лучше, он узнал, что это лучше намного хуже того, что можно было бы себе представить: он стал инвалидом на всю жизнь, так как у его был серьезно поврежден позвоночник. Как потом выяснилось, он упал на острый выступ корня дерева. А самое лучшее, на что он мог теперь рассчитывать, - это всю жизнь гулять в обнимку с костылями, да и то при условии, что у него найдутся на это силы.
Весь день после этого открытия Аркаша пролежал полумертвый от ужаса. Временами на него накатывали волны смертельной тоски, и тогда ему казалось, что это просто кошмарный сон. Но этот сон так и не проходил, и, очнувшись в очередной раз от еще более кошмарного сна, в котором он был цел и невредим, Аркаша горько заплакал.
... Долгих восемь месяцев пролежал Аркаша, прикованный к постели, и все эти месяцы он проклинал ненавистное дерево, ибо он был уверен в том, что дерево просто отомстило ему за свои страдания. Но были моменты, когда Аркаше становилось просто смешно. Чтобы дерево?.. РАСТЕНИЕ?!
Дерево теперь вселяло в Аркашу самый настоящий ужас, и, чтобы как-то отделаться от этого ужаса, Аркаша старался меньше думать о нем.
С горем пополам Аркаша выучился передвигаться на костылях. И первым его самостоятельным путешествием стала именно прогулка к треклятому дереву.
Стоял солнечный май. Аркаша не знал, каким он найдет свое изувеченное дерево в эту пору всеобщего расцвета, однако он никак не ожидал увидеть того, что увидел. Все траншеи на стволе заросли и покрылись красивой молодой корой. Даже сквозная дыра, в которую Аркаша вложил так много сил, теперь напоминала о себе лишь незначительным углублением. Аркаша надеялся увидеть такого же жалкого калеку, как и он сам, и будь так, он в душе простил бы дерево, сделавшее ему такую неприятность. Но от оскорбительного торжества жизни, на которое его организм уже не вправе был рассчитывать, у Аркаши захватило дух. Такого издевательства он стерпеть был не в силах.
И он решил уничтожить дерево немедля.
Сперва Аркаша измазал масляной краской ствол на такую высоту, на какую только смог достать. Он залил горючей масляной краской все подножие дерева, натаскал и сложил там же досок, веток, различного горючего мусора, а затем приволок канистру с бензином и вылил ее на всё это. Тут на ум ему пришла сцена из истории инквизиции. Точно также когда-то за что-то сжигали людей. При этой мысли Аркаша усмехнулся и в упор глянул на дерево, которое, казалось, притаилось, почуяв недоброе.
На Аркашу снова нахлынуло чувство гнетущего страха, которое он испытал когда-то, прикоснувшись к свежей ране на стволе. Он испуганно попятился, пораженный этим чувством. Дерево гнало его от себя, выпуливая в него всё новые и новые заряды энергии. Но слабые руки Аркаши уже раздирали спичечный коробок и чиркали спичкой.
Через минуту перед Аркашей полыхал огромный жаркий костер. Языки пламени беспощадно уничтожали всё живое, что попадалось им на пути. Аркаша упивался жаждой мести, но душа его не ликовала. На душе было пасмурно. Ему не давала покоя мысль, что он не довел дело до конца так, как хотел, что дерево погибнет, умрет, и тем самым так легко избавится от него, Аркаши. Тогда как сам Аркаша никогда не избавится от того, что получил от дерева. Он с ненавистью смотрел на погибающее дерево и молил бога о том, чтобы но помучилось должным образом.
... Лицу было жарко, от ярких языков пламени рябило и сверкало в глазах, в ушах шумело. Аркаша целиком ушел в себя, и он не заметил, как дерево вдруг мелко затряслось, дернулось раз, другой, а затем стало стремительно клониться в его сторону. Сквозь треск живых корчащихся ветвей Аркаша все-таки услышал посторонний звук, похожий на вой, но не смог быстро сообразить, что именно его издает. А когда сообразил, то было уже поздно. Живой костер рухнул на Аркашу, всей своей массой прижав его к земле.
... Через некоторое время развалины старого дома были снесены бульдозером, местность была расчищена, выровнена, и ее стали застраивать новыми высотными домами. А на месте, где когда-то стояло сожженное дерево, сквозь асфальт проросло небольшое деревце той же породы. Место это находилось в укромном уголке, молодое дерево никому не мешало, заботливые жильцы ухаживали за ним. И всем было невдомек, что это новое дерево появилось из старого, стало продолжением его жизни. Не появился только новый Аркаша взамен ушедшего. А если и появился, то мы об этом ничего не знаем.

1 2